Творчество

Кажется, эхо моих слов повисло в воздухе. Взгляд у слегка датого и очень злого Тома Фелтона был цепким: даже закрыв на мгновение глаза, я ощущала его пристальное внимание. Камин прогорел, и, хотя в комнате держалось призрачное тепло, этот уют был обманчивым – как и спокойствие хозяина дома.
Иногда он откровенно пугал меня своим неуловимым сходством с киношным персонажем, упоминания о котором его то раздражали, то забавляли. Я никогда не была фанаткой Драко и вообще фандома Поттерианы, но мистер Фелтон умел дать жизни как моим тайным желаниям, так и страхам. И прямо сейчас, когда я была настроена спасти его от бессонницы самым что ни на есть интересным способом, он включил Слизеринского Принца.
На полную мощность.
Я никогда не видела его настолько ушедшим в себя и разозлённым одновременно. Я не знала, как себя вести и что говорить. Я будто проглотила язык: за этот долгий, наполненный самыми разными эмоциями день я лишилась и своего красноречия, и сил, и возможности адекватно оценивать происходящее. Это его ледяное спокойствие было подозрительным до зуда под ногтями, и мне всерьёз казалось, что коснись я его прямо сейчас, Том нервно отдёрнет руку или брезгливо оботрёт губы. Будто чувствуя мои мысли, он улыбнулся, но улыбка эта ничего хорошего не предвещала. В её подрагивающий уголок хотелось впиться губами, чтобы не дать ему в очередной раз взметнуть бисер слов…
- Хорошо, уговорила, - он сказал это таким ядовитым тоном, что мне стало совестно.
- Том…
- Ммм? – он смотрел мне прямо в глаза, но отозвался, не размыкая губ. Я видела, как слегка подрагивают его веки. Ему действительно нужно отдохнуть…
- Прости, я не это имела в виду.
Но он будто меня не слышал.
- Ты права, у меня выдался чертовски длинный день. Я пойду, ага… - он издевательски поцеловал меня в лоб. – Спокойной ночи, милая…
Он вышел из гостиной, судя по всему, отправляясь курить на кухню.
Кажется, прямо сейчас я что-то собственноручно сломала. Посмотрев на груду посуды, лежащую посреди стола, я почувствовала, как ко мне возвращается удушливая ярость. Взяв первый попавшийся стакан, я уже не думала о том, кто пил из него сегодня – может быть, даже я сама. Не оставляя себе ни секунды на колебания и раздумья, я просто хватила его о каминную полку.
Звук разбитого стекла не успокаивал, нет. Наверное, так же бьются наши мечты…
«И обещания…» - отозвалось где-то внутри голосом Роберта Паттинсона. – «Твои обещания, детка…»
Второй стакан повторил судьбу первого. Третий был уже в полёте, когда боковым зрением я уловила какое-то движение. Обернувшись, я увидела стоящего у двери Фелтона. Он просто стоял и смотрел. Но как …
За что я люблю тебя, Том Фелтон? Не в последнюю очередь за то, что ты всегда платишь мне той же монетой. Будь то лёгкий шёлк нежности или звонкая сталь обиды.
- Продолжай, - усмехнулся он. – Я же разрешил, ты помнишь?
Он всегда имел надо мной какую-то странную власть и иногда ею пользовался. Метко и со вкусом. Но именно сейчас мне хотелось запустить чем-то тяжёлым в него самого.
Не люблю отказывать себе в приятных мелочах: четвёртый стакан разбился о стену рядом с дверью.
Том выругался, на мгновение прижимая ладонь к щеке. Но даже это не заставило его ухмыляться.
- Ты определённо чокнутая, Стэсс. Не буду врать, будто мне это не нравится.
Он скрестил руки на груди и слегка склонил голову, ослабляя цепкую хватку взгляда, замолкая надолго, давая мне возможность выдохнуть и осознать опасность затеянной мной игры. Скажите пожалуйста… Девочка, ты живёшь здесь несколько дней, ты играешь по его правилам и всё ещё надеешься победить? Твоё поражение – лишь вопрос времени. Времени, когда Том наиграется и просто возьмёт и тебя, и ситуацию в свои руки, чтобы уже никуда не отпустить.
Согласна ли я быть ручной и домашней, а не взбалмошной и уходящей в сумерки?
Да, Том. Да… Но ты же не станешь меня об этом просить…
Мой внутренний монолог на фоне сбившегося, по-заячьи скачущего пульса напоминал слабый глас вопиющего в пустыне. Секунды тянулись медленно, будто июльский мёд, заставляя меня залипать в моих собственных ощущениях.
Но и этого было мало: внезапно пересохшими губами мне хотелось шептать: «Остановись, мгновенье…»
Чтобы просто видеть его таким… За полшага до того, как он перейдёт от своего говорящего молчания к действиям.
Подойдя, я всё ещё пыталась держать лицо: я смахнула несуществующую пылинку с его плеча. Лёгкий ток этого прикосновения заставил меня задержать руку. А потом коснуться его щеки, осторожно обходя тонкую риску незначительного пореза.
- Том…прости.
Плавно, будто в замедленной съёмке, он обхватил меня за талию, вынуждая прижаться грудью к его груди. Почти сразу его ладони уверенным движением скользнули в задние карманы моих джинсов.
Дежа вю?
Его губы остановились в миллиметре от моего уха.
- Мне приятна твоя забота… - дыхание Фелтона коснулось моей кожи, заставляя меня сжаться в остром предвкушении прикосновения. Он прочертил кончиком языка влажную полоску от основания шеи до уха, мягко прихватывая губами мочку. – Но мне действительно пора спать.
Хрипловатый шёпот, в котором не разобрать эмоций. Нежность или жестокость…
Он отступил так же плавно, как и обнял, будто давая мне время удержать его, но я совершенно отчётливо поняла, что мне не удастся сделать это, даже если я прямо сейчас обниму его колени.
Вместо этого Том вышел, а я осталась в комнате, сияющей от хрустальных осколков.
Мне хотелось собрать их и сжать в ладонях, чтобы хоть как-то привести себя в чувство. Вместо этого в реальность меня вернул хлопок двери – Фелтон явно намеревался принять душ перед сном.
Логично, но эта мелкая подробность реальности причинила мне боль – почти такую же, какую могли бы причинить впившиеся в мякоть ладоней осколки.

