Творчество

Глава 8



Эдвард

Когда я добрался до больницы Беркли, Белла еще не пришла в сознание, но доктор Рендал убедила меня, что в ее случае это вполне ожидаемо. Во время операции у моей жены была большая кровопотеря, а потому даже лучше, что пока организм пребывает в состоянии относительного покоя без лишних нагрузок в виде реакции на внешние раздражители. К дочери меня тоже не пустили. Только позволили посмотреть на нее через стекло палаты реанимации для младенцев. Малышка лежала в барокамере, подключенная к аппарату искусственной вентиляции легких. В виду того, что она родилась на восемь недель раньше положенного срока, ей еще трудно было дышать самостоятельно. Но врач убедила меня, что опасности для жизни моей дочки нет, просто какое-то время ей необходима помощь, пока организм не справится с преждевременным появлением на свет.

Заверив меня в отсутствии необходимости и дальше оставаться в больнице, доктор Рендал настояла на том, чтобы я поехал домой и попробовал поспать, заметив, что выгляжу еще хуже, чем моя жена. Я вынужден был согласиться с этим, поскольку, случайно наткнувшись на свое отражение в стекле одной из палат, испугался. Я больше походил на зомби, нежели на счастливого папашку. Да и чувствовал себя не лучше.

Однако, приехав домой, тут же наткнулся на разбросанные по полу кухни листы, испещренные печатным текстом. Подобрав их, я пробежался глазами по строкам и обалдел от содержимого. Это был подробный отчет обо мне, начиная со дня рождения и заканчивая свадьбой. Уже более внимательно вчитываясь в текст, я все больше впадал в панику. Здесь были подробно описаны мои отношения с Джасом, разве что без указания поз, в которых мы занимались сексом.

- Блять! Какого черта?! Что тут произошло?!

Меня не было всего три дня. Во время моего последнего разговора с Беллой, на свадьбе Маккарти, все было нормально. Она еще попросила передать трубку Эммету и Рози, чтобы поздравить их. Так что же случилось за те сутки, в течение которых мы не созванивались?

Доктор Рендал сказала лишь, что Белла сама позвонила ей, когда у нее появились резкие боли в животе, и открылось кровотечение. Врач сама вызвала скорую, но о причинах приступа Белла не успела сообщить, поскольку, когда приехали врачи, она уже лежала без сознания возле двери, которую, к счастью, успела открыть.

У меня был лишь один вариант. Рене.

Отыскав телефон Беллы, завалившийся под тумбочку в коридоре, я нашел в списке контактов номер тещи и нажал вызов.

- Белла? – послышался в трубке саркастический голос. – Ты все-таки решила поговорить с мамой? Я рада, что ты образумилась.

- Это Эдвард, - рявкнул я. – Хочу понять, какого черта тут произошло!

- Эдвард? – опешила женщина. – Я не желаю с тобой разговаривать, мерзкий извращенец! Где моя дочь? Немедленно дай ей трубку!

- Ваша дочь прошлым вечером родила, а сейчас находится в больнице без сознания. И я требую объяснений!

- Как в больнице?! – воскликнула Рене. – Я виделась с ней вчера вечером, все было нормально.

- Так значит этот… отчет… ваших рук дело?

- А, ты увидел результат расследования нанятого мной частного детектива? – насмешливо проговорила она.

- Сука! Ты хоть понимаешь, что наделала?! Твои дочь и внучка могли погибнуть!

- Не надо валить на меня всю вину, ублюдок! – прорычала женщина. – Это ты во всем виноват, педик проклятый! Я всего лишь раскрыла правду своей дочери.

- И чуть не убила ее этим!

- Пусть так. Это лучше, чем жить с таким, как ты!

Резкий бросок, и телефон, ударившись о стену, разлетелся на куски. Меня трясло от злости и гнева. Да что же в мире творится?! Моя мать желала смерти Джасу только потому, что я посмел его полюбить. Мать Беллы предпочла, чтобы ее дочь умерла, только бы не быть со мной. И это считается нормой? Открыв шкафчик над столом, я вытащил припрятанную бутылку виски, но тут же швырнул ее в раковину. Стекло разлетелось осколками, расплескивая содержимое. Мне до безумия хотелось напиться, но я понимал, что мне в любое время могут позвонить из больницы. А потому прошел в комнату и уселся в кресло, положив телефон на журнальный столик – последнее приобретение Беллы, как раз перед моим отъездом в Форкс.

