Творчество

- Пожалуйста, постарайся не опаздывать! – Дэн инструктировал меня чуть хриплым от лёгкой простуды голосом. – Но и раньше тоже не приезжай! Бэйб, ты всё испортишь...
Отличное начало. Точнее, продолжение. Ещё утром, часов в семь, когда даже заспанное солнце над Лондоном светило вполсилы, он позвонил мне и сообщил, что мы встречаемся сегодня вечером у него дома, в Сохо. Алан, уезжая в отпуск на материк, не придумал ничего лучше, чем перепоручить мои дела своему сыну, за что ему отдельное спасибо. Хотя о чём я... У меня не было, нет, и не будет друга ближе, чем Дэнни Рэдклифф. Впрочем, это никогда не мешало мне считать его законченным эгоистом, который всерьёз полагает, что весь мир вертится вокруг него одного.
- Хорошо, хорошо... Меньше слов, Дэнни. И у меня всё получится именно так, как тебе надо.
Положив трубку на рычаг, я серьёзно задумалась. Собственно, в самой этой встрече не было ничего сверхъестественного - она была запланирована с месяц назад. Но меня посетило странное дежа-вю.
Нехорошее дежа-вю, я бы сказала.
Он познакомил меня с Робертом практически точно так же, на случайно спланированной встрече. И всё бы ничего, если бы мы не расстались позапрошлым летом.
Сев в кресло, я попыталась отогнать от себя это ощущение, но оно возвращалось ко мне назойливой мухой, норовя ужалить в висок. Чёрт... Настенное табло календаря вернуло меня в реальность.
Это невозможно. Так не бывает. Ни одна молния в здравом уме не ударит в одно место дважды...
Странное чувство, когда лоб покрывается холодной испариной и мир становится бледным, будто во сне. Паника сжимает дыхательное горло холодными пальцами, отбирая воздух. Мысли испаряются, оставляя только привычный до полной незаметности, но такой странный теперь звук бьющегося где-то внутри сердца.

Сейчас февраль 2012, а не июнь 2009. Так какого чёрта ты так дёргаешься, Стэсс?

