Творчество

Не полагайтесь слишком сильно на кого-нибудь в этом мире, потому что даже ваша собственная тень покидает вас, когда вы в темноте.
шейх-уль Ислям Ибн Таймийя

Вопреки всему некоторые люди, хочется нам этого или нет, играют кардинальную роль в нашей судьбе, давая ей совершенно иной поворот; они как бы делят нашу жизнь надвое.
Мишель Уэльбек. Элементарные частицы

Единственное, о чём мне неспокойно думалось, когда я окунулась во влажный лондонский вечер – мой братишка Шэннон, который вряд ли одобрит мою сегодняшнюю выходку. Собственно, делать глупости мне никогда не было свойственно, а вот проблемы от многодумания у меня случались достаточно часто. Так или иначе, в финале этой совершенно спонтанной начавшейся прогулки маячил сеанс мучительного психоанализа с участием младшего брата, который лет с пятнадцати начал понимать в андеграундной жизни Лондона куда больше, чем я. Мысленно «прощупав» собственный прикид, я попыталась оценить себя глазами моего зломудрого в плане моды братца, и оказалась вполне собой довольна: не слишком практично, совершенно не вызывающе и вполне в духе последних тенденций. Кажется, я состригла все бирки с белья, точно... А, впрочем, не важно.
Роберт был на собственном авто, цвет и модель которого окончательно потерялись в сгустившихся сумерках. Насколько я успела разобрать, ему выпало счастье водить один из европейских седанов – ничего выдающегося, никакого пижонского шика и даже лишней полоски хрома. Прямо сейчас сам Паттинсон больше всего походил на человека-невидимку, совершенно внезапно обнаружившего себя для окружающих: особенно неестественно смотрелись его тёмные вайфайеры, которые и при свете дня не слишком его украшали.
- Очки расширяют твою зону комфорта? – спросила я, когда мы стартанули в ночь. Мне бы смотреть хотя бы в его лицо, но моим вниманием завладела его узкопалая кисть, ввернувшая в сердце мотора ключ зажигания минуту назад.
- И да, и нет. Иногда мне просто нужно спрятать глаза.
- Пьёшь за рулём?
- Бывает, - буднично ответил он. – Однажды меня обязательно лишат прав из-за этого, помяни моё слово... Поэтому я никогда не куплю машину в личное пользование. Именно поэтому, а не оттого, что я – жлоб, каких поискать. Хотя... И поэтому тоже.
- Когда ты начинаешь вот так откровенничать, я понимаю, что тебе нужны свободные уши, - поделилась я наблюдениями. Он фыркнул, и повернул лицо ко мне, будто позабыв о дороге.
- Не только.
Будто нарочно рисуясь, он, не глядя, свернул на боковую улицу. Прикусив язык, я не рискнула острить насчёт его манеры вождения – вполне могло оказаться себе дороже, реши он в очередной раз доказать мне что-либо. Пока что я понятия не имела, куда конкретно и зачем мы направляемся, а на пугающем чувстве новизны и остроты ощущений сосредотачиваться попросту не хотелось.
Чтобы маленькая червоточинка моей морали не стала больше. Ни-ни...
Что-то во мне ликовало от мысли, что сегодня всё будет не по расписанию. Долой привычный уклад, прочь унылые мысли о том, что же съесть завтра утром и куда пойти пообедать с моими немногочисленными лондонскими подругами. Прямо сейчас они обе сидят в пабе со своими мужьями, которые наверняка обсуждают отборочные матчи на евро-2012. Сказать, что я не хотела бы жить так – не сказать ничего. Это не жизнь, а сплошная пивная отрыжка. И всё равно, что именно меня – правильную и неглупую – явно занесло на повороте, и я сама себя перемудрила. Зато впереди было приключение – маленькая городская драма с открытым финалом. Пока что открытым... И прямо сейчас я упрямо хорохорилась, пытаясь самой себе внушить, что всё будет только так, как лично мне нужно.