Проснулся от телефонного звонка. На дисплее отображался номер Маккарти.

- Да, Эм, - прочистив горло после сна, сказал я, приняв вызов.

- Привет. Как ты?

- Не спрашивай, - отмахнулся я.

- Как Белла?

- Пока без сознания.

- Ты в больнице?

- Нет, пока дома. Жду новостей.

Наш диалог был сухим - простой обмен фразами, без эмоций.

- Эд, я подумал, ты должен знать… - неуверенно пробормотал Маккарти.

- С Джасом что-то?! – воскликнул я, вскакивая с кресла.

- Его держат на успокоительных, он вне реальности. Ничего не понимает, что вокруг происходит.

Ну, это для меня не новость. Отец убедил меня, что так лучше для Хейла. Он пока физически не готов принять случившееся.

- Эдвард, - продолжал Эм несмело. – Тут приехал его продюсер. Настаивает на перевозке Хейла в Канаду. В другую клинику.

- Этого следовало ожидать, - пройдя в кухню и достав из холодильника минералку, ответил я.

- Им требуется разрешение родственников.

- И?..

- Рози против.

Я судорожно глотнул воды, сделал несколько глубоких вдохов и только тогда вернулся к разговору с другом.

- Как она?

- Плохо, Эд. Плачет все время. От палаты не отходит. Все время смотрит на него через стекло. Я не знаю, как ей помочь.

- Просто будь рядом, - проговорил я, удивляясь собственной рассудительности. – Больше ты ничего не в силах сделать. Только время поможет.

- Знаю… - выдохнул Эммет. – Но, блять, я не могу смотреть на это!

«Да уж, хорошенькое начало семейной жизни», - подумал я, а вслух сказал:

- Попробуй убедить ее. Для Джаса действительно будет лучше, если его перевезут в другую клинику. Отец и сам говорил об этом.

- Не знаю, друг, - протянул Маккарти. – Она сейчас вообще ничего не хочет слышать.

- Поговори с Карлайлом, - предложил я. – Может, ему удастся что-то сделать.

- Да, это хорошая идея, - согласился Эммет.

После разговора с Маккарти я принял душ и поехал в больницу, решив не дожидаться звонка доктора Рендал. Увидев меня, она без сантиментов сообщила, что Белла так и не пришла в сознание, и этот факт немного пугает ее, но пока еще рано делать какие-то выводы. Зато сегодня мне разрешили войти к дочери, нарядив при этом в специальный комбинезон и заставив надеть перчатки и маску.

Увидев своего ребенка вблизи, несколько минут я стоял в полнейшем ступоре и пристально вглядывался в маленькое личико. Малышка морщила носик, хмурилась и поглядывала на меня голубыми глазками. Присев на предложенный мне доктором Рендал стул, я протянул руку и через специальный иллюминатор барокамеры коснулся маленькой ручки младенца. Крохотные пальчики тут же сжались в кулачок.

- Вы уже выбрали имя? – с улыбкой поинтересовалась врач, стоявшая рядом.

Я покачал головой. Мы с Беллой даже не обсуждали имена, не знаю почему. Да и мне до этой минуты не приходило в голову, что пора уже дать малышке имя.

- Вот и подумаете. Время есть.

Я удивленно глянул на женщину, и она пояснила:

- С девочкой все будет хорошо. Конечно, ближайшие несколько недель она останется здесь, под наблюдением врачей. Но это нормально, учитывая, что она родилась раньше срока.

- А если Белла… - я осекся, не договорив. – Что я буду с ней делать?

Меня действительно испугала вероятность остаться с малышкой на руках.

- Ну, во-первых, пока с вашей женой ничего не случилось. Жизненные показатели в норме, она самостоятельно дышит, сердечный ритм ровный, без перебоев. Организм Беллы реагирует на внешние раздражители: свет, звуки, физический контакт. Кровообращение в норме, переливание восполнило кровопотерю, отторжения нет. Так что комой ее состояние назвать нельзя, скорее глубокий обморок. Так иногда случается, когда пациенты некоторое время находятся без сознания.

- А как долго это может продолжаться?

- Я не могу сказать точно. День, два, неделя…

- А дальше? – продолжал допытываться я.

