Приятного прочтения! И, пожалуйста, не игнорируйте музыку) Глава 13. Ждущая
Есть предел возможности выносить страдание.
За этим пределом человек теряет сознание
и этим как бы спасает себя.
Н.А. Бердяев
Роберт Нервозность. Беспокойство. Раздражительность. Эти отвратительные чувства разводили огонь в моей душе. Старательно выкладывали бревнышко к бревнышку. Подсыпая угольки из гнева. Раздувая пламя из ярости. Посыпая пеплом ушедшие счастливые дни. В сотый раз вытирая влажные ладони о джинсы, я проклинал тот день, когда оставил ее одну. И сейчас, находясь в этом чертовом кабинете в чертовой неопределенности, изводил себя. Что же произошло с моей прекрасной, хрупкой Лили, и что же теперь будет с нами?
Равнодушным взглядом я обвел светлую комнату. Деревянный стол с тихо жужжащим ноутбуком, светло-бежевые жалюзи на окнах, но мое внимание привлекла большая картина, висящая на противоположной от дивана стене, на котором я просидел бог знает сколько времени. Корабль, плывущий по черным волнам в сгущающихся сумерках на яркий свет маяка, стоящего на скалистом острове. Этот луч света словно дарил надежду заблудшей в море страстей душе. Надежду на спасение от шторма и жизненных бурь. Вот оно – пристанище, мир и покой. Заслуженный отдых. И это изображение дарило мне веру. Я верил, что в скором будущем все изменится. По-другому просто не могло быть. Лили заслуживала счастья. Слишком много было в ее жизни боли и лишений.
Дверь кабинета распахнулась, и в него уверенной походкой вошел немолодой мужчина в белом халате, полы которого развевались от быстрой ходьбы. Это был мистер Роланд, лечащий врач Лили. Вчера мы познакомились. Я бы, конечно, предпочел никогда не встречаться с этим человеком, даже несмотря на то, что он был общительным и дружелюбным. Ну, если только за пределами больницы. Но, увы, не всегда происходит так, как мы хотим.
- Мистер Паттинсон. - Доктор протянул мне ладонь для рукопожатия и кивнул в знак приветствия.
- Мистер Роланд. – Поднявшись с дивана, я пожал руку врача и тут же задал долго мучивший меня вопрос:
- Почему меня не пускают к ней?
Он присел за свой стол, я же сел на стул, стоящий напротив, и стал внимательно смотреть на врача, стараясь уловить каждую его эмоцию. Я понимал, чувствовал, что слишком многое от меня скрывали.
- Все не так просто, мистер Паттинсон…
- Прошу Вас, зовите меня Роберт. – Я годился ему в сыновья, и так было гораздо короче, что на несколько секунд приближало к ответу на заданный мною вопрос.
- Отлично. – Он отвел взгляд от лежащих перед ним бумаг и улыбнулся. Только вот глаза оставались уставшими и улыбка их не тронула. - Роберт, как я уже сказал, все не так просто, как может показаться. У меня есть две новости. – Мистер Роланд загадочно на меня посмотрел. - Первая: Лилия пришла в себя.
От этих слов, впервые за прошедшие сутки, мое сердце встрепенулось. Но оно рано предательски дрогнуло.
- Правда, ненадолго. Нам пришлось дать ей успокоительное, и сейчас она спит. И вторая: Роберт, мы склоняемся к версии, что у Лилии диссоциативная амнезия, и до тех пор, пока мы все конкретно не узнаем, посещения запрещены.
Я встал, почувствовав тяжесть во всем теле, словно невидимые руки давили мне на плечи. Какая-то амнезия… Черт! Черт! Черт! Она ничего не помнит! –Рой мыслей заполнил мозг. Запустив руку в волосы, я с силой сжал их, пытаясь хоть как-то собраться с духом. Закрыв глаза, я словно снова очутился во дворе ее дома. Вспомнил, как кружил Лили в объятиях, ее звонкий, счастливый смех, любимые синие глаза, смотрящие в мои с обожанием. Исходящее от нее тепло и нежность. Любовь. Это было совсем недавно. И в одночасье все рухнуло…
- Присядьте. Я хотел бы многое пояснить.
