Творчество

Глава 13. Дом, милый дом.



Ярослава

- Лекс целовал тебя на фоне Биг-Бена? С ума сойти! – Машка удивленно таращила глаза, разглядывая наши лондонские фотографии. Ритуська отнеслась к этому более спокойно, но взглянув ей в глаза, я поняла: моя самая проницательная подруга догадывается, что в Лондоне с нами что-то произошло. Мы же с Лехой молчали, никому и ничего не рассказывая, решив, что это останется только нашей тайной. Однако Рита не выдержала и задала мне вопрос:
– Ярусь, что у вас произошло?
– Где? – Я прикинулась валенком.
– Что случилось у вас с Лексом там, в Лондоне? – терпеливо спросила она.
– Рита, выброси это из головы. У нас все по-прежнему. – Я была уверена, что подруга мне не поверила, но рассказывать все как на духу я не собиралась. Не могла, да и не хотела. Все произошедшее со мной казалось бредом, сказкой для ненормальной принцессы. И лишь одна единственная фотография улыбающегося Роберта, тайком заснятая мною на телефон, продолжала убеждать меня, что все произошло на самом деле.
– Ритусь, ну что ты в самом деле? Посмотри, какие тут Леша с Ярочкой красивые. – Лена тепло улыбнулась и запила жареную креветку сладким персиковым соком, после чего развернула конфету и, отправив ее в рот, блаженно откинулась на спинку стула, сложив руки на круглом животике. Четвертый месяц беременности сделал вкусы нашей подруги такими непредсказуемыми.
Но Рита продолжала буравить меня взглядом, а я мужественно не поддавалась на провокацию.
– Хорошо, - сказала она это так, что я поняла: без боя она не отстанет.
– Ритка, да успокойся ты! Вот, посмотри, какие здесь пейзажи обалденные. Яр, скинешь мне парочку фото, я хочу запечатлеть их в акварели. – Машка ткнула в экран ноутбука острым ноготком. А я лишь кивнула.
– Ух ты! А это кто? – От этого вопроса у меня подкосились ноги, и пересохло в горле - пришлось отхлебнуть пива. Неужели нашлась еще одна фотка Роберта или, может, Лекс запечатлел Алисию? Но нет, с монитора на меня поглядывала престарелая парочка, что чинно сидела на скамейке, под раскидистыми ветвями дерева.
– А…да в общем-то никто. Это мы так решили встретить с Ро…с Леском старость. – Я чуть не проговорилась, вовремя прикусив язык. Эту фотку мы с Робертом сделали, когда гуляли в парке. Степенный пожилой мужчина трепетно держал за руку сухонькую старушку в элегантной шляпке. Это было так здорово, что мы не удержались и попросили их попозировать нам. Они согласились, и мы с Робертом тут же их сфотографировали.
– Лена. - На кухню прошел высокий статный парень, плечи которого еле протиснулись в наши двери.
– Владюш, что такое? – Леночка повернулась на стуле и подарила мужу теплую улыбку. Я украдкой вздохнула, чувствуя, как глаза закололи сотни иголочек непролитых слез.
– Поехали домой, тебе отдыхать пора. - Он посмотрел на часы. Ну да, мы с девочками немного засиделись - стрелки неумолимо подбирались к двенадцати часам.
– Ну, посидим еще чуть-чуть? – Бравый капитан спецназа Владислав Бойко плавился мягким воском под взглядом своей маленькой жены, которая могла вертеть им так, как хотела.
– Ладно. Еще полчаса! - согласился он и вернулся в гостевую комнату, где остальные мужики из нашей компании попивали пиво и смотрели футбол, а, может, и обсуждали нас, девочек. Ведь пока мы с Лексом отдыхали, скопилось много новостей.
А мы с подругами вернулись к просмотру фотографий, однако, через полчаса (капитан был пунктуален до зубного скрежета) Влад загрузил Лену в машину и повез домой. Мари засобиралась следом, и Дэн ее в этом только поддержал. Одна Ритуська, невзирая на уговоры Штепы пойти домой, продолжала невозмутимо сидеть. Я усмехнулась.