Солнечный день – первый за весь месяц, наверное, ласково заглядывал в моё окно. И мне впервые не хотелось опустить штору, чтобы проспать ещё один послеобеденный час. Судя по искрам на стекле, вчерашнюю слякотную хлябь прихватил морозец... Привычка держать окно закрытым появилась после полугода жизни в Брикстоне. Не слишком хочется смотреть на улицу, если рискуешь стать свидетелем драки или убийства. Есть в этом современном «лондонском гетто» своя прелесть: только здесь можно оказаться на самом настоящем восточном базаре или услышать сочные ямайские напевы среди зимнего холода. Смрад помоек смешивается с густым запахом карри, а в полутёмном холле запросто можно налететь на нож. Алан Рэдклифф был в ужасе, когда узнал, что я снимаю квартиру в Брикстоне. «Что хочешь делай, только не покупай там даже одну стену», - настрого приказал он мне. Уверена, что он был всячески против того, чтобы Дэн навещал меня в этом импровизированном лондонском Гарлеме, но Рэдклиффа младшего всегда тянуло к приключениям.
Он один знал, что значил для меня Брикстон в те дни...
Он был моим уголком Америки в сердце Лондона – строгие небоскрёбы Сити, виднеющиеся на горизонте, я старалась не замечать. Америки, которую я ненавижу так искренне, что даже говорить об этом вслух могу в стандартном режиме светской беседы, но отвыкать от которой мне было невероятно трудно.
- Я отдала тебе, Америка-разлучница, того, кого... – допеть строку из тёртой перетёртой песни на стихи известного киевского поэта Рогозы у меня не получилось. И совсем не потому, что я не люблю даже качественный и стёбный отечественный шансон. Просто горькое послевкусие смысла намертво сжало гортань.
За моим окном переливался в инеистом сиянии Барбикан с его треугольным небоскрёбом и по-зимнему притихшими фонтанами и водопадами. «Мой дом – моя крепость» - здесь этот девиз звучал особенно актуально. Мне пришлось отказаться от многого, чтобы поселиться здесь, на Форчун-стрит. Три месяца назад я вошла в эту маленькую квартирку и громко сказала: «Здравствуй, мой дом».
«Май Хаус...»
«Май Хаус...»
Эхо рассыпалось сперва гулким звоном пустой комнаты, а потом сухим шорохом...
Вошедший сразу за мной Дэн просто сел на подоконник и скептически посмотрел на мои пожитки.
- Обалдеть... Когда мы познакомились, у тебя было больше вещей.
На его лице не было и тени улыбки. Действительно... Одна жалкая коробка и небольшой чемодан. Квартира, в которой нет даже стульев, и ноябрьский ветер, глухо бьющийся в окно.
- Когда мы познакомились, я была другим человеком, Дэн, - отвернувшись, он хмыкнул, встал и прошёлся по комнате из угла в угол, будто измеряя пространство неторопливым шагом. – Тебе бы хвост с кисточкой... – начала было я, но осеклась, напоровшись на серьёзный взгляд. – Что? Говори, не молчи. Я же знаю, когда ты недоговариваешь...
- Иногда мне кажется... – махнув рукой, Рэдклифф остановился, снова отворачиваясь к окну. – Кажется, что я напрасно мешал тебе закрутить с Томом в те незапамятные времена. В Кенсингтоне батареи куда теплее, чем здесь.
- Перестань... Если бы не ты, меня бы вообще здесь не было, - мягко ответила я, намекая на огромную финансовую помощь, которую Алан и Дэниэл мне оказали.
- Много чего не было бы, если бы не я. Иногда я хреновый советчик, - констатировал он, снова поворачиваясь ко мне лицом. – И если я оставлю тебя вот с этим, - он выразительно обвёл взглядом помещение, - то буду ещё и хреновым другом.
- Иногда мне всерьёз кажется, будто Алан меня каким-то фантастическим образом удочерил, а ты в курсе, но не говоришь мне об этом.
- Ну... – Рэдклифф пожал плечами. – Приблизительно так всё и обстоит, дело за формальностями, сёстрёнка.
- Дурогон...
- Тот ещё, ага. Бэйб, если бы мой отец относился к тебе как-то иначе, вы вряд ли сработались бы. Да и я с трудом понимаю, как это – иначе к тебе относиться. Сколько мы знакомы? Лет двести-триста?
- Чуть больше трёх лет, - мне уже хотелось обнять его.
- Ты мой друг. И ты действительно мне почти как сестра, Стэсс, - он обнял меня сам, невольно заставив ткнуться лицом в его тёмную макушку. – Извини, но не могу сказать, что старшая...
Даже получив лёгкого тычка в рёбра, он не перестал смеяться. Его смех весёлым звоном отражался от стен, и мне казалось, что нет ничего более светлого. Мой друг, мой персональный солнечный зайчик...
А потом была поездка в Энфилд, в тамошнюю IKEA, и несколько часов хождения кругами вокруг демократично недорогой мебели. Запретить Дэну повезти меня в дорогой мебельный салон я ещё могла: он сам, обладающий тонким эстетическим чутьём от природы, понимал, что в моей маленькой квартирке даже стильная модерновая мебель будет смотреться аляповато и неуместно, но запретить ему расплачиваться своей кредиткой оказалось не в моих силах. Он буквально оттёр меня от кассы, деловито расписался на всех квитанциях...
- Расслабься, я просто о тебе забочусь, - сказал он уже в машине. – Я видеть не могу, когда ты в растерянности. А в растерянности ты уже очень давно...
Он не называл имён и дат, но мы оба понимали, кого и что он имеет в виду.
Помнится, летом 2010 я не планировала остаться в Лондоне. Меня настойчиво звала в Питер Лиина, и я почти согласилась. Почти... Если бы не Дэн Рэдклифф, который пришёл и чётко, как по нотам, расписал мне мою перспективу – вернись я на континент. «Если ты собираешься спрятать голову под крыло – я первый не дам тебе этого сделать. Потому прекращай мне тут талант зарывать, лучше берись за дело. Будешь выпендриваться дальше – я натравлю на тебя Эмму. Узнаешь тогда, какой я добрый и во всех отношениях толерантный человек. Тебе нечего делать в России, в Украине, ещё где-то там! Куда ты собралась?! Ты в своём уме вообще? Ногти срывать, выцарапываясь к нам на острова, а потом дать задний ход? Забудь. Точка». Впрочем, Эмму Уотсон он подключил буквально на следующий же день... Так я осталась в Великобритании.
Прелесть современной меблирашки в центре Лондона состоит в том, что она нуждается в минимальном наполнении, чтобы казаться обжитой: этот нюанс с головой компенсирует её крошечные размеры. Здесь, в сердце Лондона, меньше всего мне хотелось огромных пространств, заполненных холодным воздухом и тишиной. Когда всю жизнь принимаешь близко к сердцу, хочется спрятаться, стать меньше, вжаться в привычную матрицу, слушая, как детали рассыпавшегося паззла с лёгким стуком становятся в свои пазы.
- Что тебе стоило остаться там, на Кингз-Кросс? – спросил меня Дэн, усаживаясь на низкий диван, как только я выпроводила рабочих из службы доставки.
- Тебе чай или кофе? – я копалась в своей коробке в поисках либо первого, либо второго, и сделала вид, что не слышала вопроса.
- Что первое найдёшь. И всё же... Роберт долго не продавал эту квартиру. Да и продал за три пенса практически.
Роберт...
- Мне казалось, ты понимаешь, ПОЧЕМУ я не осталась.
- Ну... – он судорожно искал повод не согласиться, но не нашёл. – Да, понимаю, в принципе.
- Тогда не спрашивай, окей?
Квартира Роберта на Кингз-Кросс была последним местом, где мне хотелось бы жить. Слишком часто я возвращалась туда одна. Слишком много ссор и примирений видели те стены. Слишком дороги мне были воспоминания, которые до сих пор перешёптываются там...

