Творчество

Почти весь март я провела в доме сестры, в Тампере, вместе с Томом, клятвенно пообещав Дэну, что за эти маленькие каникулы успею закончить свою многострадальную пьесу. Он сделал вид, что поверил мне – в очередную нашу вылазку в The Eagle.
- Когда вы с Фелтоном собираетесь разменять фамилию? – поинтересовался мой дорогой друг между первым и вторым подходом к лагеру. – Ой, ну не смотри на меня так! Ты же прекрасно понимаешь суть вопроса.
- Ты о свадьбе, что ли? – на всякий случай уточнила я. – Мне казалось, ты и сам слышал, что мы не собираемся этого делать в ближайшее время.
- Слышал, но мало ли… Это как понимать? Травма после неудачного первого замужества или просто вы оба слишком современные, чтобы быть старомодными?
- Сам понял, что сказал?
- Не соскальзывай! – Рэдклифф нахмурился. И тут же улыбнулся, почёсывая поросший щетиной подбородок. – Почему нет? Или просто не сейчас?
- Сколько вопросов… - впервые за долгие недели я почувствовала лёгкое беспокойство, как отголосок тех переживаний, которые штормили во мне в активной фазе депрессивного расстройства. – Я не понимаю, куда торопиться. И зачем торопиться?..
- Ну, я тут подсчитал кое-что. Насколько я помню, тебе не отвертеться с момента постройки этого вашего родового поместья Малфоев… - он достаточно желчно выплюнул это своё: «Malfoy manor», и если бы я не знала о его страсти к недвижимости, то засомневалась бы в том, что он не издевается надо мной здесь и сейчас. – Смотри сама: фундамент – это год. Потом эти ваши триста метров – или сколько там?
- Не знаю, - честно призналась я. – Не помню… Том занимается проектом.
- Ладно, - отмахнулся Дэн. – Положим, триста метров, хотя бы два этажа… Да вы еще лет пять будете делать вид, что пасетесь во френдзоне!
- Слушай, ну ты сам ещё лет пять не женишься. И вообще… Ты как мужчина не должен говорить об этом с таким праведным гневом. Насколько я помню, вашего брата можно только на аркане в брак затащить.
- У меня другие причины, бэйб…
- Не соскальзывай, - я пихнула его ногой под столом. – Какая разница, будет у меня его фамилия или нет? Главное, чтобы мы были интересны друг другу.
- А если дети? – близоруко сощурившись вбросил Дэн.
- А если у тебя? – парировала я. – Ты слышал что-нибудь о планировании семьи? Или последние десять лет, проведенные в сказочном мире кинематографа, навсегда выбили тебя из обоймы адекватных членов общества?
- Если у меня – я женюсь, - твёрдо сказал Дэн, поджимая губы.
- Герой… Я пока не думаю о детях, если честно. Это для сказки свадьба – логичное завершение действия. В жизни с неё всё только начинается. А дети… Давай не будем об этом?
- Уговорила, - подозрительно быстро согласился Рэдклифф. Эта тема явно не нравилась ему самому.

Я прекрасно понимала, что Дэн чувствует ответственность за меня. Это он познакомил нас с Томом, это он не вмешался тогда… Хотя лично я не собиралась перекладывать на него даже десятую часть вины за мои собственные ошибки. Но его забота всегда была приятной, будто я внезапно обзавелась крайне правильным и милым старшим братом. Весь тот месяц, что мы провели в Тре, Дэн звонил по нескольку раз в неделю, интересуясь новостями и подкидывая мне новые идеи.

