Творчество

Перевернувшись с боку на бок, я наткнулась на что-то тёплое. В полусне я не разбираю, что со мной происходит, потому реакции часто бывают неадекватными. Сон мешается с реальностью, делая жизнь похожей на нарезку из нескольких фильмов, неаккуратно переклеенную неопытным монтёром. Только прижавшись к тёплому теснее, я как-то сообразила, что это Роберт. Судя по тому, что он не возражал, Паттинсон премилым образом спал, избавив меня тем самым от очередного ехидного комментария в мой адрес.
Открыв глаза, я поняла, что до рассвета ещё пара часов, потому что темнота ночи была основательно разбавлена отблесками зарницы, становясь неуловимо серой. Хотя спросонья она так же колола глаз – очертания предметов проступали не сразу.
Какие к чёрту предметы – грудь Роберта закрывала от меня добрую половину комнаты. Вместо того чтобы видеть хоть что-то, я зачем-то прижималась к нему щекой.
Подняв голову вверх, я достаточно ощутимо налетела на грубый наждак его небритого подбородка той же самой разбалованной нежным теплом щекой.
- Чёрт... – прошипела я едва слышно, пытаясь отодвинуться. Но спящий Роберт, который даже не шевельнул бровями, не позволил мне этого сделать. В очередной раз. Спрашивается, ему что – удобнее спать с осознанием того, что рядом кто-то есть? Подарить ему плюшевого медведя размером с гризли – и делу конец. Потому что обниматься с ним вот так всякий раз я не намерена. – Роб... – я пыталась тормошить его с предельной вежливостью. – Ну, Роберт...
Видимо, мой голос звучал недостаточно убедительно, потому что моё положение ничуть не изменилось. Укусить его, что ли? Боюсь, избалованный криками фанаток: «Bite me!», Роберт Паттинсон поймёт меня неправильно. Да и силу могу не рассчитать...
У вас бывает чувство, когда раздражает что-то, что касается вас? Меня нереально раздражали его ладони, устроившиеся у меня на талии. Со стороны на нас глянуть – ну чисто молодожёны в медовый месяц – прилипли друг к другу, как два пельменя в морозилке.
Уперевшись ладонями в грудь Паттинсона, я в очередной раз попыталась отодвинуться от этой мерно постукивающей живой подушки. Кажется, кое-кто талантливо изображает сон, вместо того, чтобы спать на самом деле. И этот кое-кто сейчас огребёт по-полной программе... Всмотревшись в его лицо, я заметила, как он улыбается. Крошечная сардоническая улыбочка превратила уголки его губ в трогательные завитки.
- Что тебе не нравится? – произнёс он, не открывая глаз. – Утро ещё не скоро. Спи давай...
- Мне не нравится, что ты прижимаешься ко мне. От тебя жар, как от хорошей батареи.
- Считай, что я боюсь, что ты замёрзнешь...
- Мне не холодно, Роберт!
- Да ты ледышка, детка...
- Я тебе не детка...
Он усмехнулся, но глаз не открыл.
- Прости...
- Кажется, смущаешься ты только перед видеокамерой.
- Почему же... Тебе удаётся смущать меня с завидной регулярностью, но я держу себя в руках.
- Прямо сейчас ты держишь и меня за компанию.
- Угу, - его сонный голос звучал мягче, чем обычно, но настойчивость в нём просто звенела. То ли Роберту нравилось играть со мной, то ли он хотел посмотреть, как быстро я сломаюсь, то ли его реально заводит, когда девушка ничего от него не хочет. Разбираться с этим грузом среди ночи хотелось меньше всего, потому я вздохнула и молча уткнулась лицом в грудь Роба. Подумав пару минут, я коснулась пальцами его щеки.
- Ты колючий... как дикобраз.
- До тебя мне далеко, поверь.
Неуловимое движение его лица, пока он говорил, приятно отозвалось под пальцами. Даже жаль было их убирать... Может быть, именно поэтому я прошлась ими по его шее. А может, просто координация движений после сна была не до конца восстановлена.