День катился к вечеру, и мне давно пора было начать собираться на встречу с Дэном, но я медлила, сидя у окна, и бесконечно гоняя мысли по кругу. Надо бы вызвать такси, а потом уже думать, сидя на заднем сиденье и глядя на предвечернюю суету английской столицы. Только заоравший будильник вывел меня из кататонического оцепенения – сама завела, чтобы не проспать, не дай Бог. Отжав плоскую кнопку, я отправилась одеваться, чтобы уже через полчаса сесть в такси и думать, думать, думать...

***

A broken promise,
You were not honest!
I'll bide my time
I'll wait my turn.

Услужливый айпод выцепил именно ту песню, которую я категорически не хотела бы слышать. Отличная у меня привычка, носить с собой эту психобомбу замедленного действия. Кажется, плейлист в него был забит практически сразу после приобретения, и я даже удалила с ноута тунец – чтобы не было соблазна вмешаться в эту замкнутую музыкальную экосистему.
Плеер Роберта. Музыка Роберта...
Чёрт. Только я могу быть настолько беспечной и замороченной дурой, чтобы хранить воспоминания такого рода. Полное, бесповоротное детство...
«Конечно, а ещё ты забыла выбросить ваши общие фотографии. Атата...» - отозвалась память, с непередаваемой иронией использовав голос Дарины. «Перестань думать о том, что тебя не волнует. Или признайся в том, что это тебя волнует, наконец», - рассудительно добавил разум голосом Рэдклиффа. «Уж лучше просто забей. Это верняк», - совесть прикинулась Фелтоном и была редкостно убедительна.
Фелтон вообще сам по себе редкостно убедителен...
Кто ещё мог потащить меня в Лос-Анджелес буквально через неделю после того, как я поклялась не видеть этот город ещё как минимум сто лет? Кто мог жонглировать аргументами, напирая на «долг дружбы» и «Джейд очень просила познакомить её с тобой»? Том всерьёз хотел разделить с нами обеими свой триумф на MTV Movie Awards и гордо представлял нас журналистам как «своих девчонок». Отлично устроился в своём персональном цветнике! Правда, ему пришлось в срочном порядке расставить все точки над «i» в первом же серьёзном интервью. Гордый титул «лучшая подруга Фелтона» прилепился ко мне как экзотический орден.
Мой собственный стакан с золотым попкорном, ни дать, ни взять.
«Ты ещё скажешь мне спасибо»
Конечно, Том. Спасибо тебе. Я не помню, какую пургу ты нёс со сцены, зато Джейд наверняка не забыла, как я вцеплялась в её ладонь задолго до твоего появления на сцене. Впрочем, у нас всегда была слишком своеобразная дружба, а у Тома – специфическое чувство юмора.