Молчаливый Роберт за рулём был весьма существенным доводом против этого.
Черри бренди медленно, но верно отжимал мой судорожно зажатый тормоз.
Мы планомерно завинчивали свой маршрут куда-то на окраину города: нет, я и не думала, что мы поедем в Чайнатаун, чтобы заказать карпов и обсудить особенности устройства традиционного сада камней, но оказаться в каком-нибудь стрёмном месте в компании агрессивно настроенных забулдыг мне тоже не улыбалось.
- Интересно, - проронил, наконец, мой спутник. – Ты хотела бы отужинать со мной в «Хлоэ»?
- Для «Хлоэ» ты не одет, дружочек.
- Какая жалость, правда?
- Не понимаю, что ты хочешь услышать?
- Ну... Например, что ты с большим удовольствием посетишь гей-клуб, чем это пафосное заведение. Хотя мне и без того понравился ответ.
- Гей-клуб? Актуальная тема?
- Бывал пару раз. Чисто ради адреналина.
- И как?
- Не вставило, - ответил он и рассмеялся, очевидно, понимая двусмысленность сказанного. Мне бы покраснеть, как в старые добрые времена, но я рассмеялась вместе с ним. Наверное, впервые за очень долгое время я была полностью готова пуститься в явную авантюру, и осознание этого – как и любое проявление вседозволенности – порядочно будоражило мои нервы.
Беда была в том, что в таком состоянии не то мандража, не то эйфории, крайне сложно расслабиться, и уж тем более напиться. В такие моменты воздух искрит электричеством, мир кажется напряжённо-прекрасным, а метаболизм творит чудеса – без преувеличений.
- Как ты умудряешься уйти в себя в пятницу, а вернуться только в понедельник? – задала я волнующий меня вопрос.
- На самом деле, бывает по-разному, - уклончиво ответил Роберт, на этот раз не отвлекаясь от дороги. – Иногда я ухожу в такой штопор… А иной раз всё тихо, мирно, как во времена моего дедушки. Мирно гребу домой, аккуратно переставляя ноги. Правой, левой, вдох-выдох… Опасаешься обнаружить себя под мостом завтра утром?
- Ну…
- Чего больше опасаешься? Быть не вполне одетой или не вполне живой?
- Перестань, иначе я слиняю при первой возможности!
- Не слиняешь, - его ладонь мягко скользнула вверх по моей коленке и тут же вернулась обратно на глянцевую оплётку руля. – Я гарантирую это.
Разряд электричества в воздухе достиг абсолютного максимума, а спокойный тон Паттинсона настолько контрастировал с его действиями, что мне казалось, что попросту съезжаю с катушек. Я не припомню, чтобы разрешала ему трогать себя, а он совершенно уверенно делал это снова и снова.
- Ты действительно живёшь... В клубе? – я едва удержалась от более точного определения «в подвале».
- Скажем так... Не всё время. У меня есть комната в доме родителей, есть собственная квартира в Сохо, где постоянно пасутся репортёры и где мне давным-давно лень сделать ремонт. Как думаешь, могу я ввалиться с кем-то в отчий дом или в холостяцкую берлогу, где фотовспышки работают не хуже рентгена?
- Это вряд ли.
- Поэтому иногда я сплю в подвале, - ему было куда проще называть вещи своими именами. - Разумеется, не один. Ещё есть вопросы из области физиологии? А то у меня язык чешется ещё немного пооткровенничать...
Я пыталась припомнить хоть какие-то приметы его комнаты там, за ширмой. И ничего не припомнила. Казалось, там не было ничего кроме стандартного бардака, который свойственно разводить молодым мальчикам в своих комнатах. Хотя прямо сейчас от Роберта веяло опасностью и каким-то совершенно нечеловеческим риском. И, пускай он не выглядел отчаянным парнем, это самое отчаяние чувствовалось где-то внутри.
- Ммм... Нет.
- А жаль. Я порассказал бы.
