Творчество

Банкнота в пятьдесят фунтов
19.03.2024   10:19    
Банкнота в пятьдесят фунтов

Мне всегда было непонятно - люди стыдятся бедности и не стыдятся богатства.
Фаина Раневская


Явление первое

Каблуки громко стучали по асфальту. Звук рассыпался мелкой дробью, взмывал ввысь, к верхним этажам, отражался эхом от застывших в утреннем сне стен. Легкая дымка, окутывавшая все вокруг, предвещала восход солнца.
Я не хотела никого будить, а потому свернула с дороги на обочину, едва заметив одинокую деревянную скамью, уже слегка покрытую по краям мхом.

Конечно, дама в вечернем платье и с босыми ногами – странное зрелище. Впрочем, дама, вышагивающая в вечернем платье и на шпильках по центру проезжей части (вместо того чтобы вызвать такси и побыстрее отправиться в объятия Морфея) - зрелище тоже еще то.
А потому я решила, что раз образ уже нарушен, можно добивать его окончательно. Благо улицы были совершенно пустынны, и пугаться меня было некому.

Я опустила свою пятую точку на деревянную поверхность, отложила сумочку в сторону и взялась за пятку правой туфли. Вот тогда я и увидела его.

Меня удивило даже не то, что он занял свое место так рано, когда на улицах еще не души – откуда мне знать, во сколько принято выходить на работу у просящих милостыню? И даже не то, что он выглядел довольно сильным и здоровым мужчиной, способным добывать деньги обычным способом – откуда мне знать, каковы проблемы этого парня? Внешний вид бывает обманчив.

Странным мне показалось, что он, едва увидев меня, начал прятать лицо. Как будто не хотел, чтобы я его узнала. Взъерошил и без того лохматые волосы, чтобы пряди падали на лоб, и склонился ниже к земле, чуть отвернув голову в сторону, в общем, принял самую неудобную позу, какую только возможно.

Я не люблю подходить к нищим. Я никогда не подаю милостыню. Элизабет и Абигайль, мои подруги, наоборот, всегда подают и смотрят на меня с упреком, дескать, не обеднеешь, если поделишься с нищим монеткой, но я не поддаюсь на их укоризненные взгляды. Вы можете сказать, что я недобрая, но на самом деле я считаю, что, если уж кто недобрый – так это наше государство. Ведь не благодаря мне люди оказываются на улицах, верно? Нет, они оказываются там из-за неудачного устройства нашего общества. Поэтому кто виноват, тот пусть и отдувается. А те, кто подают нищим, лишь пытаются залатать маленькой подачкой большие прорехи. На мой взгляд, это не идет на пользу никому. Унижает одних, создает ложное впечатление превосходства у других и позволяет государству ничего не предпринимать в связи с вышеозначенной ситуацией.

Кажется, я отвлеклась. Со мной всегда так – люблю пофилософствовать.

В общем, я бы ни за что не подошла к странному субъекту, веди он себя как обычный нищий. Но то, что он начал отворачиваться, меня заинтриговало – неужели это кто-то мой знакомый? Этого быть просто не могло, а потому любопытство заполнило меня до краев. Я оставила туфли на своих ступнях, подхватила клатч и прямиком поцокала к просителю милостыни.

Мужчина, казалось, выглядел обычно для своего сословия – в потрепанной одежде, с волосами, давно не знавшими стрижки, с неопрятной бородой, грязный. И все же в его облике что-то меня насторожило. Чем ближе я подходила к нему, тем более знакомым он мне казался. И в то же время я не могла его узнать. Знаете, этакое чувство дежавю, когда кажется, что вот-вот поймаешь воспоминание за хвост, но сделать это никак не удается.

Я подошла к нему практически вплотную, а он так и не поднял головы, казалось, даже наоборот, еще сильнее склонился к земле. Перед ним на тротуаре лежала видавшая виды шляпа, конечно же, бесповоротно пустая.

Вблизи он не только казался грязным, но и пах соответствующе. Цвет его куртки сложно было определить, так как тот давно был погребен под огромным количеством разнообразных пятен, заплат и прорех. И тем не менее, по тому, как ткань трещала на его плечах, можно было предположить, что от природы он обладал довольно внушительным телосложением.

Я поморщила нос, ощутив «аромат» нищего, но любопытство оказалось сильнее.
- Здравствуйте! – произнесла я.
Мужчина буркнул что-то невразумительное, не поднимая головы.

Нет, так дело не пойдет. Наверное, все-таки придется что-то положить ему в шляпу. В этом случае у меня будет повод наклониться и заглянуть ему в лицо.

Я открыла клатч, порылась в нем, но, как назло, у меня не оказалось наличных.
Наверное, надо было плюнуть на эту затею и отправиться домой. Надо было.
Но не всегда мы поступаем так, как следовало.

- Извините, - сказала я. – Хотела дать вам денег, но, к сожалению, у меня нет ни одной монеты.

Мужчина снова буркнул что-то и сделал жест рукой, дескать, ничего страшного. Обломанные ногти с черной каймой внушали мысли о многомесячном трауре, кожа потрескалась и обветрилась, ладонь загрубела, а я вдруг совершенно не к месту подумала, что у него очень красивая форма кисти.
Чтобы мне не пришло в голову что-нибудь еще столь же странное, я повернулась на каблуках и зашагала прочь.

Возможно, нищий вздохнул с облегчением, да только зря, потому что я собиралась вернуться. В моем мозгу уже зрел план. Я добралась до ближайшего банкомата и сняла деньги. Увы, самой маленькой купюрой, которую он смог мне выдать, оказалась банкнота в пятьдесят фунтов. Это была не та сумма, которую я предполагала пожертвовать, но немного поразмыслив, посчитала, что решение мучающей меня задачки стоит этих денег. Впрочем, может быть, давать милостыню и не понадобится.

