Глава 4. Если страшно Утро началось с его голоса.
– Вставай, соня.
Еще не придя в себя, я пробормотала:
– А поцеловать? – и тут до меня дошло, кому я это говорю. Я тут же проснулась и подскочила на кровати, само собой, ничего не увидев, ибо была кромешная тьма. – Извини, не знаю, почему у меня это вырвалось, – нервничая, сказала я.
– Не извиняйся. Видимо, тебя так будили в твоей прошлой жизни, и ты автоматически среагировала, – Дан сделал паузу. – Ладно, сейчас завяжу тебе глаза.
Меня будили в прошлой жизни. Мужчина? И кто это был? Муж? Любимый?
Мягкая ткань легла на лицо, голову стянуло.
– Вставай, пойдем. Сюда сейчас придут убирать.
Дан опять взял меня за руку и повел. Холодный гладкий каменный пол сменился довольно жестким ковровым покрытием. По нему я еще не ходила.
– За руку девушек водить не принято. Я делаю скидку на то, что тебе трудно передвигаться, потому что ты ничего не видишь. Но обычно девушек водят либо в ошейниках на цепи, либо они передвигаются самостоятельно. Последние – это уже обученные девушки, которые ждут очередных торгов. Каждую хозяин может водить на поводке, когда ему это нравится, но если рабыням нужно выполнить какие-то приказания и обслуживание, они могут ходить одни.
Я мысленно отметила, что мне нужно поскорее перейти в статус «обученных девушек, ожидающих торгов», чтобы получить относительную свободу передвижения. Дело осложнялось тем, что мне все-таки нужен был хозяин, а выбрать его я пока была не готова. Ладно, посмотрим. Для начала надо дождаться, пока Дан разрешит мне ходить без повязки. Я хотя бы смогу видеть территорию и попробую составить план здания.
– Можно вопрос?
– Это хорошо, что ты спрашиваешь позволения заговорить, но нужно добавлять «хозяин». Но не забудь: с другими мужчинами вообще нельзя заговаривать первой, если только он не сделает тебе отдельное указание. Я не являюсь твоим хозяином, поэтому ко мне можешь обращаться «учитель». Хотя, в принципе, если у тебя не будет личного господина, все мужчины будут являться хозяевами для тебя, так что не ошибешься, если каждого будешь так называть.
– И тебя? – спросила я.
– Если ты меня будешь называть господином, я возражать не буду, – ответил Дан.
– Я и так тебя зову «дан*», – хмыкнула я, на что Дан никак не прореагировал.
Меня так и подмывало спросить, согласился бы он стать моим хозяином, но в ушах стоял голос Майкла: «Дан не берет личных рабынь». Нет уж, не буду доставлять ему удовольствие мне отказать.
– Что будет, если я сниму повязку, когда ты рядом? Руки у меня свободны. Я могу ослушаться и снять.
– Лучше тебе этого не делать, – ответил мой учитель.
– Почему ты не хочешь, чтобы я увидела тебя?
Дан долго молчал, я чувствовала, что мы куда-то сворачиваем, но не могла в голове нарисовать план помещения. Пространственное воображение у меня не очень развито, оказывается. Через шагов двадцать я все же получила ответ:
– Процесс твоего обучения пойдет медленнее. Сейчас ты можешь воображать мою внешность любой, какая тебе нравится. Когда ты меня увидишь, моя внешность станет определенной, и не факт, что я тебе буду симпатичен.
– Почему ты так думаешь? У тебя красивое тело, я же его трогала, представление имею. Ты меня возбуждаешь. Не думаю, что черты лица будут иметь такое уж важное значение.
– Будут иметь, если тебе на них неприятно будет смотреть. А тебе будет неприятно. Я уродлив.
Я ахнула, не успев сдержаться.
– Как?
Дан засмеялся:
– Что, уже страшно? Поэтому не рискуй, снимая повязку. Зачем разрушать то приятное впечатление, какое у тебя есть обо мне? У тебя ведь больше здесь не останется никого, кто был бы тебе мало-мальски симпатичен. Я ведь единственный из здешних обитателей тебе нравлюсь, так? Я не ошибаюсь?
Вот сволочь! Видит меня насквозь!
– Ну почему же? Я вон Майкла хотела попросить быть моим хозяином. Жаль, что я не в его вкусе.
– Майкла? – Дан, казалось, искренне удивился. – Почему его?
Я пожала плечами:
– Мне показалось, с ним будет просто.
– С ним будет скучно, – сухо ответил Дан. Я решила не спорить:
– Конечно, скучно. Но выбор у меня небогатый, так что… – я опять пожала плечами. Еще двадцать шагов.