- Эдвард, не стоит думать об этом, - коснувшись моей руки, посоветовала доктор Рендал. – В таких случаях прогнозы сложно ставить. От врачей здесь уже ничего не зависит.

Малышка захныкала, чем опять привлекла к себе внимание.

- Я ничего не знаю о детях… - едва сдерживая панику, пробормотал я.

- Это не страшно. Всему можно научиться. Я знаю отцов, которые обращаются с детьми гораздо более профессионально, если можно так выразиться, чем матери. Главное – любить ребенка. А все остальное приходит с опытом.

- Но я даже не представляю, что делать с младенцем.

Женщина тихонько засмеялась.

- Как только малышка сможет самостоятельно дышать и кушать, тебе разрешат проводить с ней время, брать на руки, одевать, кормить. Все это ты будешь делать под руководством и присмотром медсестер. Если к моменту выписки девочки Белла еще не поправится, за вами будет закреплена сестра, которая поможет тебе освоиться с ребенком. Не бойся, все будет хорошо.

Слова женщины немного успокоили меня. Я увидел просвет впереди, и это вселило уверенность, что все не так плохо, как казалось поначалу.

***

Несколько недель спустя.

Дальнейшая жизнь текла в каком-то устоявшемся русле. Я вернулся в университет, хотя вполне мог взять академку по семейным обстоятельствам, как предложил мистер Баннер, узнав о случившемся с Беллой. Но я отклонил столь щедрое предложение, поскольку не мог находиться дома или в больнице слишком много времени. Это грозило моей и без того перегруженной психике серьезнейшим стрессом. А занятия в университете неплохо отвлекали от реальной жизни, в которой светлого и теплого было ничтожно мало, и то этот лучик тепла и света сходился в одной точке – в кроватке, где лежала моя дочь. Три недели назад состояние девочки улучшилось, и теперь она могла дышать самостоятельно. Я присутствовал, когда врачи отключали аппарат, и малышка сделала свой первый самостоятельный вдох. Мне было страшно, у меня тряслись руки, подкашивались колени, пока я наблюдал за манипуляциями врачей, но когда девочка захныкала, смешно морща носик, а потом начала отчаянно пыхтеть от недовольства, что ее бесцеремонно побеспокоили, понемногу успокоился и даже позволил себе улыбнуться.

Но вот брать малышку на руки я пока так и не решался, опасаясь причинить ей боль. По словам доктора Рендал, большинство отцов ведут себя так же первые несколько месяцев, и это нормально. Однако мне стоит учитывать то, что еще немного, и придется самому учиться справляться с дочуркой, а значит, надо преодолеть свой страх.

Белла так и не пришла в сознание, но при этом ее организму не требовалась дополнительная поддержка, за исключением глюкозы и других витаминных комплексов. Я не особо вникал в подробности, но исправно оплачивал все счета, регулярно навещал ее, проводя у больничной койки не меньше часа в день, разговаривая при этом, рассказывая про нашу дочь. Врачи убедили, что Белла в таком состоянии с большой долей вероятности слышит меня, все понимает, воспринимает информацию, поступающую извне, а потому я делал все, чтобы помочь своей жене выбраться из оков сна.

Домой я добирался только вечером, сил хватало исключительно на незначительный перекус купленным по дороге фастфудом и душ, после которого доползал до кровати. Но прежде чем провалиться в сон, я непременно созванивался с Деметрием и узнавал о состоянии Джаса, которое пока тоже было без изменений.

Розали все же дала разрешение на перевод Хейла в другую клинику, и, по словам Дэма, это дало свои результаты. Физические повреждения были практически полностью залечены, функции обеих рук, несмотря на вывихи запястий и растяжение связок, полностью восстановились, а значит, была надежда, что Джаспер сможет рано или поздно вернуться к музыке, если ему удастся преодолеть психологический барьер, выстроенный его мозгом в защитном режиме. Джаспер словно вновь вернулся в детство, еще до того как Питер начал вытворять с ним и Рози всю ту мерзость. Деметрий говорил, что Джас ведет себя как двенадцатилетний подросток, все время рвется в школу, заявляя, что не может пропускать занятия. А еще постоянно зовет Розали и маму. Самого Дэма Джас не узнает и относится к нему как к старшекласснику из школы. Деметрий пока подыгрывает ему, но только до тех пор пока Джас не поправится окончательно, и врачи не начнут активное лечение психического состояния.