– Постелить вам на диване? Или предпочтете пол? Для спины полезно. – Я подколола ее правильный образ жизни. Рита поморщилась, но тут же подняла на меня зеленые глаза, которые напомнили мне, что моя подруга способна докопаться до истины не хуже мисс Марпл. Я криво улыбнулась и подняла бровь:
– Так что?
– Ты мне расскажешь, что у вас произошло или…
– Что «или»?
– Или я с тобой перестану общаться.
Это смелое заявление меня разозлило, и не знаю, что отразилось у меня на лице, но Рита вдруг смутилась и нашла в себе силы покраснеть.
– Значит, не будешь общаться? – Я зловеще улыбнулась, сложив руки на груди, и подошла к ней ближе. – Так, да?
Она кивнула и опустила глаза.
– В таком случае, я не буду тебя задерживать. Наверное, стены моей квартиры давят на твою нежную психику, заставляя нести всю эту чушь, – прошипела я, а Рита поднялась, и смело взглянув мне в глаза, твердо сказала:
– Я все равно узнаю, что у тебя произошло, поскольку никогда у моей лучшей подруги не было глаз мертвеца.
Я отшатнулась как от удара подушкой, но тотчас взяла себя в руки. Я сильная, я справлюсь! Но, черт, выходит, складно врать я могла только на бумаге.
– Рита, ты готова? – Кирилл Штепов по-простому Штепик заглянул в комнату и, увидев нас стоящими друг напротив друга, покачал головой. – А я между прочим уже в куртке. Давай шустрее.
Маргарита помялась и пошла за Штепой, но вдруг остановилась и, повернувшись ко мне, порывисто обняла и прошептала:
– Прости, я просто хотела как лучше. Я ведь могу помочь.
Я проглотила горький комок и постаралась радостно улыбнуться.
– Хреновая ты актриса, – вынесла вердикт Ритуська, а я пожала плечами.
– Рит, правда, все хорошо, просто немного повздорили с Лексом.
Рита покачала головой, но промолчала. Кирилл помог ей надеть куртку. На прощанье она помахала нам с Лехой рукой, но я знала: так просто Ритка не отстанет. Я вздохнула. Предстояло тяжелое противостояние, поскольку своим секретом счастья я делиться не собиралась. Мне казалось, что стоит кому-то рассказать, как все воспоминания сотрутся, и у меня ничего не останется, кроме одной-единственной фотографии в телефоне.
А Лекс тем временем поскреб волосатую грудь и повернулся ко мне.
– Будим кидать жребий, кто первый в ванную?
– Нет. Иди первым, я пока помою посуду.
– Хорошо. – Он кивнул и пошел за полотенцем.
Слушать!!!
А я, постояв немного в коридоре, вздохнула и потопала к раковине. Мы вернулись три дня назад, а у меня было такое чувство, будто прошла вечность с нашей последней встречи с Робертом. Сердце то останавливалось, то начинало учащенно биться в такт с воспоминаниями. А я словно впадала в прострацию, останавливаясь напротив окна и предаваясь воспоминаниям.
Лекс хлопал меня по плечу, возвращая в реальность, и укоризненно качал головой. Ему было немного легче – они с Алисией каждый вечер говорили по «Скайпу». А я закрывалась в своей комнате и, включив музыку, писала, писала и писала, боясь упустить вдохновение.
Так мы и жили, два квартиранта с измученными душами и разбитыми сердцами. Лекс полностью перебрался в зал, я осталась в своей комнате, закрывшись в ней, как моллюск в раковине. Меня терзали сомнения о том, правильно ли я поступила, оставив Роберту лишь воспоминания о себе, позабыв черкнуть номер телефона и адрес электронной почты. Мне снились сны, мне снился он, и каждый раз, когда я просыпалась, губы были искусаны в кровь. В такие ночи я натягивала теплый махровый халат, брала сигареты и выходила курить на лоджию. Однажды меня подловил Лекс. В вязаной кофте и трениках, а также в тапках с помпонами на босу ногу, он решительно толкнул дверь, и оказался рядом со мной. Я прикурила сигарету и выпустила в звездное небо облачко сизого дыма. На улице был легкий морозец, который нарисовал сотни звездочек на холодном стекле.
Леха расположился рядом, отобрал у меня сигарету и затянулся.
– Что это с тобой? – хриплым голосом спросила я.