Я сняла туфли, и обратно возвращалась не только босиком, но и на цыпочках, дабы даже тихие шаги не потревожили покой нищего, и он не вздумал снова спрятать лицо. Добравшись до нужного места, я осторожно выглянула из-за угла… и застыла на месте.

Мужчина, видимо, уставший сидеть в одном положении, за время моего отсутствия встал и начал разминаться и потягиваться. И вот теперь я его узнала.

Конечно, я его узнала. Это на его фильмы я бегала девчонкой, едва удавалось вырваться из-под опеки родителей. Это с его изображением постеры занимали все стены в моей комнате. Именно его персонажа реплики переполняли мой словарный запас. Когда-то этот мужчина, точнее юный мальчишка (тогда он был моложе, чем я сейчас) был известен, популярен и богат. Человек, которого окружало слово «миллионы». Миллионы на счету, миллионы поклонников, миллионы восторженных отзывов…

Я выросла. Выросла из коротких платьев и детских фантазий и перестала вспоминать о нем. Нынешняя встреча оказалось очень неожиданной, вызвавшей во мне сладко-горькие чувства: приятные воспоминания о нем в прошлом и болезненные ощущения от его созерцания сейчас. Я осознала, что давно не видела его на экране. Что же произошло с ним? Что случилось с кумиром моего детства? Куда делись все его «миллионы»?

Какая-то болезнь? Алкоголь? Наркотики? Совершил преступление и попал в тюрьму, потратив все деньги на дорогих адвокатов? Какое-то горе, подкосившее его? Смерть кого-то из близких?

Заложив руки за голову и не подозревая, что я подсматриваю, он поднял лицо к солнцу, показавшемуся в просвет между домами, и я разглядела морщины в уголках глаз и горькие складки возле губ, и усталый взгляд. Увидела его обветренные губы и огрубевшую коричневую кожу, словно он служил матросом на средневековом корабле и загорел под палящим солнцем.

А ведь когда-то он был красивым. Его губы изгибались в насмешливой улыбке, глаза искрились нахальным прищуром, а брови приподнимались в саркастическом недоумении: «Да что вы говорите?» Он был тонок, гибок, изящен. Он двигался, будто танцевал. Он дрался, словно выполнял акробатические трюки, и все это делал играючи. Он заразительно смеялся и бархатно говорил. Он был… звездой. Я не помнила, как его зовут. Тогда, девчонкой, я не умела делать различий между ним и его персонажем. Для меня он навсегда остался Робин Гудом, защитником слабых и борцом за справедливость. Красивым далеким героем, которому я отдала свое девчоночье сердце.

Я отступила назад. Какое-то время помедлила, решаясь, затем надела туфли и, громко цокая каблуками, вышла на солнце.

Он успел принять прежнюю позу и теперь снова сидел в тени, низко склонив голову над своей примятой шляпой и завесив лицо неравномерно отросшими прядями.
Я подошла прямо к нему, положила банкноту в его шляпу, а когда он, забыв про осторожность, поднял удивленный взгляд на меня, сказала:
- Зачем англичане отправились за две тысячи миль бороться со злом? Настоящая опухоль здесь.

Его взгляд изменился, стал растерянным – он понял, что я его узнала. Именно эти слова говорил его персонаж. Эта фраза была слоганом к его фильму, а потом переросла в присказку к любому появлению его героя на экране – тот убеждал людей в том, что они не должны мириться с несправедливостью.

Мы молча смотрели друг на друга. Что тут еще можно было сказать?

Он вдруг вытащил из шляпы банкноту и протянул ее мне.
- Не нужно, - хрипло и тихо сказал он, но я узнала интонации юного Робин Гуда. – Это слишком большие деньги.

Я покачала головой и поспешно отступила назад.

- Это не милостыня. Это… Назовем это инвестицией. Когда выйдет твой новый фильм, я буду ждать приглашения.
- А если нового фильма никогда не будет? – глухо спросил он и сузил глаза, напомнив мне о своем знаменитом прищуре.
- Значит, я потеряю свои деньги, - легкомысленно пожала я плечами. – Но уверена, ты, как джентльмен, этого не допустишь.
- Джентльмен? – он печально усмехнулся. – Неужели, глядя на меня, можно употреблять это слово?

Игривый луч солнца наконец добрался до укромного места, где мы находились, и осветил мужское лицо. И в этот момент сквозь огрубевшую кожу и морщины проступили те черты, которые я так любила. Я вновь увидела мальчишеское лицо с неправдоподобно яркими синими глазами и озорной улыбкой. Не осознавая, что делаю, я, задержав дыхание, опустилась перед бывшим Робин Гудом на колени, окончательно смяв шляпу, лежащую на земле, положила руки на его плечи и сделала то, о чем мечтала так давно: прикоснулась губами к его рту.

На удивление, поцелуй не показался мне неприятным. Может быть, я была настолько под впечатлением от встречи с кумиром моих детских грез, а, может, мой герой все же чистил иногда зубы.

- Прощай, Робин, - сказала я, поднимаясь с колен.

Он оторопело посмотрел на меня, все так же держа купюру в руке, а потом нахмурился и пробормотал:
- Меня зовут Джонас.
- Джонас, - повторила я, обкатывая имя на языке. – Приятно познакомиться, Джонас. А я – Кассандра.

Неожиданно он усмехнулся, чем почти напомнил себя прежнего:
- Твои предсказания сбываются?