You'll learn to hate me
But still call me baby
Oh love
So call me by my name

And save your soul
Save your soul
Before your to far gone
Before nothing can be done, - сорвалось с моих губ почти машинально. Я не знаю, почему именно эта песня стала моей сейчас, хотя во мне не было и тысячной доли эмоций её автора.
Только сожаление…
Я могу всё исправить, в отличие от тебя, Роб.
«Ты никогда не спрашивала меня, хочу ли я исправить то, что ты считаешь моей ошибкой», - Роб в моей голове всегда говорил более складно, чем реально существующий.
И в отличие от тебя, Роб, я сделаю всё, что смогу, чтобы исправить…
«Ты связала мне руки, заткнула мне рот и исчезла. Что я мог сделать?»
Это не ты, это всего лишь моя совесть. Или моя глупость…
«Ты права, но именно сейчас ты тратишь время на разговоры… Не будь как я, детка. Не будь, как я…»
Выключая в гостиной свет, я рисковала наступить босой ногой на что-то острое, но это заботило меня меньше всего. Главная заноза уже была у меня в сердце.

Фелтон всегда знал толк в парфюмерии, маникюре и староанглийской литературе: это трио коньков могло вывезти его из любой щекотливой ситуации. Эти его умения погубили меня сразу же: я невероятно чувствительна к запахам, обожаю ухоженные мужские руки и никогда не упускаю случая потрепаться на тему английского искусства. Сидя на кухне и глядя в лондонскую непроглядно дождливую полночь, я знала, что буквально через четверть часа Том превратится в безукоризненного красавца с гладко зачёсанными назад (будь ты проклят, Малфой) светлыми волосами, от которого пахнет горечью французского парфюма и затяжными женскими депрессиями.
А мне, чёрт возьми, хотелось чувствовать его собственный запах: тонкий аромат его кожи, волос… Флер его присутствия, так непохожий на тяжесть привычного одеколона. Мне хотелось обнимать его прямо сейчас, но вместо этого я сидела здесь, на холодном подоконнике тёмной комнаты, не удосужившись даже зажечь свет.
Зачем?
Мне было достаточно зажигалки, которой я методично чиркала, то и дело озаряя заплаканное лицо. Будто сигналя кому-то там, за стеклом, в царстве тумана и дождя, который норовил затопить весь Кенсингтон к чёртовой матери.
Мой персональный сигнал SOS, который никто не услышит. Слава Богу, хоть за сигарету не схватилась – только этого не хватало.
Чего мне стоило просто догнать его, зайти в ванную всего через пять минут после… Я же знаю, что дверь не заперта… Закрыв глаза, я попыталась в очередной раз придумать себе оправдание, но дальше обнаружения собственной гордости не продвинулась ни на йоту.