Казалось бы, от Сити до Сохо рукой подать, но мне свезло попасть в пробку. Что ж... Сидя на заднем сиденье современного лондонского кэба с шашечками невозможно спрятаться от самой себя. Запас времени на то, чтобы приехать вовремя, медленно таял, стекло машины запотевало, а я пыталась не думать о странных совпадениях в своей жизни.
Дэн встретил меня у порога, и весь его внешний вид говорил о том, что он взволнован. Естественно, у меня хватило благоразумия не принимать это на свой счёт. Насколько я помню, мы собирались обсудить мой медиаплан, наброски которого составил Алан, и в этом не было ничего такого, из-за чего Дэн мог бы разнервничаться.
- Какого хрена ты делаешь на улице, когда ты простужен? – напустилась я на него вместо приветствия. – Дэн, ты как маленький, честное слово...
- Ты вовремя, - хмуро констатировал он, и улыбнулся. – Практически, секунда в секунду. Пойдём...
В гостиной Дэна было тихо, тепло и уютно. И только едкий запах табачного дыма, как назойливый маячок, вклинивался в общую картинку пасторального спокойствия. Рэдклифф, безо всяких преувеличений, был одним из самых махровых курильщиков в моём ближайшем окружении. Он уже в восемнадцать выкуривал минимум пачку в день. Вот и сейчас его пепельница была практически наполнена.
- Тебе бы комнату проветрить не помешало...
- Заканчивай с нотациями, сегодня главный тут я, - он хмыкнул. - Да, накурено немного. Я практически не обращаю на это внимания. Да, курю как паровоз. Но мне уже многовато лет, чтобы лепить из меня пример для подражания в старшей школе. Не припомню, кстати, чтобы в школе равнялся на кого-то из пай-мальчиков. Редкие зануды...
Хорошая позиция, чисто защита дядюшки Хэма по табачной линии.
- Я бы с удовольствием положил ноги на стол и сделал умное лицо, но кабинета у меня нет. Так что будем довольствоваться тем, что имеем, - надо отдать должное, Дэнни изо всех сил пытался быть серьёзным.Мы разложили бумаги прямо на полу у камина, рискуя потерять что-то важное. - Если бы па видел, как мы обращаемся с его папкой... – фыркнув, Дэн спрятался за высоким воротником свитера. – Это был бы последний раз, когда я изображал его заместителя.
- Перестань, лучшего ему всё равно не найти.
Я прекрасно понимала, что мне не о чем беспокоиться, но даже улыбка Дэниэла в половину лица меня не успокоила. Может, потому, что в его глазах она не отражалась совершенно. Мы пару часов выясняли, насколько придуманный медиаплан соответствует реальным времени и пространству, раскладывали бумаги в стопочки, пару раз сшибаясь лбами... Со стороны все эти манипуляции напоминали скорее игру в твистер, чем прикладное делопроизводство имени Рэдклиффа.
Покончив с делами, мы перебрались на диван, попутно растирая затёкшие коленки и практически по-стариковски расправляя спины.
- Слава тебе, Господи... - выдохнул Дэн, откидываясь на спинку дивана. – Теперь и покурить можно. Оу... Стэсс, фигли ты молчишь о том, какой я гостеприимный? Чай, кофе, бренди, фреш? Чего там ещё требует этикет-то?
- Чай, сам знаешь. И сигарету.
- Долбанная Америка не приучила тебя пить кофе, дарлинг, зато с куревом у тебя сложилось. Сигарету, говоришь? Эмма вон и та курить выучилась...
- Ты сейчас должен взять меня за подбородок и по-братски так в глаза мне заглянуть. Но не надо этого делать. А Эмму курящей ни разу не видела, кстати.
- Чаще надо было у неё в Брауне бывать, - ехидно отрезал Дэн. – Не знаю, чему там её саму учат, но тебя она учит исключительно плохому.
- Здрасьте, приехали!
- Ну, «Vogue Arome» - это не ко мне. Чем богаты, тем и рады, - он положил на стол пачку «Lucky Strike» и ушёл на кухню за чаем. Зажигалка лежала тут же, отсвечивая чёрным глянцем твёрдого пластика.