– Не знаю. Муторно на душе, – пожаловался он, не собираясь возвращать мне сигарету. Я пожала плечами и прикурила новую.
- Что-то с Алисией?
- Нет, с тобой.
Я поперхнулась дымом.
– А что со мной не так?
– А ты давно на себя в зеркало смотрела?
Раз Леха решил поиграть в психолога, то я добровольно согласилась стать пациентом, поэтому просто ответила:
– Смотрела и не увидела ничего нового.
Леха покачал головой.
– Нет, Яра, от тебя прежней мало что осталось.
– Наверное, я больше никогда не стану прежней.
Леха вдруг оказался совсем рядом, заполняя собой все пространство маленькой лоджии. Я задохнулась, а он взял меня за плечи и хорошенько встряхнул.
– Яра, прекрати. Эта тоска тебя съест! – Черные глаза, гораздо чернее, чем этот ночной небосвод прожгли в моей душе дыру, а потом они вдруг превратились в две размытые кляксы. Слезы потекли неожиданно. Я чувствовала, как они водопадом стекаются по щекам, как капают на руки Лекса, как он притягивает меня к себе, заключает в сильные, по-братски теплые объятия и шепчет мне в макушку:
– Поплачь, будет легче. Должно быть легче. Иначе твое сердечко не выдержит. А я не могу тебя потерять.
– Ты сам виноват… – Я захлебывалась рыданиями. – Это ты говорил, что я могу влюбиться…а я… вот… я и влюбилась.
– Эх, Яра-Яра, если бы я мог все исправить, отмотать время назад, я бы никогда не купил путевку в Лондон. Поехали бы в Париж, но от судьбы не убежишь. Твой актеришка приехал бы туда на какую-нибудь глупую премьеру, а Элис – со своей модной коллекцией.
– А еще… я ему даже номер свой не оставила. Ты мне сам говорил, чтобы помнила, кто он, а кто я. Что… что… Черт! Почему так больно?!
Я ревела с каким-то упоением, выплескивая всю накопившуюся боль, все обиды и сомнения, раскрывала свою израненную душу, выпускала бесов, оставляя лишь пустоту и холод, который грубым панцирем сковал сердце.
Уснула я в целомудренных объятиях Леши, под его уютное сопение и тихий шум первого снега за окном.
Так мы с ним и стали жить: он целые вечера просиживал перед своим новым ноутбуком, а я потихоньку приходила в себя, выбираясь вечерком погулять, наведываясь к родителям и подругам. А еще у меня появилась привычка садиться за руль, включать любимую музыку и ехать, куда глаза глядят, подпевая любимым исполнителям. Жизнь стала налаживаться, хоть сны и продолжали мне сниться, причиняя глухую боль, но я напоминала себе, что я сильная и все выдержу. Работа помогала отвлечься, а главред не мог нарадоваться моей продуктивности.
– Вот это сила! Ярослава, постараемся отдать в вычитку через недельку. Это будет бомба! – трещал он мне в трубку.
Я морщилась, но слушала, собираясь сообщить еще одну новость:
– Иван Петрович, тут такое дело…
– Говори, говори, – он подбодрил меня.
– В общем, я написала роман…
– И?
– Любовный…
– И?
– Может, он вас заинтересует?
– Меня он может и заинтересует, но вот мужская аудитория не поймет, почему Ярослав Громов скатился до бабьих соплей.
– Так Ярослав Громов и не скатится, а Ядвига Грановская по-другому и не напишет. Тем более это единственный экземпляр мирового бестселлера, переведенный на пятнадцать языков. – Я нагло намекала на издание своего нового произведения.
– А вот это уже интереснее…Бог с тобой! Высылай!

Вот так и летело время. В начале декабря я узнала, что мою книгу «В чужом краю» под псевдонимом Ярослав Громов издадут уже в апреле, а вот любовный роман пока придержат, хоть он у меня получился очень хорошим. Так сказал мне мой главред, и я ему верила.