Перед отлетом из Лондона мне удалось повидаться с Эммой Уотсон, которая достаточно спокойно восприняла мой развод. Глядя, как она перебирает неразлущенные фисташки своими тонкими пальцами, я отчётливо поняла, что все вокруг – даже Эммз, которая всегда старалась не особенно вникать в вопросы моих взаимоотношений с Робертом, - буквально ждали, когда закончится этот фарс. Наверное, заметь я подобное отношение тогда, год назад, меня бы накрыло удушливой волной паранойи. Это очень правильно, что влюблённые не замечают ничего вокруг, кроме своей второй половинки. Даже если это счастье одного дня, всё равно приятнее получить от него свою каплю человеческого мёда. Вместо того, чтобы чувствовать себя пассажиром утлого судёнышка с кривой надписью: «Брак» по левому борту, которое тщетно пытается лавировать в узком проливе между налетающими то и дело волнами, в то время как тысяча внимательных глаз следит за этим безнадежным маневром с берега. Тогда мне наверняка захотелось бы кому-то что-то доказать, защитить то, что у нас было, спрятаться за Робом, одновременно закрывая его собой – от этого мой силок стянулся бы ещё быстрее и, возможно, последствия могли бы стать фатальными…

Боже, каких только мыслей не приходило в мою заботливо нафаршированную транками голову!

Присутствие рядом Тома я воспринимала как данность, но как данность достаточно волнительную. Его пахнущие вереском ладони, его тёплое дыхание, касающееся моих волос, его спокойствие, которое всегда было даже слишком заразительным… Помню, как мы прилетели в Суоми, как реагировали на него местные дети, всматривающиеся в знакомое лицо с плохо скрываемой неприязнью. И если Роберта стабильно бесит то, что все видят в нём Эдварда Каллена, Фелтон определённо гордится тем, насколько удачным вышел его Малфой. Он охотно подыгрывал шестилеткам, смело забрасывающим его снежками, играл лицом и даже пару раз принимал воинственную позу, вооружившись тонким прутом орешника, тут же повергнув в бегство своих потешных противников.
- Круцио! – кричал Том достаточно громко вдогонку ребятне, со свистом рассекая сухой морозный воздух тонким прутом. От этого слова и его интонации становилось действительно не по себе. И только по чуть подрагивающим уголкам рта я видела, что он готов рассмеяться в любую секунду. Когда мальчишки скрылись из виду, он аккуратно спрятал «палочку» за пазухой и улыбнулся мне. – Так-то.

С ним хотелось быть. Хотелось проснуться среди ночи, чтобы посмотреть на него, спящего рядом, и не поверить своим глазам. Я нечасто представляла себе, как это – жить с ним вместе. Но реальность оказалась неожиданной и пугающе прекрасной. Наверное, за последние несколько лет этот короткий отпуск в северной стране и простая, наполненная гитарными звуками жизнь, стали лучшим лекарством для моей потрёпанной в неравных схватках с чувствами души. Я постепенно выпрямляла спину, расправляла крылья, впуская в себя новые эмоции, простую пищу и любовь Тома. И этого было так много, что мне хотелось выйти во двор дома моей сестры, лечь на весенний, практически пахнущий подснежниками, снег и с благодарностью обнять звёздное северное небо…

"Ты все делаешь правильно" - напевал едва различимый внутренний голос.

Очередной звонок Дэна стал первым и последним серьёзным испытанием для моей отступающей болезни. Уже потом, анализируя его и свои действия, я пришла к выводу, что всё сделано правильно и закономерно. Но тогда, когда Рэдклифф как бы между прочим сообщил мне, что Роберт дал достаточно откровенное интервью на ВВС и мне нужно бы это увидеть, я была немного не готова к подобным сюрпризам. Помнится, когда на пороге зимы Эммз сообщила мне об эпичном засвете моего тогда ещё мужа на популярном музыкальном канале, я уже испытывала подобные чувства…

Но откровения Роберта перед телекамерами я увидела только вернувшись в Лондон. То ли мне не хотелось портить удивительную атмосферу общения с сестрой, её мужем и моим счастьем, то ли я просто струхнула… Через пару дней после возвращения я попросила знакомую девушку, работающую на одном из городских кабельных каналов, достать мне мастер-кассету с черновой записью программы. Мне не хотелось редуцированной информации из Интернета: при монтаже частенько урезается контекст, стираются волнительные придыхания и уничтожаются такие красноречивые паузы.