Эй, ау! Есть кто-нибудь?
Я решила вернуться к интересующей меня теме:
– Почему ты так сказал про свою внешность? Бывают некрасивые люди, но они могут нравиться. С ними настолько приятно общаться, что перестаешь обращать внимание на внешность, – я порылась в памяти. – Сирано де Бержерак, к примеру.
Дан расхохотался:
– Да, такое бывает, когда внутренний мир человека настолько хорош, что затмевает неказистую внешность. Ну, мой внутренний мир оставляет желать лучшего, так что даже исходя из этого я не могу быть приятным. Но дело даже не в этом. От рождения я был вполне себе ничего, даже женщинам нравился. Веришь? – он опять расхохотался.
Что тут смешного? Или он за смехом прячет… обиду? Неуверенность? Горечь?
– Но я попал в… одну ситуацию, получив травмы. Так что моя физиономия изменилась немного, – и он опять засмеялся.
Меня пронзило такой острой жалостью, что чуть слезы на глаза не навернулись. Я заставила себя сдержаться. Сомневаюсь, что Дан из тех мужчин, которые приемлют жалость.
– Ситуация эта давно случилась? – придав своему голосу оттенок деловитости, спросила я.
– Ну, да. Давно. А что?
– А то, что нечего меня пугать. Женщины тебя не избегают и сейчас.
– Это почему ты так решила? – заинтересовался Дан.
– Ты классно трахаешься. А ведь это опыт, который со временем теряется. Его постоянно нужно поддерживать. У тебя есть женщины.
– Милая, восхищен твоей дедукцией, но не забывай, что мы находимся в заведении, специализирующемся на поставке клиентам сексуальных рабынь, которых тут в достатке. Я могу пользоваться любой. И противно им будет со мной спать или нет, меня не волнует.
«Да, дорогой, конечно. Так я и поверила, что ты ставишь себе целью удовлетворять каждую рабыню. А если нет, то на ком ты этому учился?», – подумала я, а вслух заметила:
– Мы ведь придумали мне имя.
– Да, Сара, конечно, Сара, как скажешь, Сара.
– И это имя не нравится? Придумай мне другое. И почему тогда тебя волнует, будет ли мне приятно спать с тобой, когда я буду видеть тебя?
– Меня не волнует. Я тебя просто предупредил, когда ты спросила, почему тебе не стоит снимать повязку. Тебе будет труднее подчиняться моим приказам, если я буду тебе неприятен. Мне не нужны осложнения в обучении.
– Но ведь когда-нибудь тебе придется снять с меня повязку.
– Думаю, к тому времени ты и так будешь есть у меня с рук.
– А зачем ждать так долго? Ты мог бы меня просто заставить. Думаю, с другими рабынями поступают так. Верно?
– Ты хочешь, чтобы я тебя заставлял? – голос Дана заулыбался.
– Нет, конечно. Но мне интересно, почему ты выбрал другой способ.
– Тебя Николас пытался заставлять. Я увидел, что у него ничего не вышло. Он мог бы начать тебя избивать, мог бы даже убить. Ты из принципа сопротивлялась бы все больше, даже на смерть пошла бы. Так ведь?
Я пожала плечами:
– Не знаю. Может быть. Но пока в моих планах смерть не стоит.
– Это радует, – засмеялся Дан и продолжил: – Рабыня должна подчиняться, потому что ей этого хочется. Даже если ее заставляют, унижают, бьют, и ей больно, ей все равно это должно нравиться.
Я вздохнула:
– Я просто не могу этого понять. Я вчера читала «Историю О.». Я не могу понять, почему она не убежала еще в самом начале, когда Рене заставил ее раздеваться в машине.
– Она же любила его. И ей нравилась мысль, что она принадлежит ему.
– Как можно любить такого извращенца? Даже если я любила парня, а потом узнала про него такое, всю любовь бы мигом сдуло.
– Да, – вдруг сказал Дан после паузы. – Никто не захочет любить извращенца.
Он произнес это спокойно, но я испугалась, потому что мне показалось, что он говорил о себе. О боже, я не хотела его обидеть. Надо срочно исправлять ситуацию:
– Ну, прям уж и никто! – пробурчала я. – Среди женщин полно извращенок. Вот та же О. – любила каждого из своих хозяев. Я говорила только о себе. Мне не понятно, как могут нравиться издевательства.
И снова ответом мне было молчание.