Во рту пересохло, я не мог вымолвить ни слова и послушно сел обратно на стул. Мистер Роланд тяжело вздохнул и продолжил:
- На самом деле, амнезия – редкое заболевание. Это только в сериалах термин используется часто, на практике же все иначе. Существует несколько типов, но мы собрали консилиум врачей, и многие думают, что у нее именно диссоциативная амнезия, то есть неспособность вспомнить важные события собственной жизни, обычно стрессового характера. Она не помнит, кто она есть на самом деле, чем занималась, куда шла, что говорила, думала, чувствовала и многое другое. Я не знаю, осведомлены ли Вы о том, что это уже повторное явление. – Я смог лишь кивнуть, с трудом усваивая услышанное. – Произошла своего рода защитная реакция организма на психотравмирующую ситуацию.
Внимательно слушая лекцию по амнезии, я пытался собрать слюну, чтобы хоть как-то избавиться от пустыни в горле. Безрезультатно.
- Несколько лет назад у Лилии случилась потеря памяти из-за сильных физических повреждений, комы. Сейчас же произошло жизненное потрясение, внутренний конфликт.
- Но что это за потрясение? Я ничего об этом не знаю! – смог прохрипеть я.
Доктор покрутил карандаш в руках, резко бросил на стол и отклонился на спинку кресла.
- А вот этого, к сожалению, я Вам сказать не могу. – Мужчина в белом халате подарил мне снисходительную улыбку. – Но могу посоветовать набраться терпения, если Вы все для себя решили. Знайте: это может быть спонтанным восстановлением памяти, за несколько дней или месяцев, но может и остаться на всю жизнь. Она может стать абсолютно здоровым человеком, а может быть такой, как сейчас… всегда. Я хочу, чтобы вы все взвесили, пока еще не поздно, Роберт.
В моей голове роились тысячи вопросов, на которые никто бы не смог ответить. И прежде всего я сам. Она меня не помнила. Не помнила даже собственного имени.
- Девочка моя, - прошептал я еле слышно. – Как же тебе сейчас страшно…
Словно почувствовав ее боль, мне стало трудно сделать вдох. Поднявшись, я тихо поблагодарил врача и вышел в белоснежный, с раздражающим резким запахом медикаментов коридор.
Облокотившись спиной о стену, я почувствовал холод. То ли от прохлады стены, то ли от внутренней стужи, что обволакивала мои внутренности.
Люди в белых и синих халатах суетились и бегали мимо, казалось, не замечая никого вокруг. Это стало меня раздражать, и я опустил голову, устало вздохнув. Только сейчас я осознал, что сутки не спал. До разговора с врачом я и не замечал усталости, но стоило мне выйти из кабинета, из меня словно вытянули всю жизненную энергию. Медленно повернув голову направо, я увидел копну рыжих волос. Анна сидела в метрах десяти от меня на неудобном больничном стуле. Голова была запрокинута назад, глаза закрыты, лицо бледнее обычного. Именно эта ненавистная мне девушка, которая тоже не питала ко мне никаких положительных чувств, нашла в себе силы и позвонила мне, сообщив о случившемся с Лили. И я был благодарен ей за это.
Я не спеша подошел к ней и сел рядом на пол, поджав ноги. Силы покидали меня с каждой минутой. Анна открыла глаза и посмотрела на меня, словно затягивая в зеленую бездну. Сейчас она не была стервой, всезнающей раздражающей особой, третьим лишним. Сейчас она была опорой, единственным человеком, который мог разделить мою боль.
- Что же нам делать? – Свой шепот даже я расслышал еле-еле. Ответом мне была одинокая слеза, скатившаяся по ее бледной щеке.