- Конечно, - я беспечно помахала ему рукой, повернулась и ушла настолько быстро, насколько мне позволили длинные каблуки и измученные ноги.

Я не хотела, чтобы он стал свидетелем покатившихся по моим щекам слез.

Миновав пять кварталов, я, наконец, добралась до дома, устало поднялась на свой этаж по скрипящей лестнице, осторожно сняла платье и повесила в чехол. Туфли после чистки отправились в коробку. Завтра мне нужно будет отнести все это в контору, выдававшую вещи напрокат. Наскоро приняв душ, я натянула потрепанные джинсы, видавшую виды футболку и отправилась в медицинский центр для пожилых, где работала в ранге «младшего медицинского персонала». Центр располагался недалеко от моего дома, что являлось огромным плюсом – не нужно было тратиться на транспорт.

Те пятьдесят фунтов, которые я отдала своему бывшему кумиру, были последними на моем счету. Так что в ближайшие несколько дней до зарплаты мне придется затянуть пояс.

Явление второе

Я вышла из такси перед зданием Королевского национального театра. Элизабет и Абигайль сидели на террасе ресторана, соседствующего с театром, на нашем обычном месте, пили коктейли и ждали меня. Уже подходя к ним, я вдруг осознала, что картинка изменилась. Что-то было не так. Ах да, конечно, они не вскочили и не начали махать руками, как делали это обычно.

Я уселась на свободный плетеный стул.
- Привет!

Они переглянулись поверх кромок своих бокалов, а потом Элизабет отставила коктейль в сторону, откинулась на плетеную спинку и спросила холодным голосом:
- Может, объяснишь, что ты делаешь в Либерти Холле? И во избежание твоей возможной лжи, хочу сразу сказать, что видела, как ты выносила судно за стариком.

Я похолодела. Вот и все. Меня раскрыли. Но теперь что уж.

- Я там работаю, как ты могла понять, - спокойно ответила я.
- Зачем? – растерянно спросила Абигайль? – Зачем тебе работать? Ты же говорила, наследства родителей тебе хватит на три жизни?
- Я лгала.
- А как же твоя учеба в Ройял-Холлоуэй? Тоже ложь? – прищурила глаза Элизабет.
- Пришлось бросить университет после гибели родителей, так как оплачивать обучение мне было не по карману.
- Так что, они тебе ничего не оставили? – почти прошептала Абигайль.
- Они жили на широкую ногу и не считали нужным копить деньги. Они оставили мне долги.

Воцарилась пауза. Абигайль нервно потупилась и лишь иногда посматривала на меня исподлобья, Элизабет же сверлила меня негодующим взглядом. Она первая не выдержала:
- Но ты тратила деньги вместе с нами на развлечения. Ты ходила в одежде из последних или по крайней мере недавних коллекций. Откуда это все?
- Зарабатывала. Откладывала. Отказывала себе во всем, чтобы изредка встретиться с вами и сделать вид, что я по-прежнему такая же, как вы.
- Ты врала нам, что очень усиленно учишься, и что ваши строгие преподаватели не выпускают вас из университета, что тебе нельзя покидать студенческий городок… А сама в это время жила в халупе и работала мойщицей унитазов? – взвилась Элизабет.

Я поморщилась, но не стала поправлять подругу:
- Да, примерно так.
- Но зачем? – тоненько спросила Абигайль. – Зачем ты нам лгала?
- А что, если бы я сказала вам правду, вы по-прежнему приглашали бы меня на вечеринки, по-прежнему дружили бы со мной? – задала я встречный вопрос.

Они переглянулись и промолчали.

- Вот почему я говорила неправду, - подытожила я. - Я хотела для себя оставить хотя бы частичку того мира. Хотела, чтобы у меня были те же подруги, чтобы я хотя бы иногда могла почувствовать себя прежней.

Пауза затягивалась.

- Ладно, - наконец, встряхнулась Элизабет, как всегда, первой пришедшая в себя. – Хорошо, что все выяснилось. Вот был бы ужас, если бы я привела тебя в компанию, а какой-нибудь мой знакомый узнал бы в тебе ту, что подмывает его престарелого деда. Я бы от стыда сгорела – надо мной не потешался бы только ленивый.

С Элизабет все было понятно – она сразу четко провела границу между нами. Я посмотрела на Абигайль, но та отводила глаза в сторону и ничего не говорила. Слишком мягкая, чтобы открыто высказать свое мнение, она, тем не менее, была солидарна с Элизабет.

- Что ж, я так понимаю, наш общий поход в театр отменяется? – спросила я больше для проформы, поднимаясь со стула.

Они промолчали.

Я едва сдерживалась, чтобы не заплакать. Не то чтобы я так уж дорожила дружбой этих двух глупых куриц, но терять связь с моим прошлым не хотелось.

- Всего хоро… - начала я, и вдруг прямо на площадь возле террасы с виртуозным разворотом влетел изящный красный автомобиль. Я не слишком разбиралась в марках машин, но мне показалось, что это «ламборджини» последней модели.

Мы замерли, поражаясь тому, что владелец автомобиля так грубо нарушил правила, и завтра его наверняка ждет огромный штраф.
Дверца открылась, из автомобиля выглянул мужчина – я не разглядела его в сгущающихся сумерках, - и звучным, хорошо поставленным голосом позвал:
- Мисс Кассандра!

Мое сердце глупо забилось, но я тут же отвергла возникшую было мысль: мужчина ни по телосложению, ни по голосу не был похож на моего Робин Гу… Джонаса.
- Да? – полувопросительно-полуутвердительно ответила я.
- Мисс Кассандра, садитесь скорее. Время поджимает.