- Оставь для мемуаров.
- Знаешь, почему я позвал тебя с собой? – тут же перешёл он в наступление в своей привычной уже для меня манере.
- Понятия не имею, - мне гораздо интереснее было выслушать его версию. Равно как и ему – высказаться прямо сейчас. – Поделишься соображениями?
- Нравится за тобой наблюдать. У тебя очень живое лицо, я отвык от этого за время моей работы. Все твои реакции написаны у тебя на лбу – и это потрясающе интересно. Как... Как поход в зоопарк...
- Премилое сравнение... – начала было я, но поняла, что не вовремя – он ещё не закончил.
- Знаешь, мне надо много пить. Не потому, что горят трубы или что-то ещё. А потому что я до сих пор не могу отскрести от себя добрую половину своих масок. Каждая моя роль как фальшивая кожа... И когда во мне алкоголь – я снимаю её. Микрон за микроном...
- И каково твоё истинное лицо?
- Посмотришь, - он рассмеялся. – Кто знает, может, оно понравится тебе больше, чем при первом знакомстве.
Мне была знакома эта старая лондонская схема: долгий круг «разминки» в небольших барах, а потом – финальный аккорд тотального алкотреша где-нибудь в крупном заведении. У тех самых моих подруг, которые сейчас точно поджали бы губы, узнай они, где я и с кем, была пара-тройка стрёмного вида фотосессий с наших общих студенческих вечеринок. Леди и джентльмены, проверяющие на прочность свою печень, частенько заканчивают вечер лицом в газоне или с юбкой на шее, пытаясь изобразить весёлую джигу на столе после обильных возлияний... Не люблю воспоминания такого рода, хотя и никогда не светилась таких снимках. Просто потому, что всегда ухитрялась свалить вовремя, не увидев «самого интересного».
Что ж.. Прекрасный шанс устроить себе вырванные годы.
Когда наш большой красивый первый круг подошёл к завершению, приличные заведения уже закрылись. Остались только неприличные, о которых мне доводилось слышать, но в которых никогда не доводилось бывать. И мы оба были изрядно навеселе: лично мне было не слишком лихо, но пару раз пришлось судорожно цепляться за скользкий кафель в уборных.
Впервые в жизни мне не хотелось больше долбанного вишнёвого ликера. По крайней мере, не сегодня. Кстати, ещё пятница или уже суббота?
С этой мыслью я села на заднее сиденье машины Роберта, задним умом понимая, что ему в его шаткой кондиции за руль нельзя категорически, но совершенно не возражая. Прямо сейчас мне казалось, что черри бренди наполнил меня до краёв, как ликёрную конфету... Щедрость Роберта в этом плане оказалась даже больше, чем я ожидала: если бы мне захотелось искупаться в этой красной тягучей жиже, он организовал бы это в считанные минуты. А потом пришёл бы посмотреть...
Представив себе сценический номер а ля Дита фон Тиз, королева бурлеска, но вместо шампанского – полный ваннобокал черри бренди, я рассмеялась.
- Что там тебя так веселит, Лил? – Паттинсон обернулся ко мне с водительского сиденья и протянул руку, чтобы в очередной раз коснуться меня.
- Ничего... – я подавила очередной смешок, но тут же снова рассмеялась. – Кажется, если меня вырвет, то это будет чистый ликёр...
- Голова не кружится? – поинтересовался он с дотошностью врача.
- Нет. Но ты мне уже кажешься симпатягой...
- Так держать, - отозвался он, заводя мотор.
Я понятия не имела, куда именно мы направляемся. Но это не помешало мне заснуть на заднем сиденье седана, свернувшись калачиком.

***
- Лили, эй, Лили… - меня не обязательно было тормошить. Тем более, Шэннону, осознав присутствие которого я мигом открыла глаза и, кажется, даже немного протрезвела. Брат улыбнулся, отодвигаясь. – Ну, слава всем богам. Я думал, ты превратилась в спящую красавицу.