Мне сложно было представить Джаса таким, какой он сейчас. Сложно и страшно. Вот так в одно мгновение из нормального взрослого адекватного парня Хейл превратился в подростка, не осознающего реальности, в которой живет. Через отца я вышел на хорошего специалиста по этому профилю и выяснил, что такая реакция на случившееся вполне ожидаема. Организм сам выбрал меру предосторожности, блокируя воспоминания, негативно сказавшиеся на психическом состоянии человека, а значит, совершенно естественно для Джаспера вернуться в беззаботное детство.

Лечение таких случаев практически всегда приводит к полному выздоровлению пациентов, и лишь в семи процентах случаев завершается поражением врачей, когда пострадавший остается в таком состоянии до конца жизни.

Лоран вызывал у меня искреннее уважение. Я почему-то был уверен, что он откажется от Джаспера. Неизвестно сколько времени понадобится на реабилитацию, а это значит существенные убытки для компании, уже вложившей в раскрутку проекта Джаса огромные средства. Однако ничего подобного не произошло. Продюсер терпеливо ждал выздоровления Хейла, оплачивал лечение, а парни во главе с Деметрием продолжали работать над раскруткой альбома, посещая по возможности различные мероприятия, давая интервью, но при этом умалчивая об истинных причинах заболевания Джаса. Версия была однозначной, не подвергавшейся сомнениям – повреждение связок вследствие заболевания горла. Такое положение вещей привлекало еще большее внимание к проекту Джаса со стороны прессы и поклонников, которые сочувствовали молодому талантливому парню, лишившемуся самого ценного – голоса – в начале своей карьеры.

Вот и сегодня я, как обычно, сразу после занятий направился в клинику, припарковался на привычном месте и прошел прямиком в детское отделение. Тина Прайс, старшая медсестра, увидела меня и кивнула, улыбнувшись.

- Эдвард, привет, - поздоровалась девушка, когда я подошел к столу, за которым она заполняла карты пациентов. – Ты сегодня раньше.

- Меньше пар, - пояснил я и тут же спросил: – Как малышка?

- Хорошо. Только недавно покушала, сейчас спит.

- Ну я тогда схожу к Белле, а чуть позже вернусь сюда.

При упоминании о жене, девушка как-то сникла, а в глазах появилась отчетливая жалость, но я предпочитал игнорировать подобные проявления эмоций, непременно сопровождавшие мое общение с персоналом клиники. Здесь все, от врачей до уборщиц, знали бедного несчастного Эдварда Каллена, чья молодая жена уже два месяца лежит без сознания, а маленькая дочурка, родившаяся на два месяца раньше положенного времени, длительный срок находилась в камере поддержания жизни, но и сейчас вынуждена постоянно быть под наблюдением врачей. Хотя по прогнозам врачей малышку можно будет выписывать уже через неделю-две, если не случится ничего непредвиденного, и девочка будет развиваться в том же темпе.

Поднявшись на третий этаж, я проследовал привычным маршрутом по длинному путанному коридору медцентра и вошел в палату Беллы.

Опустившись на стул рядом с койкой, я взял прохладную ладошку девушки в свои руки и ласково погладил подушечками больших пальцев.

- Привет, солнышко, - проговорил я и начал рассказывать о том, как прошли занятия в универе. Потом упомянул нашу девочку. Еще какое-то время просто сидел молча, вглядываясь в спокойное лицо. Если бы я не знал, что она в таком состоянии уже несколько недель, то вполне мог бы подумать, что Белла просто спит. Аппарат контроля сердечного ритма размеренно издавал сигналы, отражавшиеся на мониторе всплесками активности ярко-зеленой полосы.

Пробыв с женой чуть больше часа, я попрощался с ней, поцеловав на прощанье в лоб, и вернулся на второй этаж в детское отделение.

Тина поднялась мне навстречу со словами:

- Хорошо, что ты уже вернулся. Она только что проснулась. Может, поможешь мне переодеть ее?