Он вел себя как… услужливый водитель, которого прислали за мной.

- Да, конечно! – ответила я и, вновь обернувшись к теперь уже бывшим подругам, усмехнулась, и послала им воздушный поцелуй. – Всего хорошего! Надеюсь, мы с вами никогда больше не пересечемся.
- Но… - пробормотала Элизабет. – Это что, твоя новая шуточка? Значит, тебе хватает денег? Чтобы нанять себе хотя бы даже на десять минут такого красавчика в таком авто? Да еще и штраф платить…

Хм, красавчика? Я не разглядела парня, но Элизабет такие вещи никогда не упустит из виду.

- Я просто захотела проверить вас. Такие ли вы хорошие подруги, какими притворялись. У меня все в порядке с деньгами, и конечно же, родители мне оставили наследство, а в Либерти-Холле я работала, потому что считаю, что должна оказывать помощь людям делами, а не деньгами. Но вы, как всегда, можете видеть во всем только самое плохое.
- Но, Кэсси, - пробормотала Абигайль, - ты же могла все объяснить, и мы вместе посмеялись бы над ситуацией.
- Скажи мне, Эби, - прищурилась я, - если бы я действительно была без денег и действительно работала в центре для престарелых ради того, чтобы заработать на кусок хлеба, что это изменило бы для вас? Я что, стала бы какой-то другой? Менее хорошей? Может, менее умной или менее воспитанной? Ах, нет, я просто стала бы менее богатой. И этого было достаточно для вас, чтобы отказаться от меня.

Девушки молчали.

- Я была бы все той же Кэсси, - припечатала я и теперь уже окончательно оставила их позади. В своей прошлой жизни.

Я решительно подошла к пассажирской дверце, которую предусмотрительно открыл для меня водитель (он, действительно, оказался красавчиком), и решительно села в автомобиль. Черноволосый мужчина со смуглой кожей и черными глазами захлопнул дверцу, молниеносно вернувшись к водительскому месту, сел за руль, и буквально через пару секунд площадь скрылась за поворотом.

Я не знала, что это за парень, я допускала, что мне могут грозить неприятности, какие случаются с девушками, садящимися в незнакомые машины к незнакомым водителям, но сейчас мне было все равно. Мне так хотелось утереть нос этим двум клушам, что я готова была рискнуть.

Правда, через несколько минут, в течение которых я пыталась осознать резкие перемены в моей жизни, я все же решила поинтересоваться своим спутником и нашим направлением.
- Вы знаете, как зовут меня, но я не знаю, как зовут вас.
- Джеймс, к вашим услугам.
- Куда мы едем, Джеймс?
- В аэропорт.
- В аэропорт? – я так подскочила на сиденье, что стукнулась макушкой о потолок автомобиля.
- Пристегнитесь, пожалуйста, - вежливо попросил мой водитель. – Я увеличу скорость.
- Зачем в аэропорт? – ошарашенно спросила я, хватаясь за ремень безопасности.
- Нас ждет чартерный самолет.
- Зачем?
- Чтобы лететь на нем, - снисходительно пояснил Джеймс, насмешливо косясь на меня, но при этом умудряясь не спускать глаз с дороги.
- Это похищение? – пролепетала я.
- Это приглашение, - улыбнулся он.

Приглашение. С того времени, когда я произнесла это слово, обращаясь к нищему, прошло около года. Иногда я вспоминала о той странной встрече. Несколько раз я приходила на то место в разное время, даже рано утром, но ни разу не застала кумира моего детства, по воле судьбы ставшего просителем милостыни. Я приобрела привычку, гуляя по улицам, присматриваться к нищим, но ни разу не увидела того, кого искала. Может быть, он перебрался в другой район, может быть, в другой город, может быть, решил, что такой способ получения денег не для него, если каждый прохожий будет его узнавать.

Я очень хотела увидеть его вновь. Я даже уговорила старшую медсестру позволить мне на ночном дежурстве пользоваться ее компьютером. Но в интернете я не нашла о Джонасе Армстронге (оказалось, именно так звали актера, сыгравшего моего Робин Гуда) никакой информации свежее пятилетней давности, да и тогда это были статьи о штрафах, выписанных ему за драки и нахождение за рулем в нетрезвом виде. Он давно уже не снимался, он не был интересен публике, и никто ничего не писал о нем. Может быть, потому он и начал пить.

Теперь я заново открывала его для себя. Теперь он уже не был для меня Робин Гудом, старинной легендой, сказочным, придуманным мной персонажем. Он стал обычным человеком, актером по имени Джонас, но этот новый для меня человек, как оказалось, был не менее, а может быть, даже более интересен… До некоторой точки в его жизни.

Я понимала, что нереально, чтобы человек смог подняться из той ямы, в которую он попал, - неважно, самостоятельно ли он в нее свалился или при помощи пинков судьбы. Я понимала это, потому что сама так и не смогла оттуда выкарабкаться. Я не позволяла себе пить, кроме тех коктейлей, что я пропускала на вечеринках с девчонками, я экономила каждый пенс, я не позволяла себе опустить руки и начать себя жалеть. Но я так и осталась обычным «младшим медперсоналом». Я не могла делать карьеру, потому что у меня не было образования, а образования у меня не было, потому что не было денег. Не было рекомендаций, не было связей – все они разорвались после гибели родителей, как только близкие знакомые выяснили, что от родителей мне достались одни долги. Мне удавалось некоторое время обманывать Элизабет и Абигайль, потому что с ними я училась еще в школе, и наши семьи не дружили. Возобновив с ними отношения якобы после возвращения из-за границы, я на некоторое время почувствовала себя прежней. Как бы там ни было, если уж не получилось выбраться у меня, человека, который старался не опустить руки, то никак не могло получиться и у него, так как он, судя по всему, был более подвержен депрессии.