Судя по лёгкому покачиванию, мы продолжали движение: за рулём по-прежнему был Роберт.
- Не дождётесь, - скупо резюмировала я. – Шэн, а ты мог бы сесть за руль, чтобы мистер Паттинсон сегодня никого не угробил. Я это так, между прочим говорю…
- Дерзите, девушка, - отозвался Паттинсон. – Я ещё вполне ничего себе водитель.
- Ага, до первого полисмена. А потом останешься без прав, а утро встретишь в участке, - усмехнулся Шэннон.
- Могу высадить тебя до первого полицейского. Компромисс?
- Всё, молчу.
- Куда мы едем? – очень даже вовремя поинтересовалась я.
- Понятия не имею, - игриво сообщил брат. – Отлично выглядишь…
- … для конфеты с ликёром, - пробормотала я себе под нос, надеясь, что никто этого не слышит. – Угу, спасибо, родной. Твоими молитвами…
Ещё бы, в чёрном бандажном платье от Карен Миллен с розовыми и лиловыми полосками, сбегающими сверху вниз от талии до колена, я действительно смотрелась вишнёвой конфетой. От меня пахло вишней, и даже глаза, наверное, были вишнёво-карими. Именно так этот цвет называл Шон.
Шон. Почему-то всегда в моей голове появляются мысли о моём немногословном ирландце на фоне возлияний… я бы подумала об этом несколько дольше, если бы мы не приехали, наконец: Роб затормозил так же резко, как и тронулся не так давно.
Было темно, накрапывал дождь, и неоновая вывеска заведения как-то не в тему подмигивала. Наведя резкость, я прочла едко-зелёную надпись:
«КРИПТОНИТ»
Судя по выражению лица Шэннона, он был здесь не в первый раз.
- Что за место? – начала было я, но брат выразительно посмотрел на Роберта, ничего не ответив.
- Тебе понравится, - судя по голосу, Паттинсона тоже немного отпустило, и он вполне был готов к подвигам.
- Надеюсь.
С виду этот самый «Криптонит» казался практически необитаемым зданием, а внутри оказался шумной дискотекой с узким периметром столиков и мерцающей тем же загадочно-зелёным светом барной стойкой в глубине.
- Куда? К бару? Или ты заказал? - Шэннон всматривался в многочисленных отдыхающих. – За мной тут всегда числится столик, мой дорогой друг, - будто в доказательство этих слов, к нам тут же подошёл человек в ярко-зелёной футболке и сказал что-то Паттинсону на ухо, после чего мы все трое направились куда-то налево.
- Он что – местный сумасшедший? А, Шэн?
- Скорее, местная достопримечательность. В необычных местах любят необычных людей.
- А откуда ты вообще взялся, кстати?
- Насколько я помню, меня родила твоя мать. Или всё было не так?
- Юродствуешь?
- Скажем… У меня были планы на эти выходные, которые совпали с планами Роба. А вот что ты тут делаешь, сестрёнка? «Криптонит» вряд ли впускал в свою обитель кого-то хотя бы отдалённо похожего на тебя.
- Хорош стебаться, а? Король вечеринок в стиле нуар…
- Давно не видел тебя на поддаче, Лили. Веди себя хорошо, иначе под утро твоя карета точно превратится в тыкву. А тыква гарантированно будет болеть. Я сливаюсь, меня ждут воооон там… – он неопределённо махнул рукой куда-то в сторону бара и зачем-то вложил мою ладонь в ладонь Роберта. – Имей в виду, Пат…
- Буду иметь, Кинг.
Мне тотчас же захотелось отнять у него свои пальцы: эта глупая и двусмысленная игра слов выбила из меня остатки хмеля и хорошего настроения, оставив только сладковатый привкус во рту.

Поверхность стола была тёмной, потому щедро отражала неоновые блики танцпола, а тяжелые портьеры из плотной зелёной ткани ощутимо гасили звук дискотечного бита.