Нет-нет, мне нельзя его жалеть. Откуда я знаю, что он не делает это специально? Он достаточно умен, чтобы все рассчитать и постараться вызвать во мне жалость и симпатию, чтобы я пошла у него на поводу. Причем сделать это не явно. Не начинать мне плакаться, не говорить, какой он несчастный, потому что я бы сразу это раскусила, а вот так невзначай подать, будто случайно. И все же любопытно было бы его понять. Что он за человек? Как его угораздило попасть во все это?
Мы вдруг остановились. Дан промолвил:
– Сейчас тебя осмотрит врач. Рта не раскрывай, – и мы зашли в какое-то помещение.
Он отпустил мою руку, сказал: «Стой здесь», и видимо подошел к врачу. Начал говорить ему в полголоса:
– Стандартная процедура осмотра после изнасилования. Но учти, она моя ученица, – Дан слегка выделил слово «моя».
– Я понял, – так же тихо ответил мужской хрипловатый голос. – Ты с ней развлекался? – врач сделал ударение на слове «ты».
– Насиловал я, – ответил Дан. Я сделала вывод, что ему нравится употреблять слово «изнасилование». – Никого не приглашай, работай с ней один. Если нужна помощь в процедурах, скажи, я сделаю, что нужно.
– Я справлюсь сам.
– Думаю, повязку не нужно снимать?
– Да нет, зачем? Я могу и так ее осмотреть.
Я по шагам поняла, что Дан направился ко мне. Взял за руку, повел.
– Я же не мылась, – шепнула я ему. Мне было неловко, что я грязная.
– Не думаешь же ты, что это здесь кого-то пугает? –тихо ответил Дан.
– Это неприятно мне, – буркнула я, понимая, что все равно уже ничего не изменю.
– Ты хорошо выглядишь, и меня возбуждает, как ты пахнешь. Не нервничай, – шепнул он мне и когда мы дошли туда, куда шли, добавил уже нормальным тоном:
– Давай я помогу тебе забраться на кресло.
– Она мочилась? – подал голос врач, и я вздрогнула, потому что оказалось, что он находится практически рядом со мной.
– Нет, – ответил за меня Дан.
– Пусть вот в ту емкость помочится. Посмотрю, нет ли кровянистых выделений.
– Иди сюда, – опять потянул меня за руку мой поводырь.
Они надо мной просто издеваются! Я не хотела ничего говорить вслух Дану при враче, рабыни же не должны спорить и возмущаться, но судорожно сжала его руку, чтобы дать понять, что меня очень не устраивает ситуация. Мой учитель подвел меня куда-то, встал у меня за спиной и, взяв за плечи, подвинул меня так, что я между щиколоток ощутила края какой-то емкости типа таза. И вдруг, приблизив губы к моей макушке, прошептал:
– Мне нравится смотреть, как ты писаешь. Доставь мне такое удовольствие.
Собственно, а куда мне деваться? И, тем не менее, слова Дана сняли напряжение. Раз ему нравится смотреть, то почему бы и не показать ему? А врач… Ну, он же врач.
Я присела на корточки (Дан слегка меня подвинул, наверное, чтобы я не попала мимо) и сделала то, что меня просили. Почувствовав его руку, касающуюся моего плеча, подала свою. Дан поднял меня и повел назад.
Я расположилась с его помощью на гинекологическом кресле и почувствовала, как в меня ввели теплый расширитель. Дальнейший осмотр был привычным, знакомым, как мысленно отметила я, и очень тщательным. И молчаливым. Дан не выдержал:
– Ну что? Сильные травмы?
– Да нет, – подал голос врач. – Небольшие ссадинки и микротрещины, как при обычном жестком сексе. Видимо, ты был необычно мягок, – врач усмехнулся. – Но если хочешь, чтобы быстро все зажило у твоей ученицы, воздержись от вагинального секса денек хотя бы. Давай я завтра ее осмотрю. Не дай бог инфекция.
– Хорошо, спасибо, Мак, – и я опять почувствовала знакомые сильные пальцы на своей руке. – Идем.
– Всегда пожалуйста, – раздалось нам в спины. – У нее же еще нет хозяина?
Я почувствовала, как моя ладонь сжалась тисками, но Дан ответил спокойно:
– Пока нет. Я не представлял ее еще.
– Она девственна анально. Хотел бы я быть первым, кто отымеет ее хорошенькую попку.
Мои ладони вспотели.
– Извини, Мак, но я первый на очереди, – ответил Дан, продолжая тянуть меня за собой.
– Что ж, ладно, – легко согласился врач. – Не забудь про меня.
– Хорошо, – повторил мой учитель, и я услышала, как дверь за нами закрылась.