Отличный способ расправиться с мандражом – так думают абсолютно все, кто курит. На самом деле, отвратительная ложь. От дозы никотина нервы начинают дребезжать куда сильнее... Не знаю, кого как, а меня успокаивает, скорее, ритуал. Помедлив, я всё же вытащила одну сигарету из пачки с непривычно синим кружком. Естественно, такое возможно только в Великобритании: весь мир по-старинке затягивается красно-белыми. Запретите «British American Tobacco» писать на сигаретах «лёгкие», и они переиначат дизайн пачки до полной неузнаваемости... Впрочем, вкус остался прежним.
Терпкая горечь, за которую я себя ненавижу уже после второй затяжки. Как только прокашляюсь после первой, разумеется. Придвинув к себе пепельницу, я открыла было рот, чтобы попросить расторопного Рэдклиффа захватить с чаем что-то хотя бы условно-съедобное (хотя что съедобного могло водиться в его холостяцкой квартире), но сказать ничего не успела.
Поверх неслабой горки окурков таких же «Lucky Strike» лежали два близнеца, «высосанные» практически до самого перламутрового фильтра.
Перламутровая бумага.
Фирменное тиснение «Fc», которое, казалось, было вдавлено не в продолговатое белёсое тело сигареты, а в мою многострадальную память.
Fine Cut. «Dunhill Fine Cut Black».
Две сигаретки из самого крепкого семейства «Dunhill» выкурил точно не Дэн.
Привет, паранойя. От окончательного сумасшествия меня спасла только одна мысль: единственный знакомый мне любитель этой марки предпочитает «Dunhill Lights», никак не этот кубинский аналог «Беломорканала». За этими раздумьями меня и застал Дэн, который принёс мне чай, себе - кофе, несмотря на приближающуюся ночь, а также сахарницу, бутыль с бренди и целую тарелку разного сыра.
- Это что – новый способ гадания? – иронично заметил он, тоже закуривая.
- В смысле? – какая-то часть мозга пыталась переварить полученную информацию, отчего общая производительность системы заметно упала. – Ты сейчас о чём, Дэн?
- О твоём неподдельном интересе к содержимому пепельницы, - непринуждённо отозвался он, расставляя содержимое своего подноса на столе, одновременно пытаясь затянуться. – Мать твою! – уронив пепел в сахарницу, выругался он. – Дай сюда... – завладев пепельницей, он нервно раздавил в ней едва раскуренную сигарету.
И кто из нас больше нервничает, я спрашиваю?
- Нет, просто искала свободное место, - брякнула я невпопад. Мы оба делали вид, что ничего не происходит. При этом я явно не торопилась домой, да и Дэн совершенно не собирался меня поторапливать. Он слишком очевидно собирался с мыслями. – Кофе? На ночь? У тебя какие-то планы?
- Угу, масса планов: лечь и заснуть, - буркнул Рэдклифф. И начал с места в карьер. – Я хочу поговорить с тобой. Серьёзно, безо всех этих наших шуток-прибауток.
Мне хватило самообладания, чтобы выдохнуть дым, потушить сигарету и положить ладони на прозрачные бока высокой чашки из ассортимента кофеен «Старбакс». Дальше моё сердце пустилось галопом.
- Ну... Валяй, Дэн. Если всё так серьёзно, я готова тебя выслушать.
Больше всего хотелось обхватить колени руками и свернуться клубочком, но вместо этого я застыла в странной позе. Дэниэл усмехнулся.
- Господи Боже, ты бы видела сейчас своё лицо...
«Видел бы ты мои мысли, дорогой друг», - подумалось мне. Но вместо этой правды я отгородилась шуткой.
- Ты уже второй раз поминаешь Начальника Небесной Канцелярии всуе. Так о чём речь?
- Только не начинай меня ругать, окей?
- Отличное начало, Дэн. Я готова отругать тебя прямо сейчас за мои напрасно траченные нервы. Нравится? Продолжай в том же духе.
- Ну... – он мялся, и мне не оставалось ничего, кроме как предполагать самое страшное, притом, вслух.
- Ты болен чем-то серьёзнее ангины?
- Нет.
- Ты потерял своё место в театре?
- Нет!
- Ты убил человека?
- НЕТ!