***
Найди меня, прошу, поторопись,
я исчезаю, слышишь, в пустоте.
Я чувствую, что мы с тобой сплелись,
но рядом всё не те, не те, не те.
Найди меня скорей и улыбнись,
и просто обними без лишних слов.
Я по ночам исследую карниз
и кажется, что чувствую любовь.
Я верю, что в приятной тишине
останемся вдвоём с тобой — одни.
Ты знаешь, — это всё, что нужно мне...
Найди меня, найди
и сохрани!
© Костя Крамар
Ólafur Arnalds – Near Light
Лили
Одиночество заволокло мою душу густым туманом. Подёрнуло дымкой. Стало одним целым со мной. Неотделимым. Мне казалось, что я, заговорив сама с собой, даже не удивлюсь. Это было бы обыденным явлением, само собой разумеющимся…
Искренне не понимая, почему ко мне никто не приходит, я злилась от своей беспомощности. Мне было необходимо человеческое общение! Другие голоса, не только врачей и лающей собаки в лице медсестры. Иногда мне казалось, что в целой вселенной я одна. Совсем. Что у меня нет близких. Но в глубине души я знала, что это было неправдой. Я чувствовала присутствие родственной души, той потерянной половинки, которую я все же когда-то смогла найти. Верила, что распахнется дверь, и я увижу мужчину с серо-голубыми глазами, которые преследовали меня во снах. Ощущала всеми фибрами души, что это именно он, тот единственный. Мой.
По-прежнему не помня своей жизни до попадания на больничную койку, я часто стояла у окна и смотрела на унылый пейзаж, усиленно копаясь в памяти, что-то разыскивая. Оголенные ветви деревьев, качающиеся на ветру, грязноватый от выхлопов машин снег, редкое солнце. Всё это не придавало мне ни радости, ни уверенности. Ни капельки. У меня ничего не получалось, и я впадала в депрессию еще больше.
Услышав звук открывающейся двери, я каждый раз с надеждой поворачивалась, отрываясь от созерцания природы. В больнице я была уже несколько дней, и каждый раз, слыша этот звук, ждала, что это он. Но это всегда были или стерва-медсестра или один из врачей.
На этот раз я не повернулась на звук, дающий ложную надежду. Знала, что ничего нового в дверном проеме не увижу. Никого нового.
Сейчас у меня было занятие гораздо увлекательней. Уперевшись лбом в холодное окно, я выдыхала горячий воздух, и маленькое облачко пара мягко расползалось по стеклу. Моя рука потянулась к этому облачку, и я плавно, привычным жестом вывела букву «R»…
Интересно, что же она приготовила мне на сегодняшний день? Какую подлость? Какое издевательство? Когда я перестала воспринимать всерьез ее издёвки, она немного утихомирилась, но ее день, наверное, был прожит зря, если она не произнесла какую-нибудь гадость в мой адрес. И большинство глумлений были связаны с «моим красавчиком», как она его называла. Моего единственного. На днях она сказала, что он перестал приходить. И долго смотрела на мою растерянность и боль в глазах.