- Здесь нет чилл-аута. Формат заведения не предполагает.
- Почему?
- Потому что так проще контролировать здешнюю публику: всё на виду, и к утру клуб не завален презервативами. Ты что, первый раз в ночнике?
Я почувствовала себя сельской школьницей, тайком от родителей пробравшейся на взрослую дискотеку. И неожиданно для себя нашла это ощущение приятным. Волнующим.
- В таком – да. С человеком, с которым у меня нет решительно ничего общего – да. Без друзей – да.
- Это действительно особенное место, Лил... – он прикрыл глаза, и только сейчас, в неясном свете, разбавленном зеленью неона, я заметила, что под ними залегли глубокие тени. Мне снова стало его жаль, и это чувство не было сентиментальным порождением алкоголя. Я представила, как он каждый уикэнд надирается в стельку, чтобы просто быть собой...
Я не удивилась, когда увидела меню – узкую книжицу в зелёной же обложке. Тоска...
- Посоветуешь, что заказать? – поинтересовалась я без особого воодушевления. Роберт покачал головой отрицательно.
- Ты заказываешь – я плачу. Не помню, в чём тут черри...
- К чёрту черри бренди. Меня стошнит, если я выпью ещё хоть каплю этого зелья сегодня.
- Это особое место, потому будь осторожна, Лил. Выбери правильную сторону гриба, - рассмеялся он. – Лично я люблю это место не только за великую изобретательность бармена, но и за потрясающие изумрудные чернила в меню. Ностальгические воспоминания о моей первой заметной роли, типа того...
Я честно пропустила слова мимо ушей, углубившись в изучение незнакомых названий. Никаких «Маргарит», «Кампари», «Дайкири», «Самбук» или «Мохито». Снова устремив взгляд на Роберта, я поняла, что всё то время, что я отвлеклась, он в упор рассматривал меня.
- Слушай... А почему Шэннон в баре?
- Ну... Он всегда в баре. Потому что я почти всегда не один.
- А что он обычно пьёт?
- Кстати, да. Он пьёт то, что подают только в баре.
- Это что же?
- «Криптонит».
- И в чём соль?
- В абсенте. Дорогом швейцарском абсенте, которым твой брат с завидной регулярностью убивает себе мозги.
- Ты серьёзно? Настоящий абсент здесь? По-моему, его запрещено ввозить...
Он прикрыл глаза и вежливо улыбнулся, будто пережидая приступ нервозности.
- Я же сказал... Это особое место, Лил. Диснейленд для взрослых. И да... Здесь действительно есть настоящий абсент. Только тсссс... Никому ни слова.
- Тогда что берёшь ты?
- Прямо сейчас я хочу обычную водку, а дальше, как говорится, посмотрим.
Прочитав длинный список названий, я решила выбрать то, которое казалось самым безобидным.
- Тогда пусть будет «Кристалл».
Паттинсон посмотрел на меня оценивающе, будто прикидывая, справлюсь ли я с этой задачей.
- Охрененный выбор. Пусть будет.
- Это же шампанское?
- М? Да, шампанское. То самое...
В его голосе было странное обречённое какое-то воодушевление. Мне не терпелось узнать, с чем это связано, равно как и получить свой бокал с шампанским в качестве бонуса за испорченное настроение. И всё равно, что он стоил как полная бутылка – платить-то не мне.
- Знаешь... – он расслабленно откинулся на спинку мягкого кресла, не отводя цепкого взгляда от моего лица. – Я сейчас пытаюсь вспомнить, с кем был здесь в прошлый раз. И не могу. Хотя она сидела на твоём месте...
- О чём это говорит? О том, что уже в следующий раз ты будешь так же натужно вспоминать меня?
- Надеюсь, что в следующий раз на этом месте снова будешь ты.
- Это предложение или предположение?
Он рассмеялся, запрокидывая голову назад и демонстрируя мне беззащитный широкий угол гладко выбритого подбородка.