И вот теперь я снова слышу слово «приглашение».

- Куда меня приглашают? И, главное, кто?
- Терпение. Обещаю, это будет интересно.

Я вздохнула. Теряться в догадках мне надоело. Это не мог быть Джонас. Я, конечно, восхищалась им, но мое восхищение относилось к тому молодому озорному парню, которому море было по колено. Повзрослевший Джонас, с потухшим взглядом и опущенными уголками губ, вызывал лишь сочувствие. И даже если на секунду поверить, что мои слова зажгли в нем огонь, сложно допустить, что он из нищего за год вновь превратился в баловня судьбы. К тому же… Ведь я просила пригласить меня на новый фильм, но в интернете я не нашла ни одного упоминания о том, что Джонас снова начал сниматься.

Самолет оказался совсем небольшим, и из пассажиров нас было только двое: я и Джеймс.
- Вы и теперь не скажете мне, куда мы летим?
- Не очень далеко. Примерно через пару часов будем на месте, - сверкнул белозубой улыбкой Джеймс.

Ну, хотя бы не через океан полетим, и то хлеб.

Во время полета я задремала и проснулась только когда пилот по связи сообщил:
- Канны. Посадка через пять минут.
- Вы чудесно выглядите, но, если вам нужно освежиться… - предложил Джеймс, жестом указывая на туалетную комнату.
Там был даже душ.

«Канны? – думала я, сбрызгивая лицо и глядя на свое ошарашенное отражение в зеркале. - Каннский фестиваль? Не может быть!»

Это действительно был он – самый популярный в Европе кинофестиваль. На поданном к самолету черном автомобиле, кажется, мерседесе, мы с Джеймсом быстро были доставлены к входу в Дворец фестивалей.
- Мы опаздываем, - выдохнул Джеймс и повел меня куда-то к маленькой боковой двери.
Красной дорожкой мне пришлось полюбоваться издали, сквозь толпу. Мы миновали узкий коридорчик и подошли к входу в кинозал. Джеймс по-французски о чем-то переговорил с человеком, стоящим возле дверей.
- Показ уже начался, - шепнул он мне наконец. – Свет выключили, но Пьер проводит вас до места.
- Но… а вы? – растерянно пробормотала я.
- Не пугайтесь, за вами присмотрят. А я туда не пойду, - снова улыбнулся Джеймс. – У меня дела.
- Я тоже не пойду! – заупрямилась я.

На меня вдруг напал страх, которому я не могла противиться. Мне казалось, что меня перепутали с кем-то, что сейчас вскроется, что я не та, кого они ждут, и меня вытолкают взашей.

Пьер, прижав палец к губам, сказал:
- Тс-с! – и взяв за руку, повел за собой.
Вырываться мне показалось глупым, а потому я присмирела и покорно пошла следом.
В темноте зала, освещаемого только экраном, я пробралась за Пьером и села на указанное мне место. Мужчина сразу же испарился.

Осмотрелась, но не увидев ничего существенного, обратила свой взор на экран. Я пропустила начало фильма, и мне сложно было вникнуть в происходящее. Я снова начала озираться по сторонам, надеясь увидеть кого-нибудь знакомого, но на меня зашикали – видимо, своим верчением я мешала смотреть. Я притихла, замерла на месте и уставилась в экран. После долгих наблюдений за перипетиями главных героев, я сделала вывод, что это художественный фильм, снятый в стиле мокьюментари. Более ничего существенного до моего сознания не дошло.

Если я надеялась увидеть в главной роли Джонаса (несмотря на весь мой скептицизм, я все же лелеяла маленькую надежду на это), то мне пришлось разочароваться. Одни кадры сменялись другими, но Джонас на экране не появлялся.

Мысленно вздохнув, я сделала еще одну попытку проникнуться сюжетом.

Но едва подумав об этом, я сразу увидела его. Его появление на экране было, что называется, «для фона», и зрители не обращали на него никакого внимания, следя за действиями главного героя. Я бы тоже не обратила внимания, если бы не видела его в таком виде раньше. На заднем плане возле стены на асфальте сидел нищий. Он был одет точно так же, как Джонас в тот раз.

Что это? Я даже подалась вперед. Все зрители наблюдали за слезами главного персонажа и его монологом, а я всматривалась в неопрятную фигуру за ним. Может быть, Джонас случайно попал в кадр? В псевдодокументальном фильме часто используют людей, которые играют сами себя. Может быть, он действительно сыграл себя? Сыграл того нищего, которым стал? В этом случае он сдержал слово и пригласил меня на его новый фильм. Но не такого поворота событий я ждала.

И все же кое-что не давало мне покоя. Откуда тогда дорогая машина, полет на самолете, забронированное для меня место в зале? Хотя как знать, может быть, студия пошла навстречу Джонасу и выполнила его пожелание. Может быть, какой-нибудь сентиментальный толстосум, которому некуда девать деньги, проникся его историей и решил побаловать бывшего кумира публики, выполнив за него его обещание.

Больше на экране Джонас не появлялся, ни в виде нищего, ни в каком другом. Фильм подошел к концу, а я из-за своих волнений так и не разобралась в сюжете, да и, честно говоря, мне было на него наплевать. Хотелось потихоньку встать и покинуть зрительный зал, но я боялась, что в темноте не найду дорогу.