Я молча чуть ли не бежала за Даном, переваривая услышанное. Я понимала, что до сих пор пыталась отгородиться от реальности, запрещала себе думать о том, что меня ждет. Но пора бы уже открыть глаза. Образно выражаясь. Реальность жестко напоминала о себе, и мне как-то нужно с этим жить. Сбежать отсюда – самое лучшее, что можно было бы придумать. Но как это сделать? Хотелось взвыть от безысходности.
Мы подошли к «нашей» комнате. Как я это поняла? Не знаю. Может, по каким-то неуловимым запахам? Или звукам? Или ковровое покрытие под ногами показалось знакомым? Наверное, мозг, не имея возможности получать информацию обычным способом, перестраивался на другие органы чувств.
Мой учитель завел меня и закрыл дверь:
– Сейчас мы идем в ванну.
– Дан… – начала я.
– Ты молчишь и делаешь, что я скажу, – отрезал Дан. Спорить с ним у меня не было сил.
***
Я продолжала мыть Дана, ощущая под пальцами его твердый член. Он так долго и нежно перед этим брил меня, а потом мыл, что сейчас мне безумно хотелось трахаться. Но ведь врач запретил Дану меня иметь по крайней мере сутки. Хотя, если честно, я ждала, что мой учитель наплюет на рекомендации. Если уж ему хотелось меня изнасиловать, несмотря на то, что он причинял мне боль, то неужели он откажется от обычного секса? Неужели его остановит мысль, что это может помешать мне быстро зажить? Тем более что врач сказал, что ничего страшного со мной не произошло. Но Дан не подавал вида, что хочет меня трахнуть. Может, он опять ждет, чтобы я сама попросила? Ладно, я попрошу.
– Дан?
– Да? – кажется, он уже не сердится.
– Мне бы хотелось, чтобы ты занялся со мной сексом, – немного неуверенно произнесла я, боясь, что он сейчас посмеется над моими желаниями.
Дан опустил руки мне на голову, приподнял ее так, как будто заглядывал мне в лицо, хотя я-то не видела его.
– Тебе скорей всего будет немного больно.
– Я потерплю.
Дан помолчал, а потом ответил:
– Мне очень нравится, что ты согласна терпеть боль ради удовольствия. И мне очень хочется наплевать на предписания врача. Но не в этот раз.
Я разочарованно вздохнула и попыталась опустить голову, собираясь дальше мыть Дана, но он не позволил и продолжил говорить:
– Но я очень хочу кончить. Может, ты согласишься поласкать меня ртом?
От его слов в животе сжался комок и кровь прилила к половым губам. Мне давно хотелось попробовать на вкус его член, ощутить его губами и языком. Но меня немного удивил его вопрос, и я решила проверить:
– Ты меня спрашиваешь? То есть я могу отказаться, если не хочу? И я не буду за это наказана?
– Да, сегодня можешь отказаться, я разрешаю, и наказывать тебя не буду. Ты вчера мне доставила удовольствие и получила из-за этого небольшие травмы. Поэтому я сделаю тебе маленькие поблажки. Я знаю, что ты по какой-то причине не любишь брать в рот у мужчин, поэтому пока не буду тебя заставлять. Не сегодня. Если откажешься, я просто пойду к другой рабыне, чтобы она меня удовлетворила.
Я не сразу сообразила, что ответить, потому что удивилась. Почему он считает, что мне не нравится брать член в рот? Из-за того, что я отказалась сосать у своего первого тюремщика? Но тогда я была просто зла, и разумеется, мне не улыбалось делать минет какому-то придурку. Но ведь сейчас речь идет о Дане! Уж от его-то члена я точно не откажусь! А еще мне почему-то не понравились его слова о том, что он пойдет трахать другую рабыню, хотя и было приятно, что он заботится о моем самочувствии. Дан же посчитал мое молчание за отказ, отпустил мою голову и сказал:
– Заканчивай, вытремся, и я пойду.
Эти его слова подстегнули меня. Я провела рукой по его бедру к промежности, нащупала крепкий ствол и направила его себе в рот. Поцеловала головку, облизала по кругу и позволила ей проскользнуть между моих губ. Дан тихо выдохнул. Надеюсь, ему нравится. Я начала двигать головой, плотно сжав губы вокруг его ствола. Не помню, так ли нужно ласкать мужчину ртом. Я просто делала то, что мне самой нравилось. А может я делала это по привычке? Может, я так всегда ласкала мужчин? Опять ощутив дискомфорт от пустоты в голове в том месте, где должны были быть воспоминания, я запретила себе отвлекаться. Зачем портить такой момент? Я представила, как все это выглядит со стороны. Обнаженная девушка с завязанными глазами стоит на коленях в воде в ванной и усердно сосет член у стоящего перед ней обнаженного мужчины. Нарисованная мысленно картинка еще больше возбудила меня, и я вторую руку запустила себе между ног, желая поласкать клитор.