- Подловила... и то, и другое. Правда.
- Пока что мне не особенно здесь нравится.
- Шампанское ещё не принесли, - сказал Роберт со значением. – Это многое меняет... Или проблема во мне?
Я посмотрела на его ещё раз - максимально придирчиво. Ну что мне в нём? Будто нарочно, Паттинсон ощерился какой-то хищной улыбкой, от которой мне стало не по себе. Мельком виденный мной на днях артхаусный «Как быть?» тотчас же поблек и стёрся из моей памяти.
Передо мной сидел совершенно обычный двадцатипятилетний парень с квадратной челюстью, тяжёлым взглядом и очень яркими на фоне бледной кожи губами, которые он то и дело прикусывал. «Совсем как девчонка...», – почему-то подумалось мне, хотя в этом маленьком жесте ничего фемининного не было. Просто эта яркая деталь слишком громко диссонировала с его, в общем-то, брутальным образом: я догадывалась, что под чёрным свитером он носит белую майку, что у него волосатые подмышки и грудь и что к вечеру его вновь обретённые рельефы начинают жалобно ныть, напрашиваясь на расслабляющий массаж. Изящные кисти предполагают не менее изящные ступни... Мысль о полном комплекте скандинавского бога Ньёрда повергла меня в лёгкую приятную прострацию... Вынырнув на поверхность сознания пару мгновений спустя, я поняла, что Роберт по-прежнему ждёт моего ответа.
- В тебе есть что-то, что отталкивает меня. И я не могу понять, что это. Ты... опасный. Но я не знаю, почему.
- Вот так, значит... Это интересная характеристика меня. Такой мне пока не давали. Пока что я был «жутко интересным», «красивым», «привлекательным» и, прости господи, «сексуальным».
- Ты уж извини. Черри бренди во мне столько, что врать я просто не в состоянии.
Как раз в этот момент появился человек, поставивший передо мной большой бокал с золотистой шипучкой. Роберт получил свою двойную русскую водку.
- Ты уверена? – зачем-то спросил он. Не зная, что ответить, я кивнула. – Тогда пей залпом...
Ножка бокала была холодной. А шампанское, которое должно бы иметь привкус орешков и фруктов, оказалось горьким на вкус.
- Какого...
В глазах напротив было сочувствие пополам с интересом.
- Это «Кристалл».
- Да? По-моему, это отрава...
- Ты не поняла, - он поманил меня пальцем, вынуждая склониться над столом, чтобы он мог говорить шёпотом. – Это «Кристалл». Метамфетамин. С алкоголем.
Столько смеха, сколько шипело в этом шёпоте, я не слышала никогда. Концентрированный хохот, низведённый до едва ощутимой вибрации голосовых связок. Дёрнувшись, чтобы встать, я почувствовала, что Роберт в тысячный раз удерживает меня, перехватив чуть повыше запястья.
- Роберт!
- Расслабься... Это снимет все эффекты от вишнёвого ликёра. Тот самый «кристалл» полностью нивелирует действие алкоголя. За что лично я его и не люблю, - он поднял свою стопку и выпил залпом. – Я предпочитаю пить без извращений.
- Я тоже!
- Я предупреждал. Впрочем... В этом плане ты напоминаешь мне Шэннона.
- Поясни... – мне расхотелось уходить, хотя ещё минуту назад я собиралась пулей лететь в уборную, чтобы избавиться от выпитого. – О чём ты?
- Когда у него нет настроения, он заказывает в баре «Двойной удар». Это весёленький микс из односолодового виски и хорошего правого хука от бармена.
- Чёрт... И когда меня разберёт окончательно?
- Минут через двадцать. Может, тридцать. Не волнуйся, я успею тебя догнать.
- И как долго...
- От шести до шестнадцати.
- Минут?
Он рассмеялся, и его смех показался мне очень даже музыкальным.
- Часов.
- Чёрт... Почему ты не сказал?!