Весь персонал детского отделения при упоминании моей дочери пользовался исключительно местоимениями, зная, что я до сих пор не выбрал ей имя. А я боялся. Вдруг Белла придет в себя, и ей не понравится? Хотя всегда можно дать девочке второе имя или как-то по-другому решить проблему, если она возникнет. Однако я даже себе боялся признать, что, отказываясь назвать малышку определенным именем, таким образом держу ее на расстоянии. Что это? Страх? Вероятно. Опасение привыкнуть, а потом потерять? Наверное. Я надеялся, что когда дочку выпишут, все изменится. А пока называл ее просто малышкой.

Я прошел вглубь светлого помещения вслед за Тиной, но замер, когда она взяла мою дочь из кроватки в дальнем ряду и поднесла к одному из пеленальных столиков у стены. Девушка засмеялась, когда я отчаянно замотал головой и отказался подходить близко.

- Брось, Эдвард, когда-то надо начинать, - с улыбкой проговорила она. – Я помогу тебе.

Я долго боролся с собой, не решаясь даже приблизиться к малышке, не говоря уже о том, чтобы взять ее у медсестры, но Тина терпеливо ждала. А вот моей дочери, похоже, совершенно не нравилась моя нерешительность. Девочка капризно скривила носик и прищурилась, нижняя губка задрожала, и послышалось жалобное хныканье.

- Ну же, папочка, смелее, - усмехнулась Тина, но я сунул руки в карманы и пробормотал:

- Не могу…

- Но почему?

- Страшно…

- Вот видишь, малышка, папочка у нас, оказывается, трусливый крольчишка, - ласково проговорила Тина, укладывая младенца на столик и расстегивая комбинезончик. Малышка довольно фыркнула, сложила губки бантиком и начала пускать пузыри, радостно дрыгая ручками и ножками.

Я не смог сдержать умильной улыбки, наблюдая, как девушка возится с моей дочкой, меняя подгузник и одежку. Она настолько ловко управлялась с ребенком, что мне стало даже завидно: почему я не могу перешагнуть через свой страх? Это всего лишь младенец, маленькая девочка, у которой еще даже зубов нет, а я боюсь ее, как огромного аллигатора, словно она откусит мне руки по самые локти, стоит только прикоснуться к ней.

К тому же меня пугали все эти детские салфетки, присыпки, кремы и мази, а уж о том, чтобы поменять подгузник, и речи быть не могло.

- Ну вот и все, - застегнув последние кнопки на чистом розовом комбинезоне, сообщила Тина. – Пора кушать.

До этого дня я кормил малышку, но процесс заключался в том, чтобы держать в нужном положении бутылочку, пока девочка сосала молочную смесь, лежа в кроватке. Однако сегодня медсестра была настроена решительно в плане единения отца и дочери. Указав на удобное кресло, она дождалась, пока я усядусь туда, и, не спрашивая, сунула младенца мне в руки. Я боялся не то что шевелиться - я не дышал, чтобы не дай Бог не причинить ребенку вред.

- Эдвард, расслабься, - засмеялась Тина. – Это всего лишь ребенок.

Она поправила девочку так, чтобы ее головка лежала на сгибе моей левой руки, а в правую сунула мне бутылочку со смесью. Как только я поднес ее, малышка раскрыла ротик, намереваясь ухватить соску, а когда ей это удалось, принялась жадно причмокивать, блаженно прикрыв глазки.

Минута, две, три… В голове словно тикал часовой механизм, ведя обратный отсчет. Бутылочка наполовину опустела, но ничего страшного не произошло. Малышка с удовольствием кушала, периодически пытаясь ухватить бутылочку ручками, а когда у нее не получилось, достаточно сильно сжала крохотными пальчиками мой мизинец. Я улыбнулся и немного расслабился. Страх прошел, и теперь я даже дышал, периодически все еще нервно сглатывая. Однако к тому моменту, как бутылочка опустела, я окончательно успокоился. Тина забрала ее у меня и сказала, положив мне на плечо небольшую тканевую салфетку:

- Теперь надо поднять малышку и немного подержать ее в вертикальном положении, чтобы вышел воздух, который попал в пищевод во время еды.

Я растерянно уставился на девушку, но она, казалось, не обратила никакого внимания на мое состояние - просто взяла ребенка и приложила ее к моей груди так, чтобы головка была на плече.

- Поддерживай здесь, - скомандовала мягким голосом Тина, положив мою левую ладонь малышке на затылок, а правую – на попку.