– Нет, не трогай себя, – тут же отозвался Дан, и я отдернула руку. Почему-то его приказ еще больше возбудил меня. Я осознала, что мне нравится чувствовать себя плохой девочкой, которую наказывают тем, что трахают ее в рот, не позволяя удовлетворять себя. Боже, что Дан разбудил во мне? Или может, я всегда была такой? Я опять запретила себе думать об этом и решила посвятить все свои мысли ощущениям от гладкого большого члена у меня во рту. Дан опять взялся за мой затылок, запустив пальцы в волосы и сжав их, хоть и не больно, но крепко, так, что я не смогла бы вырваться, и совсем немного начал надавливать на мою голову, задавая ритм. Он старался вставить член глубже мне в рот, но когда касался задней стенки моего горла, у меня возникал рвотный рефлекс, я начинала давиться и пыталась отстраниться. Хоть мой учитель и прижимал мою голову, но, чувствуя мое сопротивление, ослаблял руку и позволял мне отклониться. Дан трахал мой рот абсолютно беззвучно. Он ничего не комментировал, не стонал, и не было никаких признаков того, что ему нравится то, что я делаю. Я огорченно подумала, что у меня не получится его удовлетворить. Но неожиданно Дан начал подавать бедра мне навстречу, и ритм ускорился. Мой невидимый любовник начал дышать все быстрее и глубже, и я робко понадеялась, что он получает хоть какое-то удовольствие. Еще несколько резких быстрых движений бедрами, и Дан протяжно выдохнул, а мне в рот полилась горьковатая сперма. Он продолжал крепко держать мою голову, не позволяя отклониться, пока не излился до конца, но я и не собиралась отказываться. Все происходящее меня жутким образом возбуждало.
Наконец, Дан задышал ровнее и отпустил мой затылок, вынув член из моего рта. Потом взял за левое плечо и потянул вверх. Я подчинилась, поднялась и хотела что-то сказать, как вдруг Дан скользнул на секунду мне в рот своим языком, наверняка почувствовав вкус своей спермы. Но он моментально отпустил меня и сказал абсолютно спокойным голосом:
– Хорошая девочка! Порадовала меня. Расставь ноги.
Я подчинилась приказу. Его руки скользнули вниз по моему телу, и я поняла, что он присел передо мной. А потом я почувствовала его язык на своем клиторе. Я ахнула и непроизвольно положила руки Дану на голову, вплетаясь пальцами в его волосы. Он замер, отклонился и строго сказал:
– Убери.
Я тут же отдернула руки и виновато сказала:
– Прости, я автоматически.
– Не трогай мою голову. Никогда. Если хочешь за меня держаться, можешь за плечи.
– Да, прости, – опять повторила я, но не рискнула прикасаться к нему теперь.
Дан за бедра подтянул меня к себе и опять прижался ртом к моей промежности.
Блядь! Его язык вытворял невообразимое. Дан щекотал мой клитор, посасывал его. По всей длине облизывал мои нижние губы, останавливаясь на родинке и целуя ее. Заворачивая язык немыслимым способом, начинал вылизывать меня изнутри.
– Такая маленькая хорошая дырочка, – шептал он, останавливаясь на мгновение, – натерпелась вчера от меня. Но ведь ей понравилось, как я ее отодрал, м? – вдруг спросил он.
– Да, – выдохнула я, хватаясь за его плечи. Мои ноги дрожали, и я боялась, что сейчас рухну.
В ушах у меня звенело от наслаждения. Его язык закручивал спирали вокруг моего клитора, одновременно заворачивая мои мысли вихрем.
– Если обещаешь быть послушной, я буду еще тебя трахать, – мурлыкал Дан, уткнувшись лицом между моих ног. – Буду очень хорошо трахать. Будешь послушной?
Я с трудом воспринимала реальность, все чувства стеклись к моей промежности и сосредоточились в одной точке. Я стонала, цепляясь пальцами за мокрые мужские плечи и соскальзывая с них.
– Будешь? – прорычал Дан и куснул меня, отчего я начала кончать и завопила как резаная:
– Да-а-а! О боже, да-а-а!