- Прости, Роб, - зачем-то ляпнула я, вместо того, чтобы проморозиться в своей традиционной манере.
- Ничего. Мне приятно. Можешь даже сделать это ещё раз.
Спокойный, даже чуть равнодушный тон, ровное дыхание... При всём моём нездоровом скепсисе, Роберт Паттинсон никак не тянет на сексуально озабоченного. Да и с чего бы ему таким быть? Он всегда позиционировал себя как стабильного аскета, который годами живёт без девушек, заменяя их на книжки и восторгаясь красотой Натали Портман. Ну и я, вроде, не особенно располагаю к перемене погоды на любовном фронте.
«Ещё раз, говоришь? Интересно, а что мне за это будет, Роберт?»
Тем не менее, я повторно провела пальцами по его шее, но теперь не сверху вниз, а снизу вверх.
О том, что именно мне за это будет, долго думать не пришлось. Каким-то ленивым движением Паттинсон перебрался под моё одеяло!
Просто офигенски! И что теперь? Мне стало стрёмно даже дышать в его сторону.
- Малыш, кажется, это было лишним... – сдавленно произнесла я. Его присутствие на откровенно моей территории меня обескураживало. Я не могу сказать, что это было неприятно.
Скорее, даже наоборот.
Это пугало меня ещё больше.
- Возможно, - уклончиво ответил Роберт, умопомрачительно сглатывая.
Мне показалось, что это я младше его на три года, а не наоборот. От аморфности Седрика Диггори, чьи светлые глаза так картинно вперивались в суровое небо над Хогвартсом, что меня пронимало до слёз, не осталось ровным счётом ничего – даже приятных воспоминаний. Под слегка загорелой кожей прятались твёрдые мышцы – Эдвард Каллен просто не мог быть рохлей, и неспортивному Роберту, видимо, пришлось с этим смириться. К тому же...
Волосы Роберта пахли вечерним проспектом, туманом... Самим Лондоном. Подбирая эпитеты, я тут же оборвала себя, заставив об этом не думать. У меня из головы не шёл его запах. В буквальном смысле слова, потому что мне приходилось вдыхать эту замысловатую композицию из тонкого аромата его кожи, холодного ночного воздуха и фантомного запаха сигарет, парфюма и геля для душа. В принципе, если запах человека неприятен, то ловить с ним абсолютно нечего. Наслушавшись капризных заявлений Кристен, я была готова к тому, что от моего нового знакомого разит, как от заправского мужлана со свинофермы. Но, сдаётся мне, у мисс Стюарт что-то не то с носом. Американки – они вообще со странностями...
Дабы башню не снесло окончательно, я осторожно обхватила его рукой за плечо.
- Роб... Давай спать...
- Угу, - проговорил он, не открывая глаз и практически не разлепляя губ.
- Тебе удобно?
- Более чем, не волнуйся.
- Хорошо...
- Надеюсь, - он иронично хмыкнул.
- Что? – не поняла я.
- Надеюсь, говорю, что тебе хорошо.
О, боги... Даже сейчас, когда у меня остатки сна напрочь выветрились из головы, этому коварному типу было весело. Ну, ещё бы... Типичный английский юмор – развлечение для посвящённых. Послушно закрыв глаза, я попыталась заснуть. Едва моего сознания коснулась дрёма, Роберт заговорил, обращаясь то ли ко мне, то ли к предрассветному густому воздуху.
- Сегодня напьюсь влоск...
Я не знала, стоит ли мне отвечать, потому только судорожно вздохнула, стараясь не щекотать его кожу ресницами, дабы не выдать себя. Какое-то чувство, отдалённо напоминающее надежду на то, что он всё-таки не улетит или улетит, но не завтра, шевельнулось внутри, заставив испытать острый укол грусти.