- Так ЧТО, Дэн?! Говори уже...
- В общем, я долго не знал, как тебе сказать, но ты же знаешь, что я не слишком хорошо скрываю вещи, которые меня волнуют...
- Короче можно? Без ненужных предисловий. Ты меня уже подготовил даже к сообщению о собственных похоронах своим стрёмным видом!
- Чёрт, не поторапливай меня!
- Я тебе не чёрт!
- Хочешь конкретно – пожалуйста. Мы с Кейти как бы пара. Вот, - сказав это, он взял свой кофе и уставился на меня с совершенно сияющим видом. Медленно его улыбка становилась всё шире – фирменный хохот вырывался наружу.
- Вы как бы... что?
- Мы как бы всё, - закончил Дэн. – Ой, ну не прикидывайся ещё и глухой, слепой ты благополучно последние две недели прикидывалась.
- Иди ты... Я действительно не в курсе.
- Ещё бы, мы никому и не говорили.
Такого резвого «мы» я у Дэна давненько не припомню. Кажется, ещё полгода назад он крутил очередной роман с какой-то хористкой и ни о чём таком не заикался даже. Подавив желание набрать номер Кейт, я почувствовала странную смесь облегчения и разочарования.
- И с чего мне тебя ругать-то, не подскажешь? – раздражение в голосе скрыть не удалось, но Дэну было определенно всё равно. – Я что, мамочка кому-то из вас? Делайте, что хотите...
- Порадовалась бы за меня, что ли.
- Порадуюсь, когда жениться соберёшься. Сейчас-то чего?
- Я так и знал, что рановато тебе такое говорить, - он надулся было, а потом снова сменил гнев на милость. – Перестань... Мне сейчас нужна твоя поддержка, а ты ядом плюёшься. Это моё стереотипное поведение, а не твоё.
- Плесни-ка мне бренди в чай и я подумаю насчёт поддержки, - нейтральный ответ устроил обоих, и Дэн тут же метнулся выполнять мою просьбу. – И давно?
- Нет. Слава Богу, что нет - а то не была бы она обо мне такого хорошего мнения. Я таким придурком иногда бываю... – он закатил глаза, явно не рассчитывая, что я кинусь его переубеждать.
- И только ты можешь вот так радостно рассуждать на тему собственной придурочности, Дэнни. Я, на самом деле, рада за тебя, просто новость совершенно неожиданная. Я как-то в себя ушла в последнее время, а тут... – я задумалась, подбирая адекватное сравнение, и не придумала ничего лучше старого и проверенного. – Биг Бада Бум!
- О да. Кстати, твоё появление в Лондоне тогда, ну... Почти два года назад, когда ты из Города Ангелов среди ночи прилетела, тоже было тем ещё событием.
- Ну да... Ночная ведьма из Города Ангелов... - упоминание о той дождливой летней ночи заставило меня поёжиться. – Что, хочешь поговорить об этом?
Чай был слишком крепким для вечернего чая – кажется, с бренди Дэн перестарался. А и пофигу...
- Я ничего не знаю о том, почему ты вернулась.
- Ммм... Да всё ты знаешь, Дэн. Я не поверю, что ты ни разу не говорил с... Лос-Анджелесом на эту тему.
- А я не поверю, что вы действительно просто друзья. С Лос-Анджелесом, - ехидно парировал Дэнни. – Хотя бы потому, что друзья не попадают в категорию: «Тот, кого нельзя называть».
- Дэн... – ещё один глоток брендичая не сделал меня разговорчивей. Разве что, самую малость. – Зачем тебе эта история в моём изложении? Наверняка ты уже слышал её от... Роберта.
Роберт.
Я сказала это вслух? Рэдклифф смотрел на меня со странным выражением лица. Такой интерес юного натуралиста, набросанный широкими мазками поверх его правильных черт.
- Ну... Да.
- Представляю себе...
- Не представляй. Он был скуп на подробности. Слишком скуп даже для себя самого, - заглянув в сахарницу, Дэн вздохнул.
- Чёёёёрт, Рэдклифф! Не вынуждай меня...
- Я тебе не чёрт, - жизнерадостно вернул он мне давешнюю любезность.
- Ещё какой. Я не хочу говорить об этом...
- Вы действительно дружите после всего, что между вами было?
- Мы общаемся, Дэн. Открытки и смс. Но с того дня мы не сказали друг другу ни слова.