Но тут незаметно подкрался Новый год, который мы с Лексом встретили в кругу друзей. Леночка сообщила нам радостную новость, что у них будет мальчик. Мы искренне порадовались за молодую семью, а потом выпили за их здоровье, а потом за старый год, а потом еще… и еще… и еще. В общем, я, размазывая сопли и слезы по лицу, в полчетвертого утра призналась в стельку пьяной Рите, что влюбилась в голливудского актера, звезду первой величины, с которым у нас был быстротечный роман. Ритка тоже ревела и жаловалась, что Крис Хемстворт жутко хорош собой, но, к сожалению, нисколечко не похож на худощавого Штепика. И вообще у нее с этим светловолосым актером, что непристойно таращится на нее с двери ванной комнаты, секс бывает чаще, чем с Кириллом, и это жутко расстраивает. Мы выпили за «сбычу мечт», за крутой секс с оргазмом в любое время суток, за полные карманы денег и вечные распродажи в любимых магазинах, за красивых парней на дорогих авто, за норковые шубы, что должны будут в следующем году висеть у нас в шкафах. А еще за туфли, что не натирают мозоли, и в которых мы выглядим сногсшибательно, за то, чтобы есть и не толстеть и за то, чтобы вечно быть молодыми. А потом мы просто уснули: я на диване, Ритка рядом со мной, на полу. Придя в себя в середине дня, я даже не пыталась вспоминать, что случилось вчера вечером, впрочем, как и Ритка, которая жадно пила минералку, принесенную нам сердобольным Лексом.
После Нового года мой квартирант вновь засел за ноутбук, а я скрупулёзно продолжала собирать последние новости о Роберте. Вот его фотографии из Лос-Анжелеса, вот он идет с тренировки, а вот тут он на красной ковровой дорожке. Были и новости с его последних съемок, и я с нетерпением стала ждать выхода фильма.
С Лексом у нас восстановились прежние дружеские отношения, которые у нас были еще до импровизированного романа. Мы по очереди мыли посуду и готовили ужин, повесив на холодильник график дежурств. Конечно, эти теплые отношения и взаимное понимание стоило скорее описать в жанре фантастики, но это происходило на самом деле. И я вдруг отчетливо поняла, что с Лексом у нас не было любви. Нас связывали долгие годы дружбы и, возможно, мимолётная страсть, которая растаяла как дым, стоило только появиться на нашем горизонте людям, которые прочно завладели нашими сердцами. Возможно, поэтому ни он, ни уж тем более я, не терзались сомнениями и осознавали, что рано или поздно, наши отношения распались бы, и это даже хорошо, что дело не дошло до свадьбы. А вот Роберта я не могла забыть, как ни старалась. Он прочно засел у меня в мыслях и, благодаря богатому воображению (будь оно проклято!), я каждый день представляла наши новые встречи.
Так незаметно прошла зима. На дворе уже вовсю тенькали синицы, стараясь своим гомоном заглушить весеннюю капель. Но им это плохо удавалось, и весна все равно ломилась к нам в окна и двери ласковыми лучами теплого солнца. Я сняла дубленку и надела легкий пуховик, отправляясь на работу. Лекс провожал меня красными от недосыпа глазами и небритой физиономией. У него сегодня был выходной, и он мог позволить себе роскошь поваляться до обеда. Я же, как всегда, спешила.
– Ярослава! – Я оглянулась, выходя из подъезда и почувствовала, как кровь прилила к щекам, а ноги словно подломились. В тусклом свете уличного фонаря, который погружал мир в черно-серые полутона, возле моей машины замерла высокая сутулая фигура. Небрежно сдвинутая шапка, пуховик…но лицо, я не могла разглядеть лицо, хотя твердо была уверена, кого именно увижу.
– Ярослава, – в новь протянул парень, а я пошатнулась, голова резко закружилась, перед глазами поплыли круги, горло сдавил спазм. Голос… Это его голос, я уверена! Мне пришлось ухватиться за дверцу машины, чтобы не упасть. Но тут парень шагнул ближе, вступая в яркое пятно света, что каким-то образом осталось здесь, невзирая на кромешную тьму вокруг, и я судорожно вздохнула. Не Роберт, не он! Просто сосед из третьего подъезда. Выходит, голос мне просто померещился.
– Ты ведь Ярослава Громова? Писательница? Я читал твой роман, хоть он и издавался под мужским именем. Знаешь, твой главный герой, он какой-то нереальный, не настоящий картонный.