Твои солёные слёзы…
Узкие джинсы…
Тонкие пальцы –
Весь этот бред.
Я умираю со скуки, когда меня кто-то лечит

Вот, как это называется. Сплин. Самый что ни на есть натуральный английский сплин, круто замешанный на сложных межличностных отношениях с аборигенами. Кажется, у меня сдают нервы и завтра утром мне нужно как-то объяснить это Тому. А пока мне самой было мучительно жаль упущенного момента.
Мне всегда было даже слишком легко уходить в самокопания и саможаления – дай только повод.
На этот раз глубоко нырнуть не вышло.
- Сделай одолжение, - не особенно беспокоясь о соседях снизу, Фелтон громко придвинул тяжёлый табурет к окну и, сев, перехватил меня за запястье правой руки. В его зубах была зажата сигарета. Дополнительных объяснений мне не потребовалось: я послушно помогла ему прикурить, глядя, как он втягивает щёки, невольно поморщившись, будто порез его всё ещё беспокоил. Выдохнув дым через ноздри, он посмотрел на меня. – Спасибо.
- Не спится? – поинтересовалась я достаточно мрачно. Он кивнул, снова затягиваясь. Не знаю, что он делал в ванной, но он выглядел совершенно сухим и немного растерянным.
Я не знала, что именно привело его сюда, но мне нравилось смотреть, как он курит. Я всегда велась на красивую игру человека с дымом, и Тому Фелтону это было доподлинно известно. Впрочем, именно сейчас он не рисовался. Он нервно курил, стряхивая пепел судорожным движением кисти. Дым то тонкой струйкой срывался с его бесподобно очерченных губ, то совершенно по-змеиному метался обратно на вдохе.
Он курил, я смотрела…
Внезапно, Том смял недокуренную сигарету и отставил пепельницу.
- Когда меня что-то бесит, я становлюсь непредсказуемым. Просто хотел, чтобы ты знала. Со мной так бывает… - я собиралась сказать в ответ что-то типа: «окей», но не успела. Его тёплые от сигареты пальцы коснулись моей босой ступни, и в этом простом жесте было что-то даже слишком примирительное. Фелтон встал, обхватывая меня за плечи и притягивая к своей груди, ничего не говоря. Он просто стоял сзади, а я слушала, как стучит его сердце.
Гулко и ровно.
Этот глубинный бит каким-то удивительным образом перекликался со стуком дождевых капель, вызывая во мне чувство невесомого, едва осязаемого чуда. Мне нравилось ощущение его рук у меня на плечах, нравилось быть рядом с ним…
- Иногда… - он судорожно сглотнул, запинаясь. – Я кажусь излишне самостоятельным. Не пугайся, но… Я такой и есть.
- Я давно тебя знаю, Том, - сказала я вместо: «Забери меня отсюда».
- Знаешь, почему я всё ещё здесь?
- Нет.
- Я просто люблю тебя.
Я молча кивнула, потому что к горлу подкатил какой-то непонятный комок. Потому что я знала, что не оставлю его ни сегодня, ни завтра, ни через месяц, даже если он захочет просто заснуть рядом со мной.