Фелтон отнёсся к этой идее с большим энтузиазмом. Он не стал расспрашивать меня о мотивах, толкнувших меня на просмотр этих материалов, а просто собрал в нашей квартире тёплую компанию, устроив из потенциальной проблемы маленькое шоу с актёрами Поттерианы. Его близкий друг Руперт Гринт принес несколько пинт пива и попкорн, Кейти и Дэн основательно затарились пиццей, а Эмма перенесла какую-то фотосъемку, чтобы позволить себе надеть простые слаксы и протирать диван в нашей гостиной. Никто из нас не знал, что именно предстоит увидеть и узнать, отчего было ещё интереснее. Несмотря на то, что я никогда не была особенной оптимисткой, моё настроение было даже приподнятым, когда я нажимала кнопку: «пуск» на пульте проигрывателя…

Малая студия была залита холодным светом. Роберт поморщился, и девушка-гример на мгновение заставила его отвернуться от камеры, чтобы поправить тон.
- Мой подбородок становится колючим уже через час после бритья. Ненавижу ощущение грима поверх щетины, - коротко прокомментировал он, улыбаясь.
- Наверное, во времена Эдварда это было настоящей проблемой? – непринуждённо подхватила ведущая, и разговор плавно скользнул в тему Сумеречной саги.
Мне хотелось перемотать запись, будто я совершенно точно знала, что именно здесь нет ничего важного: просто треп уставшего от бесконечных повторов актера о не самом любимом герое. Пара вопросов о работе с Умой, ещё несколько – о «Космополисе», который прошлой весной был представлен на Каннском фестивале. Помнится, из Канн команда Кроненберга вернулась, скорее, на щите, чем со щитом…
Компания шуршала попкорном, Руперт весело комментировал происходящее на экране.
- … ты по-прежнему свободен, Роб? – вопрос слишком явно озадачил мистера Паттинсона. Его улыбка встала на паузу, и только глаза, мелькнувшие в крупном плане на пару секунд, выдали легкое замешательство.
- Я? А… да, конечно. У меня нет времени на полноценные отношения даже с коллегами по цеху.
- Тебе приписывают множество амурных похождений…
Фыркнув, он взмахнул руками, запуская пальцы в ставшие почти длинными волосы аля Кобейн.
- Смешно. Где я, а где амурные похождения? В своих рубашках в стиле канадских лесорубов я икона антигламура. Я асексуален, и меня это вполне устраивает.
- Но у тебя не так давно были отношения?
Мучительное молчание, во время которого на его скулах проступили предательские красные пятна. К моему величайшему удивлению, напряженную тишину в гостиной нарушило улюлюканье Эммы, тут же подхваченное Дэнни.
- Ну вот, сейчас он расколется, - коротко сказал Том.
- Надеюсь, что нет, - отозвалась я, борясь с сильным желанием спрятать лицо на груди Фелтона. И только Кейти нетерпеливо шикнула на всех нас, призывая молчать.
- Ты сейчас о моем романе с Кристен? Или о том, как о мое плечо потерлась Меган Фокс?
- Таблоиды писали, что ты был тайно женат…
- Я?! – он рассмеялся. – Таблоидам выгодно писать что-то такое. Ну, конечно. Я тайно вывез неизвестную никому девушку куда-то на Шетландские острова, и обвенчался там, в лучших традициях романтичных подростковых книгокомиксов. Ей-богу, это уже даже не смешно…

Дэн ударил себя по коленкам, едва не вскакивая.

- … видимо, у меня проблемы, если даже наши глубокоуважаемые таблоиды пишут такое.
- Но ты же был когда-то влюблён?
- Кроме школы? – поинтересовался Роберт.
- Естественно!
- Был, - короткий ответ сопровождался таким же коротким взглядом прямо в камеру. – Но это не было взаимно.