Несколько минут я не шевелился, растерянно озираясь по сторонам, но интерес все же взял верх. Чуть повернув голову, я уткнулся носом в макушку дочери, покрытую шелковистыми волосиками, и вдохнул приятный аромат, который пьянил. И вдруг ко мне пришло осознание того, что я держу в руках не просто ребенка, а свою дочь, маленького человечка, в жилах которого течет моя кровь. В этом крохотном комочке сосредоточен отныне весь мой мир. Сюда направлена вся моя любовь, вся забота, все мысли и ощущения. Если Белла так и не придет в сознание, а надежда на это таяла с каждым днем, только я смогу провести эту девочку по жизни, показать ей мир. Она – мое счастье, моя радость.

- Эбби… - с улыбкой прошептал я, поцеловав маленькое ушко.

- Что? – переспросила, не расслышав, Тина.

- Эбби Каллен, - повторил я чуть громче. – Мою дочь зовут Эбби Каллен.

- Почему Эбби? – удивленная моим внезапным решением поинтересовалась девушка.

- Не помню, где и когда, но слышал, что это имя значит «радующая отца». Она – моя радость…

***

Эбби должны были выписать через три дня. К тому времени мне предстояло купить все необходимое: кроватку, пеленальный столик, коляску, подгузники, смеси, присыпки. И все только самое лучшее. Учитывая, что в вопросах детских товаров я был полным профаном, пришлось прибегнуть к помощи Тины, которая любезно согласилась провести для меня ликбез и заняться покупками вместе со мной.

Когда нагруженный пакетами и коробками «вольво» отъехал с парковки супермаркета, я предложил подвезти Тину домой, но она вызвалась помочь мне со сборкой и расстановкой новой мебели для Эбби, а также разъяснить, как пользоваться всем тем, что мы приобрели. У меня закрались подозрения по поводу столь настойчивого участия девушки в нашей с малышкой жизни, но я тут же отогнал его, объясняя поведение Тины желанием помочь одинокому отцу, жена которого лежит без сознания в клинике.

Однако уже спустя пару часов тревога вернулась вновь. Удачно поруководив сборкой кроватки и столика для пеленания, Тина направилась в кухню, намереваясь приготовить мне ужин. Остановившись на пороге кухни и прислонившись плечом к косяку, я смотрел, как ловко девушка управляется с продуктами и посудой.

- Думаю, мне все же стоит отвезти тебя домой, - бесцеремонно прерывая процесс приготовления ужина, сказал я, скрестив руки на груди.

- Почему? – наивно улыбаясь, поинтересовалась Тина. – Ты, наверное, уже и забыл, когда ел нормально. От тебя третья часть осталась. Иссох за два месяца.

- И все же лучше я сам.

- Не выдумывай, Эдвард, - отмахнулась девушка. – Кстати, я попросила заведующего детским отделением, чтобы меня закрепили за Эбби.

- Что это значит?

- Я буду помогать тебе с малышкой. Могу даже жить тут первое время.

- Почему именно ты? – мой голос звучал довольно резко, и от Тины это не могло укрыться. Девушка замерла, прекратив готовить, и внимательно посмотрела на меня. Потом отложила нож и помидор и медленно подошла ко мне.

- Я понимаю, как трудно тебе, Эдвард, и просто хочу помочь.

- Ты уверена, что это единственная причина? – прищурившись, проговорил я, хотя догадывался об истинных мотивах Тины. Два месяца близкого общения, пусть и посредством ухода за моей дочерью, не прошли для девушки бесследно. В ее взгляде плескалась отчетливо заметная влюбленность.

- Ты прав, Эдвард, не единственная, - смущенно покраснев, ответила Тина. – Я понимаю, что не должна этого делать, но мне так сложно удержаться. Я привязалась к Эбби, к тебе. Не хочу это терять.

- Мне нечего тебе предложить, - настойчиво отодвинув от себя руки девушки, когда та попыталась обнять меня за шею, сказал я. Но к моему собственному удивлению, голос звучал спокойно, без тени раздражения или злости.

- Я понимаю, ты любишь свою жену, но неизвестно, выйдет ли она когда-нибудь из того состояния, в котором находится. Ты же не будешь до конца жизни хранить верность спящей красавице? – говоря это, Тина с мольбой смотрела мне в глаза, надеясь, что я пойму ее чувства и отвечу на них взаимностью, но я не собирался повторять свою ошибку.