Меня затошнило от его болтовни, голова продолжала кружиться, и я была почти уверена, что если уберу руку с дверцы машины, то непременно грохнусь в обморок, поскольку мир стал меркнуть, а в уши словно набили вату. Но тут к голосу парня примешался баритон, узнав который, я чуть не расплакалась от облегчения.
– Э, парень, пшел вон отсюда, а то я тебе помогу добраться до четвертого этажа полетом.
– А ты собственно кто такой?
– Я ее старший брат.
– Брат?! Так какого мешаешь сестре устраивать личную жизнь?
– Это с тобой что ли? – Издевательски расхохотался Лекс и сгреб парня за грудки, притягивая его ближе. Я все это видела как в тумане, продолжая обессилено висеть на дверце машины.
– Значит, так: в темпе сваливаешь отсюда, и чтобы я больше не видел, как ты трешься у ее машины. А если увижу, лучше сразу звони в «скорую», поскольку только они будут в силах тебе помочь. Усек?
– Усек, – выдохнул парень и попытался отцепить стальные кулаки Лекса от своего воротника. Мусагулов презрительно скривился и отшвырнул парня в подтаявший сугроб, после чего подошел ко мне.
– Ты как?
– Хреново! – отозвалась я и упала в долгожданный обморок.
В тот день я не пошла на работу, а к вечеру у меня поднялась температура и я проболела целую неделю. И даже когда мне было совсем плохо, меня не отпускала мысль о том, что голос, такой родной и такой желанный, звучал так близко, что это походило на мистику. Но это были лишь галлюцинации, игра моего воображения, которая еще больше разбередила мою душевную рану. Но время все-таки лечит, даже лучше самых высококлассных докторов. Сердечная рана зарубцевалась, оставляя глухую тоску, которая с каждым днем накатывала все реже и реже, а вскорости и вовсе сошла на «нет».
А вот в начале апреля наша с Лехой идиллия рухнула, как китайский домик от удара тайфуна. Возвращаясь однажды домой, я с удивлением обнаружила, что дверь квартиры приоткрыта. Предчувствуя неладное, я покрепче ухватила скалку с силиконовым покрытием, которую прикупила сегодня в «Милом доме» с тридцатипроцентной скидкой, и вошла внутрь. Леха сидел на кухне и пьяными глазами буравил магнитик из Лондона на дверце нашего холодильника.
– Леш, ты что двери не закрыл? – спросила я, сбрасывая легкую куртку. Погода радовала солнечными днями, а природа, будто извиняясь за холодную и суровую зиму, потихоньку расцветала, радуя глаз сочной весенней зеленью.
Леша мотнул головой в мою сторону и попытался сфокусировать мутный взгляд на моей фигуре.
– О-о-о! Ярка! А-а-а…я от тебя ухожу! Вот так! – Он попытался подняться, но его шатало, словно моряка, что решил покурить на палубе в страшную бурю.
– Лекс, ты бы сначала проспался, а потом уже паковал вещи. – Я прошла на кухню и сгрузила пакеты из супермаркета на стол.
– А вот и нет! Я вещи уже собрал! – Он плюхнулся обратно, чудом попав пятой точкой на стул.
– Славно! Но ты все же подожди до утра, ладно? И кстати: что за спешка такая?
– Элли не хочет, чтобы я с тобой жил. Она боится, что наши с тобой чувства вернутся. Но это не так. Я люблю только ее одну.
– Хорошо, ты только не волнуйся! Уйдешь завтра, давай я только тебе помогу. – Я уговаривала Лешу, словно маленького ребенка, помогая ему подняться со стула и подставляя свое крепкое плечо.
Уложив своего лучшего друга на диван и укрыв его пледом, я еще раз посмотрела на него. Да, за эти месяцы он сильно изменился, похудел, осунулся и стал старше. Странно, но эта ненормальная любовь сделала нас сильнее, выносливее, но в тоже время отняла частичку самих себя.
Вздохнув, я побрела на кухню готовить ужин. А на следующий день Леша, пряча глаза, повесил на плечо сумку и переехал к родителям. Я закрыла за ним дверь, оглядела непривычно пустую квартиру и опять разревелась.

---

Источник: http://www.only-r.com/forum/38-318-1

---