– К богу обращаться необязательно, – усмехнулся мой учитель, поднимаясь и обхватывая меня. – Я и сам справлюсь.
Мои ноги ослабели, и я позволила себе обмякнуть в его надежных руках, пока мое тело содрогалось в мощном оргазме.
– Ты вкусная, – прошептал он мне на ухо. – Попробуй, – и просунул свой язык в мой полуоткрытый задыхающийся рот. Ну… В общем, да, неплохо...
***
– Можно я спрошу?
– Учитель.
– О, боже, это так глупо, – вздохнула я. – Ну вот объясни, какой в этом смысл?
– В этом и смысл.
– В чем? Чувствовать себя глупо?
– Не думать о том, какой смысл в приказах. Просто подчиняться им. Просто сделай, как я сказал, иначе я не разрешу задать вопрос.
– О, боже! – я закатила глаза, но Дан все равно этого не увидел из-под моей повязки. – Учитель, можно я спрошу?
– Ну, вот видишь, это не сложно, – усмехнулся его завораживающий голос. – Спрашивай.
– Тебе не понравилось, как я тебя ласкала ртом? Я это плохо делаю?
Небольшая пауза показала мне, что Дан удивлен:
– Почему ты так решила?
– Ты никак не реагировал на мои ласки. Только задышал чуть чаще, когда кончал. Я подумала, что наверное, я не знаю, как правильно сосать. Наверное, не помню. А может, я и раньше не умела.
– Сара, ты все хорошо делала. Просто я привык контролировать себя. Но, пожалуй, мне стоит проявлять более открыто свои эмоции, чтобы ты могла понимать, что делаешь правильно, а что нет.
– То есть я что-то неправильно все же делаю?
– Не то, чтобы неправильно, но ты, судя по всему, не владеешь горловым минетом. Ничего страшного, научу. А вообще ты сегодня мне нравишься. Ты молодец!
Не особо-то меня его похвала и порадовала. Ну что он как с маленькой девочкой со мной обращается? Я молча продолжила жевать утиную грудку.
– А теперь, если хочешь, давай, поговорим об изнасиловании. Ты сказала, что тебя не столько боль испугала, сколько неприятно было унижение. Опиши свои ощущения.
– Зачем? – недовольно буркнула я. Еще и описывать это! Кошмар! Я сознательно загнала неприятные ощущения в темный угол в своем мозгу и закрыла дверь, а Дан пытается заставить меня эту дверь открыть. Меня очень пугало, что я смогла простить ему изнасилование. Ха, простить! Да я ведь получила удовольствие! Меня невообразимо возбуждала мысль, что Дан настолько сильно меня хочет, что даже готов изнасиловать. Хотя, скорей всего, он просто ненормален. Но он же занимался со мной обычным сексом! Увы, возможно, это не доставляет ему такого удовольствия, как насилие над женщиной.
Я поковыряла вилкой салат.
Больше всего меня пугало то, что я по-прежнему продолжала доверять своему насильнику. Я чувствовала себя униженной, когда думала, что это какой-то незнакомый мужчина насилует меня, но как только я поняла, что это Дан, я уже не испытывала унижения. Я чувствовала себя желанной. Это безумие!
– Сара, хватит копаться в себе. Говори вслух. Если ты это выговоришь, тебе легче будет с этим жить.
– А тебе-то это зачем? Зачем тебе, чтоб мне было легче?
– Я не заставить тебя быть рабыней хочу, а научить получать от этого удовольствие. Чтобы тебе нравилось быть покорной.
– А тебе самому понравилось бы быть покорным? – боже, как бы я хотела видеть выражение его лица!
– Сейчас речь не обо мне, – строгий, холодный голос.
– Ага. Значит, не понравилось бы. Почему ты думаешь, что ты сможешь научить меня тому, что не умеешь сам?
– Я умею. Но сейчас именно ты находишься в ситуации, к которой тебе нужно приспособиться. Я лишь хочу тебе помочь.
– И с чего бы тебе быть таким добрым? – недоверчиво поинтересовалась я.
– Конечно, ты можешь мне не верить. Но, на мой взгляд, ты просто впустую потратишь время на свою подозрительность. Я мог начать тебя заставлять, наказывать за каждый твой проступок, а ты их совершаешь немало. Но я этого не делаю. Думаю, ты сама видишь, что я с тобой очень мягок. Но давай вернемся к нашим баранам. Что унизительного в том, что тебя насилуют? Ведь не ты в этом виновата. И, разумеется, ты не смогла бы дать отпор мужчине, который намного сильнее тебя. Если бы я тебя избил, сильно… Ладно, не я, просто на тебя напал мужчина и сильно избил, ты бы так же чувствовала себя униженной?