Чёрт... От этого мне стало страшно. Это даже не мои вздыхания по Фелтону, о котором я прожужжала все уши Дэниэлу. Я прекрасно знала, что Фелтон – это баловство. Он был для меня слишком флегматичен, слишком далёк и слишком холоден. Может быть, потому что между нами не было ничего, кроме симпатии, да и та грела не больше, чем холодное пламя в склянке, которое научилась разводить Гермиона Грейнджер. Положа руку на сердце, каждый из нас мог смело улыбаться и держать пальцы крестиком и говорить: «Не в этой жизни», да и стремление Тома завладеть моим вниманием было вызвано исключительно присутствием рядом со мной Роберта Паттинсона. Да... Того самого Роберта, которого я практически не знала, но которого уже не хотела отпускать.
«Ты не его фанатка», - деловито сказал разум-Дэн.
«Вы с ним птицы разного полёта», - поддакнула самокопательская жалость-Лиина. Ой, кто бы о птицах говорил, Линтус.
И только Дарина, представлявшая на этот раз совесть, изрекла зломудрое: «Ну вот. Он тебе нравится». Обречённо так, будто приговор вынесла.
Впервые в жизни мне хотелось послать всю эту многоголосую логику куда подальше. Повинуясь этому желанию, я запустила пальцы в волосы Роберта, слегка разворачивая его лицо вниз, к себе.
- Эй... Зачем тебе напиваться?
Он мягко улыбнулся, ничем не выдав своих эмоций по поводу моего достаточно жёсткого захвата.
- Типичная защита Хемингуэя. Мне предстоит перелёт, а потом работа. Сказать по правде, я не особенно на это настроен.
«Ну, так оставайся!» - этот вскрик почти сорвался с моих губ. Чтобы не сказать этого вслух, я прикусила кончик языка. Получилось больновато, но эффективно.
- У тебя всё равно нет выбора. Ты будешь играть этого своего Эдварда Каллена, покуда не исчерпается фантазия Майер...
- Эдвард Каллен... – хмыкнул Роберт. – Мрачный тип, себе на уме... У нас решительно ничего общего. Он тебе нравится?
«Мне нравишься ты», - произнесла я про себя с пугающей отчётливостью. В ответ я только пожала плечами.
- Не знаю. Мне гораздо интереснее Роберт Паттинсон. Он живой и... тёплый.
Сказав это, я, практически не отдавая себе в этом отчёта, придвинулась к нему ближе. Смотреть в лицо Роберта было невыносимо – казалось, у меня дрожит каждая мимическая мышца от фантомного ощущения прикосновения. Каждый из нас ждал, что же предпримет противоположная сторона – электричество этого ожидания просто взрывало воздух. На каждое действие сразу же находилось противодействие: наши странные, замешанные на эмоциях движения были похожи на шахматную партию...
Осталось выяснить, кто первым прошепчет: «Шах»
- Приятно слышать. Мне, признаться, уже всерьёз начало казаться, что ты меня терпеть не можешь.
- Одно не исключает другого, Роб...
- Да понятное дело, но всё равно... – перевернувшись с боку на спину, он улыбался. Устроив подбородок у него на плече, я сдунула отросшую чёлку, упавшую ему на глаза.
- Ты прав. Всё равно, - моя ладонь так и рвалась устроиться у него на груди, но и этот порыв мне удалось оставить при себе. Вместо этого, я обхватила его за пояс. – Если хочешь, я могу составить тебе компанию вечером. Кто практикует защиту Хемингуэя в одиночку, кончают так же плохо, как старина Хэм.
- Ага... А все, кто курит, кончают раком.
Его щёки немного порозовели, а губы уже кривились в усмешке.
- Типа того.
Повернув лицо, он едва не касался губами моего лба.
- Стэсс... Ты серьёзно предлагаешь мне себя в качестве компаньона в деле борьбы с запасами алкоголя в местных пабах?
- Да, мой трогательно тупящий друг. Именно себя. Не хочешь?
Он умопомрачительно улыбнулся.
- Хочу. Тебя – очень хочу. Спи давай...
После этого напутствия, он повернулся ко мне спиной, позволив мне сколько угодно долго прижиматься грудью к его сильной спине.
Уже засыпая, я от всей души надеялась, что он не заметил, как я коротко поцеловала его между лопаток.