***

По комнате Тома гулял прохладный, отчётливо пахнущий дождём ветерок. Привет, приоткрытая дверь на балкон. Поёжившись, я обернулась. Фелтон стоял, привалившись спиной к стене, закрыв глаза… Двое суток, проведённые практически без сна, проступали на его тонком породистом лице, как потайной рисунок египетской алебастровой вазы. Улыбнувшись, он разлепил губы, чтобы огорошить меня заявлением: «Раздевайся, я не смотрю». Подойдя к нему вплотную, я поймала край его футболки.
- Эй… - его ресницы дрогнули. Привстав на цыпочки, я легонько коснулась губами его лба, будто проверяя температуру. – Давай я лучше тебе помогу.
- Очень любезно с твоей стороны, - ответил, наконец, Фелтон. – Но я сам, - стащив футболку, он раскинул руки в пригласительном жесте. – Стэсс… Лучше скажи мне что-нибудь приятное.
Скользнув ладонью вниз, я взялась за пряжку его ремня.
- Я…
Оставив цепочку из влажных прикосновений губ вдоль линии его плеча, я слегка прикусила его смугловатую кожу в том месте, где оно плавно переходит в шею, образуя уютный изгиб.
- Ммм… - отозвался Том. В полумраке его кожа казалась фарфорово-белой.
- Тебя… - пряжка его ремня поддалась легко и быстро, тихонько клацнув и недоумённо раскрывшись. Одна из моих ладоней метнулась вверх, чтобы вновь коснуться его груди, которая поднималась и опускалась чуть быстрее обычного. Вторая юркнула вниз, проникая между тугой, ослепительно белой резинкой его боксёров и кожей его плоского живота.
- Господи… - Том мучительно вздрогнул, когда оба его пульса забились чаще под моими ладонями, - ради этого мне стоило понервничать…
- Тсс… Люблю…
Он прижался виском к моей щеке, будто давая понять, что я угадала с приятным, и глубоко вздохнул.
- Не уходи…
- Боюсь, в твоей постели маловато места…
- Я подвинусь. Тихо… Мы никуда не спешим.
- Окей… Я люблю, когда медленно.
- Это сказала девушка, одетая в мою рубашку? Это меня заводит…
- Догадываюсь…
Обхватив его за шею, я коснулась губами ямочки между ключицами, заставляя его – такого сдержанного, такого продуманного вздрагивать от каждого прикосновения. Угадывая мои мысли, он притянул меня к себе, зарываясь лицом в мои волосы. «Поцелуй меня…» - едва слышно попросила я. Когда наши губы расстались после жаркого минутного диалога, я медленно опустилась вниз, касаясь прохладными кончиками пальцев его гладкой горячей кожи, проводя кончиком языка по узкой мелкой впадинке его пупка, стаскивая вниз белую резинку…
Перехватив меня за запястья, он мягко остановил меня на полпути и заставил подняться, тут же поймав моё лицо в свои ладони. Большими пальцами Том Фелтон коснулся моих губ, прежде чем разомкнуть их подчёркнуто нежным поцелуем.
- Хочу тебя…
- Бери, Том…
- Не говори так…
- Я хочу так говорить… - его горячая кожа под моими ладонями, его запах, его хрипловатый шёпот медленно, но верно сводили меня с ума. – Бери, Том…
Он закрыл мои губы своими, перехватывая несказанные глупости налету.
Кажется, несколько пуговиц кремовой рубашки были сорваны, а мои узкие джинсы предательски легко уступили пальцам Фелтона.
Шёлковые простыни были просто ледяными, вздрогнув, я собралась было возмутиться, но Том накрыл меня горячей грудью, придавливая собственным весом, заставляя расслабленно выдохнуть, растеряв слова. Зябкая волна мурашек сменилась удушливым жаром. Притормозив, Фелтон приподнялся на локте, позволяя мне в тысячный раз запустить пальцы в его волосы.
- Ты говорила, что я холодный… - тихо проговорил Том, улыбаясь. Склонившись, он нежно коснулся губами моего плеча.
- Почему ты не разубедил меня раньше?
- Это было бы не так приятно… - мягкость губ сменилась несильным, но ощутимым укусом. – Стэсс…
Долгий, тянуще-сладкий миг максимальной близости тел, когда сознание отступает на второй план, оставляя только солоноватое послевкусие исступления.
Никаких звонков, никаких глупостей. Никаких новостей кроме того нового, что прямо сейчас было между нами.
Судя по неторопливой нежности движений, Том действительно никуда не спешил.

Once I put my coat on
I coming out in this all wrong
She standing outside holding me
Saying oh please
I'm in love
I'm in love
Girl save your soul
Go on save your soul
Before it's to far gone
And before nothing can be done