По экрану уже бежали титры, а я оглядывалась по сторонам, надеясь увидеть Пьера. Мне было до отчаяния тоскливо. Сегодня дважды меня постигло разочарование. Сначала «порадовали» подруги, отказавшиеся от меня из-за того, что я оказалась бедной, как церковная мышь, а затем Джонас, который все-таки пригласил меня на свой новый фильм, где сыграл нищего себя. Это было выше моих сил. Мне хотелось затопать ногами, закричать, разреветься. До сих пор я думала, что сильная, что умею держать себя в руках – но это была неправда. Я обманывала саму себя. Я пыталась вести тот образ жизни, к которому привыкла, который был обычным для меня до смерти родителей, и возможно это и давало мне силы жить. Как наркоман, желающий получить свою дозу, я выкраивала деньги, чтобы раз в месяц пошиковать и сделать вид, что у меня все по-прежнему. Но как только я поняла, что лишилась своей «дозы», я сломалась. А вид опустившегося несчастного Джонаса добил меня.

Я надеялась, что он снова станет прежним. Это было глупо, я знаю, но где-то в глубине души я лелеяла эту надежду. Всегда хочется верить в лучшее. Я не хотела смиряться с тем, что мой кумир, мой Робин Гуд, в которого я была влюблена, закончит свои дни вот так. Это словно унижало и меня саму: вот кого мне остается любить!

Мы оба оказались на самом дне.

Наконец я разглядела Пьера возле входа в зрительный зал. Тихо поднялась и, стараясь не оступиться в темноте, направилась к работнику Дворца фестивалей, или кем там мог быть этот француз. Мне оставалось пройти еще с десяток метров, когда зажегся свет. Я попыталась побыстрее выскользнуть из зала, но не тут-то было. Люди начали вставать, выходить в проход, и мне пришлось буквально пробираться сквозь толпу, которая вдруг взорвалась аплодисментами. Что ж, судя по всему, фильм понравился. Джонас может гордиться, что последний фильм, в котором он снялся, получился отличным.

С горем пополам мне все же удалось добраться до Пьера.
- Вы… уже… уходить? – на ломаном английском, с трудом подбирая слова спросил он, ошарашенно глядя на меня. Наверное, в его кинофестивальном менталитете не укладывалось, что зритель может сбежать с фильма, не выразив своего восхищения. Но я испытывала от просмотра полностью противоположные чувства, о которых никому не собиралась сообщать. Я лишь кивнула и попросила меня проводить.

Пьер вывел меня через боковой проход и оставил снаружи. Я спустилась на несколько ступенек вниз, беспомощно огляделась и только сейчас поняла, что оказалась одна в чужой стране, в чужом городе, без знания языка и с небольшой суммой, рассчитанной на несколько коктейлей, которой вряд ли хватит на обратный рейс. А ведь до аэропорта сначала нужно добраться.

Я села на ступеньки, не заботясь о том, что могу испортить платье, которое мне еще нужно будет вернуть, и заплакала.

Сложно было сказать, кого я оплакивала: себя, Джонаса, или может быть, мои несбывшиеся мечты. Я помнила, как я, совсем молоденькая девчонка, избалованная родителями, счастливая и беззаботная, лежала в своей уютной кровати с резной спинкой, смотрела на постер в ярко-синие глаза с нахальным прищуром и мечтала о том, как руки владельца этих глаз обнимут меня, а его обволакивающий голос скажет: «Кассандра, любимая…»

- Я тебя разочаровал?

Голос так был похож на тот, который только что звучал у меня в голове, что я подумала, что схожу с ума, и у меня начались галлюцинации. Я замерла, боясь пошевелиться, боясь вздохнуть, одновременно желая и не желая снова услышать обращение ко мне. Вдруг этот кто-то сейчас заговорит, и я пойму, что ошиблась, приняв чужой голос за тот, который был мне нужен. А еще хуже всего, если за моей спиной вообще никого нет.

Но кто-то там был. Краем глаза я увидела начищенные до блеска ботинки, которые сделали пару шагов по направлению вниз, а потом их обладатель сел на ступеньку рядом со мной. Я все еще боялась повернуться и посмотреть на него.

В поле моего зрения возникла рука, держащая банкноту в пятьдесят фунтов.
- Не люблю быть должником, - произнесли где-то над ухом.

Я все-таки повернулась и посмотрела на хозяина руки.
Это был он! Он и не он одновременно. Его снова невозможно было узнать. Это не был тот мальчишка, баловень судьбы, купавшийся в словах «миллионы». Это не был тот уставший от жизни грязный оборванец, прячущий от людей свое лицо. Это был взрослый мужчина c морщинками в уголках глаз, с аккуратной стрижкой, ухоженными руками, а шикарный смокинг чуть ли не лопался на его широких плечах.
Только глаза были по-прежнему неправдоподобно синими, а губы пытались сложиться в привычную ухмылку, хотя их владелец и предпринимал все усилия, чтобы продолжать выглядеть солидным.

- Джонас? – полувопросительно прошептала я, пытаясь понять, где кроется подвох.
- Джонас Армстронг к вашим услугам, леди, - чуть поклонился он, а глаза хитро блеснули. – А вас, моя дорогая Кассандра Клейтон, найти было ох как сложно! Но я привык выполнять обещанное. Хорошо, что я смог выйти на ваших подруг. Вы же теперь не скажете, что не получили приглашения на мой новый фильм?

Постепенно до меня начало доходить.
- Ты не был нищим, так? Ты просто пытался вжиться в роль, или как там у вас это называется! Я права? Отвечай!

Он слегка пожал плечами, а взгляд его затуманился:
- В моей жизни были нелегкие времена. Но я никогда не просил милостыню.

- Я думала, что помогаю тебе, - прошептала я. – Я думала, что… А тебе на самом деле не нужна была моя помощь!