Я помнила последнюю открытку от Роберта, которую получила четырнадцатого числа этого месяца. Отправлять открытки почтой через океан при максимальной занятости – это в его стиле. Традиционно, он выписывал на плотный картон цитаты из книг, знаменитостей или песен. Ни одного слова от себя лично. В этот раз не было исключений. *Случается иногда, что жизнь разводит двоих людей только для того, чтобы показать обоим, как они важны друг для друга. / Пауло Коэльо. «Победитель остается один»*.
И короткий росчерк, за который слишком многие девушки мира отдали бы многое.

- Прискорбно, бэйб...- изрёк Дэн максимально глубокомысленно, очевидно, надеясь услышать продолжение истории. Но мне не хотелось изливать душу. В горле стоял ком, и мне меньше всего думалось, что я подцепила ту же инфекцию, что и Дэн. Напротив, мне не хотелось бы заражать его живучими бациллами своей грусти. Влюблённому Рэдклиффу это определённо ни к чему. Зато у меня появился прекрасный повод уехать домой.
- Ага. Слушай, малыш, мне пора. Даже с учётом весьма щедро налитого тобой бренди меня слегка морозит. Не дай Бог, свалюсь – дел-то мы с тобой сегодня напланировали выше крыши.
- Но, бэйб, ты же... – я просто покачала головой, подавая знак, что настроена серьёзно.
- Просто вызови мне такси, и созвонимся завтра, Дэнни.

Путь назад был короче, но не был легче. Мороз, расцветивший окна нарядной лепниной, отступил вместе с антициклоном, и очередная оттепель стекала слезами по стеклу машины. Знаете, как в пафосных фильмах, где героиня едет, расписанная теневыми пунктирами предполагаемых слёз. Частенько за ними проглядывают настоящие...
Я не сказала тебе одну важную вещь, Дэн. Впрочем, важна она только лишь для меня.
Получив ту открытку – простой кусочек плотного картона с незамысловатым тропическим островом с глянцевой стороны – я написала в ответ смс-сообщение. В том же безлично-цитатном стиле.

*Проще расстаться с человеком, чем с иллюзиями на его счёт./ Марта Кетро. Улыбайся всегда, любовь моя*

Оно было бы циничным и непростительно жестоким, если бы не одно но: я забыла поставить кавычки в названии цитируемого произведения.
Совершенно намеренно забыла поставить.