- Лили… - Нежный, кристально чистый, как родниковая вода, льющаяся с гор, немного дрожащий голос заставил меня вздрогнуть, и я резко повернула голову. В палате, прислонившись спиной к двери, стоял высокий мужчина в кепке и темных очках. Зимой, в пасмурную погоду - темные очки? Кожаная куртка, застегнутая под самый волевой подбородок, темные джинсы, потрёпанного вида ботинки, сжатые в кулаки ладони… Его силуэт казался мне знакомым. Но я не видела его глаз. Если бы только я могла посмотреть…
Нахмурив брови, я ждала от него каких-либо действий или хотя бы слов. Но он стоял абсолютно неподвижно. Красивое изваяние талантливого скульптора. Я могла бы долго на него смотреть, даже не рассматривая его лицо. Что-то было в этом мужчине такое… загадочное, чарующее, одурманивающее. Уверенность. Мужественность. Сила. За таким хотелось идти на край света. Босиком. Даже если ему это будет не нужно…
Удивившись своим мыслям, я улыбнулась и сделала шаг к нему. Он все-таки ожил и двинулся мне навстречу. Между нами было всего несколько шагов, а мне непреодолимо хотелось прикоснуться к нему. До дрожи. Сжав замерзшие пальцы и стараясь унять дикое волнение, я смотрела ему в глаза. Точнее, в его солнцезащитные очки. В них отражались одинокие ветви деревьев и мой силуэт. Они шли ему, но без них было бы лучше. Вмиг осмелев, я поднесла руку к его лицу и сняла их. Он же снял кепку, а другой рукой перехватил мою ладонь с очками.
Его прикосновение. Это чувство тепла, надежности, заботы. Но его глаза. Это целый мир. Непознанный, как дно океана. Неизученный до конца, как Вселенная.
Мои драгоценные серо-голубые глаза-топазы! Мои бесценные… ненаглядные… Это были они! Глаза, с пушистыми ресницами из ночных видений. Тихо ахнув, я не могла поверить, что это он. Мой единственный. Он прошёл ко мне. Это был не плод моего воображения. Он был реальным, настоящим.
- Я не мог не прийти…
- Я так ждала тебя…
***
Присев на кровать, я с интересом следила за действиями медсестры. Неспеша, она поставила таблетки на тумбочку (которые я смывала в унитазе, боясь, что в один прекрасный для нее день она подменит лекарства и отравит меня) и с ехидной улыбочкой и нездоровым блеском в глазах медленно и аккуратно положила рядом журнал, поглаживая глянцевую обложку указательным пальцем.
- Вот, принесла тебе, неблагодарной, журнальчик почитать, а то помрешь еще… со скуки, - лениво протянула эта ведьма, стрельнув в меня глазами. Господи, как я ее только не называла про себя, и это доставляло мне несказанное удовольствие! Однажды она захлебнется собственным ядом, это будет эпический финал ее никчемной жизни! Меня даже не волновало, что я была жутко циничной и злой, она получала те же эмоции, которые и источала. Я желала ей того же, что она желала мне.
Склонив голову набок, приподняв бровь и улыбаясь уголком губ, я ждала, пока эта «щедрая» особа покинет мою палату. Стараясь быть сдержанной, я из последних сил удерживала лаву, которая бурлила и клокотала в глубинах моей души.
- Не благодарите. - Она театрально вздохнула и медленно поплыла к выходу. Когда дверь захлопнулась, я откинулась на подушку и закрыла глаза. Я устала. От раздражающего белого цвета, от запаха медикаментов, который впитался в мою кожу, и как бы я ни терла его мочалкой, не могла от него избавиться, от опытов врачей… Устала от неопределенности и угнетающей, придавливающей к полу безысходности.
- Вспомнить бы, где находится мой дом и сбежать, - прошептала я. Что я там говорила про разговоры самой с собой? Прогнозы начали сбываться…
Вспомнив о таблетках, я резко села, схватила стаканчик и побежала их уничтожать. Сделав это, как мне казалось, важное дело и, вернувшись в палату, мой взгляд приковал этот оставленный заботливыми руками журнал. Подойдя ближе, я взяла его в руки. На обложке была какая-то жгучая брюнетка, и я лениво пролистала пару страниц. Реклама парфюма, одежды начала напрягать и я уже хотела откинуть скучный глянец, но…
- Нет, не может быть… - прошептала я. - Знаменитый актер Роберт Паттинсон прилетел в Австралию на съемки фильма Дэвида Мишо «Ровер», - удивленно прочла я вслух.
– Че-ерт! Это же он, мой единственный! Значит… Роберт. Значит… актер. Значит… улетел.
Источник: http://www.only-r.com/forum/38-333-1