Я вскочила и поковыляла прочь. Высокие каблуки уже изрядно утомили мои ноги. Я чувствовала себя такой дурой! Я думала, что он на дне, а он всего лишь опробовал свою новую роль. Правда, дурацкую и маленькую роль, и непонятно, зачем он на нее соглашался, но в любом случае он не нуждался. А я отдала ему свои последние деньги.

Далеко я не ушла. Он догнал меня через три моих шага. Обогнал и встал передо мной на пару ступенек ниже. Теперь его глаза были почти на уровне моих.

- Ты очень мне помогла. Тогда впервые у меня возникла идея снять фильм, и я пытался найти для себя стиль, в котором он будет наиболее гармоничен. Когда ты узнала меня в том грязном нищем и поверила, что я пришел просить милостыню, для меня все сошлось.
- Снять фильм? – недоверчиво повторила я.
- Ну да. Это мой фильм. Я впервые выступил как режиссер. Но не удержался и сделал маленькое камео, - он усмехнулся. – Как память о нашей встрече.
- Твой фильм, - снова повторила я, наверняка со стороны выглядя, как ограниченная в интеллекте.
- Да, - снова повторил он и улыбнулся.
- Кажется, его хорошо приняли, - сказала я.
- Кажется, да, - улыбаясь, согласился он.

Я смотрела в его лицо, которое от улыбки казалось моложе, но вместо этого видела, как ширится между нами пропасть. Он думает, что я богатая дамочка, которой было не жаль пятидесяти фунтов нищему. А я не хочу ему признаваться, что это не так.

- Поздравляю! – сказала я. – Ну ладно, тебя, наверное, ждут. Не буду тебя задерживать. Хотелось бы еще успеть на самолет. Только знаешь, меня так неожиданно сорвали с места, что кажется, у меня нет денег на билет, и если тебе не нужны больше эти пятьдесят фунтов…

С его лица сползла улыбка. Он пристально посмотрел на меня, потом протянул купюру, которую до сих пор держал в руке.
- Извини. Я хотел сделать сюрприз и совершенно не подумал, что это может сильно нарушить твои планы, - сказал он.

Я взяла бумажку из его рук, взглянула на нее и чуть не застонала.
Это была та самая купюра. Она казалась немного помятой, видимо, от лежания в его кармане, но на ней все так же едва заметно (но при большом желании вполне читабельно) было выведено моей рукой: «Я люблю тебя». Я задрожала от неловкости, но тут же взяла себя в руки. Он не мог знать, что это написала я. Ведь может так быть, что банкнота попала в мои руки уже с надписью. А может, он никогда и не разглядывал ее внимательно.

- Не извиняйся, - через силу сказала я, пытаясь сделать вид, что все в порядке. - Было забавно.
- Тогда почему ты плакала?
- Ногу подвернула, - солгала я.

Он молча смотрел на меня и больше не улыбался.

- Я пойду, - сказала я.
- Подожди. Я вызову тебе такси.

Я не стала отказываться, так как сама не смогла бы и слова сказать по-французски, тем более не знала номеров службы такси.
- Пойдем, я провожу тебя, - сказал Джонас, поговорив по телефону.

Мы направились к выходу, где уже разворачивался подъехавший автомобиль. Мы шли, не разговаривая, Джонас только слегка поддерживал меня, видимо, считая, что у меня болит подвернутая нога.
Я уселась в автомобиль, помахала Джонасу рукой с зажатой в ней пятидесятифунтовой бумажкой, он кивнул и захлопнул за мной дверцу. Такси не имело никаких опознавательных знаков, но я подумала, что, возможно, во Франции так принято. Автомобиль тронулся, а я не отказала себе в желании обернуться и долго смотреть, как до странности нужный мне мужчина стоит и смотрит вслед. Его фигура почему-то расплывалась, и я никак не могла сфокусировать на ней взгляд.

Когда Дворец фестивалей исчез из виду, я повернулась и решительно протянула банкноту водителю, желая расплатиться. Желая избавиться от нее навсегда.

Явление третье

- Мисс Клейтон, я вас зову, а вы, кажется, меня не слышите.
Я встрепенулась, оборачиваясь к мистеру Доджсону, заведующему Либерти Холл.
- Да, мистер Доджсон, - ответила я, испугавшись, что он сейчас упрекнет меня в халатном отношении к работе. Последнее время я, действительно, стала очень рассеянной.
- Пройдемте в мой кабинет, - предложил он, и это мне не понравилось.

Что такого он хочет мне сказать, чего нельзя сказать в коридоре?

- Понимаете, мисс Клейтон, - начал он, - мы нуждаемся в сокращении штата, а так как у вас нет медицинского образования…

Вот и все. Даже этой никчемной работы меня лишили.

- Хорошо, мистер Доджсон, я пойду собирать вещи, - кивнула я, стараясь сохранить лицо.
- Не торопитесь, вы можете доработать сегодня до конца рабочего дня.

Угу, спасибо. Обрадовал!

- Но, конечно, я не могу просто взять и выгнать вас на улицу, мисс Клейтон… - продолжил мой начальник.

Слабая надежда затеплилась во мне.

- К нам поступил запрос на квалифицированную сиделку, которая могла бы работать на дому у лежачего больного. Оплата очень-очень приличная. Конечно, эта работа временная, но все же лучше, чем ничего.
- Хорошо, спасибо, мистер Доджсон, - ответила я, собираясь идти дорабатывать.
- Подождите, мисс Клейтон. Ваш новый работодатель просил меня передать вам задаток, - и я, холодея, увидела, как мистер Доджсон протягивает мне сложенную пятидесятифунтовую банкноту.