- Я люблю приключения. И мне нравится видеть, как ты злишься. А через полчаса ты превратишься в настоящую фурию. И кто знает... Кто знает, как закончится вечер? Может, потом ты скажешь мне спасибо...
- Вы оба такие козлы... - я лихорадочно прислушивалась к собственным реакциям, пытаясь поймать момент, когда они начнут меняться. Та часть меня, которая охотно отзывалась на имя Лил, пробиралась ближе к поверхности.
Это ведь так здорово, когда можно быть собой.
Это ведь так круто, что ничего не сдерживает порывов.
Это ведь так странно и ново, что нет никаких рамок...
- Знаешь... – в стотысячный раз начал Роберт. – Таким козлам как мы всегда интересно закозлить кого-то правильного и слишком умного. Считай это посвящением....
- Мне уже хочется тебе врезать, Паттинсон. Это нормально?
- Правда? Люблю темпераментных женщин... Не исключено, что тебе захочется чего-то ещё – так ты говори, Лил, не стесняйся... Я сегодня весь к твоим услугам.
Что-то внутри меня дрогнуло и оборвалось, когда он рассмеялся.
You are behind the wheel tonight...

Окончание вечера я помнила смутно и даже схематично. Кажется, мы были на танцполе, а потом Роберт выпил ещё, но я уже не сидела напротив.
Кажется, я слишком охотно ёрзала у него на коленях.
Я помню, что мы оба несли какой-то невообразимый бред, но с ним было так легко и весело, что, казалось, я знаю его всю жизнь. Кого-то рвало – его или меня – но это было уже не важно: мир замкнулся до пространства между его ключиц, ограничиваясь его запахом – незнакомым и от этого будоражащим.
Его сигареты закончились, и мы весело стреляли на танцполе чужие – случайные, разных марок – мне неудержимо хотелось курить, отчего горечь во рту становилась только сильнее.
После «Криптонита» было такси, полусвет, тесные объятия, нечленораздельный шёпот. Я понятия не имела, куда мы едем, а когда мы приехали – в доме было очень темно, и я посадила себе синяк на бедро в прихожей. Роберту нравилось передвигаться ощупью, и подъем по лестнице он превратил в увлекательную игру с падениями, которая длилась, наверное, добрых два часа. Кажется, я ориентировалась на огонёк его сигареты...
Там, в темноте незнакомо-знакомой спальни, был незнакомый липкий поцелуй. Была постель. Оргазм.
И плотная пелена муторного сна, который отпустил меня только к вечеру воскресенья.

***

Разлепив тяжёлые веки, я почувствовала себя развалиной, хотя боль в голове несколько компенсировала звонкая песня тела. Оглядевшись, я не с первого раза, но узнала собственную спальню. «С почином тебя, Лилиан Кинг», - мысленно обратившись сама к себе, я продолжила осознавать действительность. По моим субъективным ощущениям, я проснулась таки без одежды, а рядом со мной спал ещё кто-то.
Роберт...
Желание пнуть его под голый зад ногой было просто непреодолимым, хотя никакого раскаяния за вчерашние приключения я пока кто не испытывала. Отбросив одеяло, я почувствовала, как остатки сна испаряются из моей всё ещё адски тяжёлой головы.
Белокурая шевелюра совершенно точно не принадлежала Паттинсону. А этот земной шар чуть пониже смуглой шеи рисовала я лично.
Когда Шэннону исполнилось восемнадцать.
- Доброе утро, Лил... – шёпот заставил меня вздрогнуть. И осознать движение чье-то руки вниз вдоль моего напряжённого живота. Этот шёпот с предельной концентрацией смеха я не могла не узнать. Как и тонкую кисть, прямо сейчас оставляющую следы у меня на коже. – Тссс, тихонько. Не буди Шэннона, он вернулся под утро...
Зажмурившись, я чувствовала, как чувство ослепительного ужаса медленно отпускает меня, оставляя только незнакомый холод внутри.