- Не в этом дело, Тина, - прервал я ее монолог. – Я люблю другого человека.

- Я понимаю, но ты можешь дать мне шанс? Всего один шанс? Она все равно в коме!

- Белла тут ни при чем. У меня есть любимый человек, и это не моя жена.

- Как?!

- Это парень. Я люблю парня.

- Но как же…

- Так получилось, что Белла забеременела.

- Брак по залету? – ахнула девушка, и я кивнул. – А она в курсе?! В смысле, знала?

- Думаю, как раз эта информация и спровоцировала преждевременные роды.

- А до того она была уверена, что ты с ней по любви? Это низко… - прошептала она. – Спасибо, что не поступил так со мной.

Пройдя мимо меня и задев при этом плечом, Тина почти вылетела из дома, но уже через минуту вернулась за сумочкой, оставленной на столе в гостиной.

- Ну вот почему?! – воскликнула она, стоя посреди комнаты и всплеснув руками. – Почему я вечно влюбляюсь не в тех парней?!

Я остановился в арке на пороге комнаты и пожал плечами, глядя на Тину.

- Ладно, я поняла, - она махнула рукой. – И все равно мое предложение в силе. Тем более что давно искала подработку. Я еще кредит за учебу не погасила. Да и сестре хочу помочь - она поступила в Беркли в этом году. А тебе нужна няня для ребенка.

- Но только на условиях делового сотрудничества, - предупредил я, и Тина кивнула.

- Исключительно.

В ночь перед тем как забрать Эбби из больницы мне так и не удалось уснуть. Проворочавшись часов до трех, я решил больше не мучиться, принял душ, сварил себе кофе и уселся на крыльце с ноутбуком, закурив. Появление ребенка в доме накладывало на меня четкие обязательства и ограничения.

Открыв браузер, я загрузил почту и подскочил от неожиданности, когда внизу экрана появилось сообщение «Скайпа»: «Хейл в сети».

Каллен: Джас?!

Хейл: привет Эдвард, это Дэм. Надо было скачать записи с ноута Джаса

Выдохнув, я с трудом справился с дрожью в руках и продолжил печатать.

Каллен: как у вас дела?

Хейл: без изменений. А у тебя?

Каллен: Белла по-прежнему. Дочку завтра выписывают.

Хейл: поздравляю

Каллен: спасибо

Сухой обмен новостями завершился, но я не спешил прощаться, чувствуя необходимость в общении с кем-то, кто понял бы меня. Но что писать я не знал, а потому просто пялился в экран и курил одну сигарету за другой.

Деметрий первым прервал молчание.

Хейл: вчера начали терапию. Лоран сказал, что им занимается самый лучший психоаналитик Канады. Вроде родственник его близкого друга.

Каллен: и когда можно ожидать результатов?

Хейл: ты думаешь, мне кто-то докладывает?

Каллен: нет, наверное

Хейл: вот именно.

Опять пауза, а следующие слова Дэма повергли меня в ступор.

Хейл: мне страшно, Эдвард. Боюсь за Джаса. Видел его сегодня. Он вообще не понимает, где он, и что с ним случилось

Я зажал рот рукой, чтобы не закричать, но сдержать слезы не удалось. Дыхание сбивалось, накатывавшая истерика отдавалась спазмами в горле и животе, сдавливала сердце, рвала душу.

Хейл: что если он вообще не выйдет из этого состояния?

Я снова и снова перечитывал сообщения Дэма, вгрызаясь в кулак, зажмуриваясь до боли в глазах и снова глядя на монитор ноутбука.

Хейл: самое страшное то, что врачи ничего не говорят. Они общаются только с Лораном, а меня отправляют вон из клиники.

Каллен: с ним все будет хорошо

Мне пришлось побороть истерику, чтобы хоть попытаться успокоить нас обоих. Я будто физически ощущал страх Дэма за Джаспера. С одной стороны, я понимал его боль и радовался, что рядом с Хейлом такой человек. Но с другой, ревновал до бешенства, отчаянно завидовал Деметрию. Он хотя бы издалека, через стекло видит Джаспера, иногда его даже пускают в палату на несколько минут. А я за тысячи километров от любимого разрывался между своим чувством к Хейлу, заботой о дочери и беспокойством за Беллу.



Обсудить на форуме

---

Источник: http://www.only-r.com/forum/43-75-9

---