– Наверное, нет… Я не знаю, Дан! – воскликнула я, и добавила спокойнее: – я не готова сейчас об этом говорить. У меня не уложилось это в голове.
– Хорошо, ладно, – честно говоря, я удивилась, что Дан согласился. – Поговорим об этом позже, когда будешь готова.
Некоторое время мы молча жевали. Я вслушивалась в звуки, доносящиеся с того края стола, где сидел Дан. Позвякивание столовых приборов, журчание жидкости… Мне не хватало его голоса. Может, о чем-нибудь поговорить? О чем-то безопасном.
– Я видела в шкафу книгу с иероглифами. Ты умеешь читать на этом языке? Или кто-то еще умеет?
– Здесь есть несколько человек, владеющих китайским, – ответил Дан, не уточняя о себе. Но я ведь упрямая:
– А ты?
– И я, – как будто недовольно отозвался его голос.
– А что это за книга? Иллюстрации любопытные.
– «Цветы сливы в золотой вазе».
– Ага, читала, – кивнула я. – Якобы Ланьлинский насмешник написал. Но в этой книге нет ничего о рабстве, насколько я помню.
– Здесь книги на любую сексуальную тематику. А у тебя любопытно проявляются воспоминания. Ты читала «Цзинь пин мэй», но не читала «Историю О.». То есть тебя интересовал секс, но не привлекала тема сексуального подчинения, – я услышала, как Дан усмехнулся и полуутвердительно произнес: – Китайского ты не знаешь?
– Видимо, нет. Иероглифы ничего во мне не пробудили. Наверное, я не умею читать на китайском.
– Хочешь научиться?
Я удивилась вопросу. Зачем мне? И почему Дан думает, что мне было бы это интересно?
– Я не знаю, – осторожно ответила я. – Не думала об этом.
Дан какое-то время молча поглощал пищу, а у меня кусок не лез в горло. Вдруг неожиданно мой учитель нарушил паузу:
– Я знаю, что ты думаешь, что здесь долго не задержишься. Я знаю, что ты ищешь способы выбраться отсюда. Но подумай вот о чем. Допустим, тебе удастся бежать. Ты окажешься в незнакомом тебе месте без помощи. Где ты возьмешь еду? Где ты возьмешь одежду? Где ты будешь спать? Допустим, ты попробуешь обратиться за помощью. А вдруг там люди говорят на незнакомом тебе языке, и они тебя не поймут? Или просто не захотят тебе помочь?
– Не пугай меня. Всегда можно объясниться жестами. Найти полицейского. Врача.
– Ну что ж ты так сразу призналась, что хочешь бежать? – усмехнулся Дан.
– Ты и так это знал.
– Я предположил. А ты могла бы поиграть в игру «Ничего подобного».
– Ой, да ладно. Ты достаточно умен, чтобы меня раскусить, а я тоже не настолько дура, чтобы тратить время на подобные игры. Если получится, удеру. Пока, конечно, я не вижу, как бы я могла это сделать. Но ты бы очень мне помог, если бы подсказал, – я усмехнулась.
Дан расхохотался:
– Ты прелесть! Но, увы, у меня совсем другая задача. Я хочу тебя отговорить от побега. А если мы находимся в лесу? На острове? И тебе просто не к кому будет обратиться за помощью?
– Вы же наверняка общаетесь с людьми. Покупаете вещи, продукты и так далее. Значит, как-то выбираетесь к людям. Я могу придумать, как это сделать.
– Ты ведь ничего не помнишь. А вдруг ты преступница и скрываешься? И тогда тебе ни в коем случае нельзя обращаться к полиции. Вдруг ты убийца? Или ты сбежала от мужа, который избивал тебя, а теперь тебя к нему вернут? Может, то, что ты потеряла память, спасение для тебя? Мы стараемся забывать все плохое, что было с нами.
Дан говорил и говорил, и хоть я внутренне протестовала и пыталась найти доводы против его слов, я чувствовала, как паника все больше и больше завладевает мной. О, он отличный психолог. Я прекрасно понимала, что он это делает специально, чтобы сломить мою волю, но ничего не могла с этим поделать. Он действительно напугал меня. Я сцепила зубы и еще раз сказала себе мысленно, что безвыходных ситуаций не бывает. Что просто мне придется хорошенько все продумать и последовательно решать все проблемы, которые будут наваливаться на меня.