Я была готова выдохнуть и выключить запись, чтобы продолжить киновечеринку чем-то более подобающим…
- … команда, с которой тебе работалось лучше всего?
- Ммм… Наверное, ребята, с которыми я снимался в «Гарри Потере и Кубке Огня». У меня была пустячная роль, мало текста… Да и опыта актёрства у меня тоже было не особенно много. Играть красавчика из Хогвартса мне нравилось: там были дуэли, куча моих ровесников и никакого сложного грима. Это главное!
- Расскажешь, какими были твои коллеги по Поттериане?
- А то вы их сами не знаете!
- Но всё же…
- Чёрт, я чувствую себя глупо, вообще-то. Уже тогда они были в некотором смысле звёздами, потому что это был четвёртый фильм в большой кассовой франшизе. А я был мальчиком со стороны, который пришёл в готовый раскрученный проект. Эмма вечно давала советы, даже когда их никто не просил. Впрочем, она и теперь такая же…

Мисс Уотсон показала язык экрану телевизора. Но было заметно, что ей приятно это слышать.

- … С Рупертом мы почти не общались, но он славный малый. Дэн тогда выкладывался по полной программе, на нём держалась вся магия картины. И мы частенько дурачились вне кадра. Традиционными магловскими способами.
- Тебя что-то раздражало тогда?
- О да, весьма… - Роберт посмотрел вверх и в камеру. – Был у нас один парень, который нравился Эмме. Но он был не дурак посмеяться, потому его эпизоды переснимали по нескольку дублей.

Руперт обернулся к Тому и усмехнулся.

- И кто же это был?
- Том Фелтон. Из него получился бы хороший… комик. Вместо этого, он уже в который раз берёт золотой попкорн как лучший кинозлодей.
- Вам удалось подружиться на съёмках?
- Ну, мы, скорее, приятели. Меня до сих пор дико бесит, когда он смеётся…

Я не помню, чем закончилось это интервью, но именно тогда у меня появилось ни с чем не сравнимое чувство того, что Роберт меня отпустил. Нет, мы не будем общаться, я не позову его на свой день рождения, который совершенно точно встречу на Капри с Томом Фелтоном. Он будет Калигулой, а я буду его Друзиллой. Почему бы и нет? Роберт никогда не будет вхож в мой дом, и если у нас с Томом будут дети, их крёстным отцом точно будет не Роберт Паттинсон. Это слишком, это перебор. Мы никогда не сможем стать друзьями в том смысле, в котором мы всегда будем друзьями с Дэном - это почти братское родство, предполагающее окончание друг за другом фраз, беззлобные подколки и милые прозвища. Но именно в тот момент мне показалось, что из моей жизни Роб ушел очень достойно.
Как Седрик Диггори – на выдохе, на излёте, едва рассмотрев и не успев осознать зеленоватую вспышку. Не расслышав убийственных слов и оттого не поняв до конца, что же именно случилось. Будто кто-то большой и безмерно мудрый махнул волшебной палочкой и произнёс: «Нокс», выключая свет, чрезмерные эмоции и ненужные мысли. Я не знала, как сложится его жизнь дальше, но мне хотелось верить, что всё будет хорошо. Хотя «глубокоуважаемые таблоиды» то и дело сравнивали его с Джорджем Клуни, который в погоне за призраком потерянной любви танком проходится по судьбам любящих его женщин. Мне казалось, что с мистером Паттинсоном будет иначе.
Он найдёт себя – когда выплеснет свою тоску-печаль, а не наполнит себя до краев алкогольной горечью.
Когда перестанет жалеть себя.
Когда забудет о том, как должно было быть.
Когда научится ловить попутный ветер и плыть по течению.
Когда перестанет жить по сценарию, и сам станет сценаристом собственной жизни.

А я… Быть может, я позвоню ему, когда разбитые обещания перестанут больно ранить его. И меня. Всех нас, кто продолжает жить, мечтать и верить в лучшее под переменчивым лондонским небом.

КОНЕЦ

24 мая 2012 г.