Я выхватила ее у него из рук и стремительно развернула.
«Я люблю тебя», написанное моей рукой, подмигнуло мне.

Джонас нашел меня. И теперь он знает, что я - нищая, работающая за гроши в этом центре. И он собирается меня пожалеть, как когда-то пожалела его я.

Я смяла ненавистную бумажку в кулаке, но тут же спохватилась, расправила ее и снова протянула мистеру Доджсону:
- Извините, меня эта работа не интересует!

Бежать отсюда, скорее бежать. Придется уехать куда-нибудь далеко, чтобы Джонас не нашел меня снова. Как обидно, что теперь в его глазах я навсегда останусь нищей оборванкой, притворявшейся состоятельной дамой.

Я развернулась, собираясь выскочить из кабинета, и тут же носом уткнулась в чью-то твердую грудь.

- Извините, мистер Армстронг, я старался сделать все так, как вы просили, - произнес за моей спиной противный голос заведующего.
- Ничего страшного, мистер Доджсон, вы справились. Как и обещал, я сделаю пожертвование вашему центру. Бумаги уже подписаны. А теперь… не могли бы вы нас оставить на несколько минут? Я хотел бы поговорить с мисс Клейтон наедине.
- Конечно, конечно, - приторным голосом проговорил мой начальник и проскользнул бочком мимо нас.

Я боялась поднять голову, сгорая от стыда.

- Я знаю, что ты считаешь неправильным давать деньги на благотворительность, но я просто не знал, как еще заставить этого индюка сделать то, что я прошу, - обволакивающий голос прозвучал над моей макушкой.

От неожиданности я подняла голову и посмотрела на владельца этого голоса:
- Откуда ты знаешь?
- Что знаю? – удивился обладатель самых синих в мире глаз.
- Ну, что я считаю, что нельзя давать деньги… просто так.

Он усмехнулся, и лучики вокруг глаз стали заметнее, хотя сам он в это мгновение словно помолодел и напомнил юного лесного стрелка:
- О, я много чего о тебе знаю. Ты не представляешь, сколько денег я потратил на частных детективов, чтобы выяснить всю твою подноготную. И кстати, не вздумай снова обижаться на меня. А то я тебя знаю, сейчас подумаешь что-нибудь наподобие: «Он козел, следил за мной, вмешивался в мою личную жизнь, и бла-бла-бла!»

Мужчина от души расхохотался и еще больше стал похожим на себя прежнего. Того, кто когда-то похитил мое сердце.

- Единственное, чего я не понял: почему при таких твоих принципах ты вдруг пожертвовала вонючему страшиле свои последние деньги?

Я смотрела в его улыбающиеся глаза, и мне почему-то снова хотелось плакать.

- Не понял? – переспросила я, и мой голос дрогнул. – А ты что, читать не умеешь?

Синева в его глазах стала невероятно пронзительной, и он тихо сказал:
- Это ты читать не умеешь!

Он взял меня за плечи и развернул к столу, где все так же лежала банкнота в пятьдесят фунтов. Только теперь она лежала другой стороной.

«Выходи за меня», - было написано на ней. И стояла размашистая роспись.

Я повернулась в его руках и, задрав голову, посмотрела в его повзрослевшее лицо.
- Я тут подумал, что стоит дать тебе свой автограф, - хмыкнул он и добавил, - но знаешь, времена, когда я был богат, давно позади.

Я смотрела в его невозможные глаза, которые сейчас вопросительно смотрели на меня, и не могла насмотреться. Видимо, он прочел в моем лице ответ, потому что наклонился и начал меня целовать.
Я не возражала.


Источник: http://www.only-r.com/forum/36-590-1
Собственные произведения. Светлана Солнышко Солнышко 868 14
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]
Форма входа    

Категории          
Из жизни Роберта
Стихи.
Собственные произведения.
Герои Саги - люди
Альтернатива
СЛЭШ и НЦ
Фанфики по другим произведениям
По мотивам...
Мини-фанфики
Переводы
Мы в сети        
Изображение  Изображение  Изображение
Изображение  Изображение  Изображение

Поиск по сайту
Интересно!!!
Последние работы  

Twitter            
Цитаты Роберта
"...Обо мне не написано ни строчки правды. Просто потому, что на самом деле писать обо мне нечего."
Жизнь форума
❖ Вселенная Роба - 13
Только мысли все о нем и о нем.
❖ Пиар, Голливуд и РТП
Opposite
❖ Суки Уотерхаус/Suki Wa...
Женщины в жизни Роберта
❖ Флудилка 2
Opposite
❖ Клер Дени
Режиссеры
❖ Tenet/Довод
Фильмография.
❖ Самая-самая-самая...
Кружит музыка...
Последнее в фф
❖ Мое сердце пристрастил...
Собственные произведения.
❖ Мое сердце пристрастил...
Собственные произведения.
❖ Мое сердце пристрастил...
Собственные произведения.
❖ Мое сердце пристрастил...
Собственные произведения.
❖ Мое сердце пристрастил...
Собственные произведения.
❖ Мое сердце пристрастил...
Собственные произведения.
❖ Мое сердце пристрастил...
Собственные произведения.
Рекомендуем!
4
Наш опрос       
Сколько Вам лет?
1. от 45 и выше
2. от 35 до 40
3. от 30 до 35
4. от 40 до 45
5. от 25 до 30
6. 0т 10 до 15
7. от 20 до 25
8. от 15 до 20
Всего ответов: 311
Поговорим?        
Статистика        
Яндекс.Метрика
Онлайн всего: 7
Гостей: 6
Пользователей: 1
elen9231


Изображение
Вверх