Дан, наверное, заметил, что я помрачнела и больше не пытаюсь возражать, и сказал:
– Ты, конечно, можешь пытаться продолжать искать способы побега. Но я бы тебе посоветовал параллельно задуматься и о возможности, если сбежать не удастся. И тогда тебе нужно найти способы, чтобы максимально приспособиться к этой ситуации и найти варианты более-менее приемлемого существования в этом.
– Как можно привыкнуть к этому? Я не могу понять, как можно с этим жить.
– Ты вообще что-либо знаешь об отношениях подчинения? Помнишь?
Я отрицательно покачала головой:
– Думаю, нет. Если у меня и всплывают какие-то обрывки об этом, думаю, это недостоверная информация. Какие-то слухи или, возможно, фантазии из моей прошлой жизни.
– Очень любопытно было бы тебя изучить, – задумчиво протянул Дан как будто говоря сам с собой, а потом уже обратился ко мне. – Значит, слушай. Обычно в отношениях хозяина-раба присутствует ошейник. Это символ подчинения, но так же за цепь, прикрепленную к девайсу, легко управлять рабом. Существуют ритуалы, когда господин одевает ошейник рабыне, и она начинает полностью принадлежать ему. Тут возникают некоторые сложности. Вообще твоим настоящим хозяином будет тот, кто купит тебя. Ты никак не повлияешь на его выбор, и тебе придется смириться с этим. Но здесь, как я тебе уже говорил, ты можешь сама выбрать себе господина. И если он согласится, именно он оденет тебе ошейник. Он будет временным твоим хозяином, до продажи.
Дан замолчал.
– А если я не выберу хозяина…?
– Честно говоря, до сих пор такого не было. Девушка могла никому не принадлежать только весьма короткий промежуток времени. Но как только ею попользуются все, кому не лень, она сразу решает, что лучше принадлежать кому-то одному. Ты немного в привилегированном положении, потому что я пока держал тебя вдали от других мужчин, хотя и не имел на это права. Я не твой господин, и не имею права на эксклюзивное пользование тобой. Просто в мои дела не любят вмешиваться, – чувствовалось, что Дан опять начал улыбаться.
– Спасибо, – искренне сказала я.
Дан, казалось, никак не прореагировал на мою благодарность и продолжил говорить:
– Но даже я не могу долго нарушать правила. Так что вскоре… Ну, так что, ты будешь выбирать хозяина?
– Я бы с радостью. Но я хотела Майкла, а он меня нет. Остальные, которых я увидела здесь, мне не симпатичны. Как мне быть?
«Ну почему Дан не хочет взять меня? Почему он не хочет брать личных рабынь?»
Повисла напряженная пауза. Потом внезапно похолодевший голос произнес:
– Хорошо. Давай я покажу тебе других кандидатов. Ты закончила?
Я не сразу поняла, что он спрашивает, закончила ли я есть, настолько поразилась его словам. Он покажет меня другим мужчинам? А если мне не понравится никто? А если я понравлюсь им? И они захотят мной попользоваться? Дан ведь не вмешается.
– Ну-ну. Нечего так пугаться, – смешок, и я услышала, как отдвигается его стул. – Я пока не буду бросать тебя в логово львам. Хотя выражение твоего лица сейчас безумно возбуждает.
Его голос зазвучал уже надо мной и я почувствовала, что он берет меня за руку:
– Идем.
Я посеменила за Даном, стараясь приноровить множество своих мелких шагов к его редким крупным. Очень приятно чувствовать, как его сильные пальцы сжимают мою ладонь. Но куда он меня ведет? Он хоть и сказал, что не будет меня кидать в клетку к львам, и он обычно выполняет обещания, но чувство страха не покидало меня. Хоть бы позволил мне одеться. Может, так на меня никто не обратит внимания и не захочет меня.
– Дан?
– Здесь может быть народ, а потому соблюдай правила, – тихо отозвался его голос.
– Можно вопрос, учитель? – шепнула я.
– Спрашивай.
– Можно мне платье?
– Нет, я хочу видеть тебя обнаженной, – отрезал он.
Я, конечно, могла бы возразить, что я не его рабыня. Но ведь если у меня нет хозяина, я принадлежу всем. И ему в том числе. Лучше уж его не злить и не спорить с ним. Я промолчала, а Дан вдруг добавил:
– Мне нравится, что ты не споришь. И у тебя во время ходьбы красиво покачивается грудь.
Я прыснула от смеха и тут же испугалась, что Дан рассердится, но он только насмешливо заметил:
– Кажется, ты больше не боишься?
_____________________________________________________________________________
*Dan (англ.) – господин
Источник: http://only-r.com/forum/43-252-3
