A day before yesterday
Ладно, в прошлый раз, обещав рассказать всю правду, я немного слукавила – я рассказала ее не всю… после чего меня немедленно начала мучить совесть – раз сказала А, говори уж и B, и все прочие буквы латинского алфавита. А поскольку правду говорить легко и приятно, продолжу откровения.
Где-то через год после событий, описанных выше, я развелась с мужем. Сразу скажу, мои отношения с Робертом не были тому причиной. Причина была другая, очень нелестная. Озвучивать ее теперь не стану, продолжу рассказ по существу.
В ноябре наше Управление по социальной защите потрясло известие - кого-то одного из наших сотрудников отправляют в командировку в Америку, и не куда-нибудь, а именно в ЛА. Сердце мое подпрыгнуло в груди и тут же опустилось, сделав вид, что намеревается из нее вырваться. Определенно, этим счастливым человеком стану не я. Руководитель управления, начальники всех отделов, все старейшие и заслуженнейшие сотрудники принялись рвать друг другу глотки за это направление… областной центр прислал комиссию, которая должна была коллегиально выбрать счастливца, тут-то и оказалось, что связи и блат – это еще далеко не все. Буквально перед приездом комиссии стало известно - командирован будет тот сотрудник, который лучше всех сдаст тесты по английскому языку. Наши старейшие и заслуженнейшие схватились за словари на совесть и на страх. Но было поздно.
Как ни удивительно – а это вовсе не удивительно – мой английский с Гуглом оказался лучшим во всем Управлении, кроме того, у меня была безупречная визовая история, не было кредитов, и оставался в России несовершеннолетний ребенок – а это было гарантом того, что я не сбегу в капиталистический рай из посткоммунистического ада.
Злобу и пыл остальных претендентов несколько охладило известие, что ехать придется фактически за свой счет. Американская сторона проезд и проживание не оплачивает, а российская сторона оставляет щедрые командировочные - целых 74 руб. и 18 копеек в день.
В ЛА у меня была подруга по интернету, с которой я много лет переписывалась, она согласилась мне помочь, пригласила к себе на три дня, так что проблему с проживанием я решила виртуозно. Мама согласилась приютить на недельку Соню и Муру.
Перелетев океан, перенесясь из заснеженной Москвы в жаркий Лос-Анжелес, я подумала, что очутилась на другом каком-то глобусе.
Проблемы начались после прохождения таможни. Словно перейдя невидимый рубеж, я вступила на территорию Соединенных Штатов… и тут узнала цену российскому разгильдяйству. В Шереметьево перепутали мой багаж, пока я носилась за сотрудниками аэропорта, пока выяснила, что мой чемодан был отправлен почему-то в Париж… а в чемодане были все практически (!) мои деньги, которые я взяла для проживания здесь! Все вещи! Несколько долларов в кошельке, паспорт, виза и, хорошо хоть, обратный билет теперь составляли все мое имущество… вся в поту, растрепанная, еще и с шубой и зимними сапогами, которые таскала за собой в пакете… я думаю, меня посчитали неадекватной русской, которая не может без шубы и дня прожить. Сотрудники аэропорта хлопотали надо мной, предлагая помочь… ладно, все это бессмысленно, продиктовав им телефон подруги, куда позвонить, когда мой багаж найдется, я удалилась восвояси, отвергнув помощь. А зря.
Пока я возилась с багажом, прошло два часа, и в зале прилета свою подругу Кэтрин я уже не нашла. Наверное, она подумала, что я не прилетела вовсе по каким-то обстоятельствам… Ну это ладно, я решила взять такси и поехать по адресу, который она мне указала.
В полуобморочном состоянии я села в автомобиль и назвала шоферу адрес. Смотрела в открытое окно на такой далекий, но уже почти родной Лос-Анжелес, слушала какую-то растаманскую музыку, которую, видимо, обожал водитель такси.
Он привез меня куда-то, взял деньги и унесся, взвизгнув шинами…
Я посмотрела на дом: какое-то сомнение в том, что здесь живет моя подруга, у меня появилось сразу… Это был не дом, а какой-то неприступный замок. Огромная стена, глухие железные ворота с калиткой, над входом солидная видеокамера, которая немедленно с угрозой повернулась в мою сторону. Ни звонка, ни чего-то похожего на него на калитке не было. Не было даже дверной ручки…
Немного помявшись, я громко и решительно принялась долбить в дверь. Никто не отзывался… наверное, неприлично будет орать «сволочи, откройте!». На мои энергичные удары никто не реагировал, только хромовый зрачок видеокамеры все так же высокомерно пялился на меня. Мучительно захотелось показать в эту камеру фак.
Я присела рядом на какую-то тумбу и бросила на хрен шубу и пакет с сапогами. Сказать, что я попала, это не сказать ничего… ладно, Маша, соберись, успокойся, сейчас позвоним Кетрин и все выясним… победив в конкурсе на самого англоговорящего, я стала слишком уверена в своем английском… наверняка, я неправильно назвала адрес таксисту, вот он меня сюда и завез… надо было поступить как умный человек, написать адрес на бумажке и отдать водителю, а не путать добрых людей своей смесью английского с нижегородским…
Набрала телефон. Твою мать! Я же не купила местную сим-карту за этими хлопотами в аэропорту! Гре-ба-нный Мегазвон!
Что делать? Я огляделась… ни людей, ни машин, никого… пустая улица. Такие же высокие глухие стены и запертые двери… я почувствовала себя генералом песчаных карьеров… Ладно Роберт еще в лесу заблудился, а я умудрилась заплутать в очаге цивилизации, в самой прогрессивной стране мира, в квартале для ее элиты…
Но делать нечего - продолжу стучать. В конце концов, не совсем же они изверги - откроют. Или хотя бы догадаются вызвать полицию. Да пусть хоть психиатрическую. В моей ситуации даже это будет лучше, чем тут плутать.
Однако жильцы проявляли завидное терпение, не реагируя на мои попытки до них достучаться. А еще было противное ощущение, что в камеру на меня кто-то пялится. Видит, сволочь, как я стараюсь, и ничего не предпринимает…
Наконец, неприступная дверь распахнулась. Я почувствовала облегчение, но как оказалось, преждевременное.
В дверях маячил мордоворот, метра так четыре на четыре, в темных очках и черной, обтягивающей солидные бицепсы, трицепсы, в его случае, наверное, четырецепсы, футболке. Черт, надо было стучать в какую-нибудь другую дверь…
- Сээээр… - жалко проблеяла я, интересно, каковы шансы на то, что он меня не будет бить за то, что я нахально к нему ломлюсь… Айм джаст руссо-туристо, облико морале…
Ничего не говоря, качок схватил меня едва ли не за шкирку и, не забыв про мой пакетик и шубу, в прямом смысле слова затолкал во двор дома, куда я так страстно мечтала попасть.
И тут мне стало на самом деле страшно. Я буквально готова была умолять его упечь меня на пожизненное за то, что потревожила его покой, лишь бы вновь оказаться на улице…
Вдруг за моей спиной раздался удивленный хрипловатый тенор:
- Mary, I'm glad to see you ... but how did you know my address?
Второй раз в жизни мне такого потрясения не выдержать. Я медленно обернулась и, поняв, что вновь лицезрю Паттинсона, покосилась в ногах.
У меня тепловой удар, я брежу?
Роберт ловко повторил лихой прыжок Эдварда и успел удержать меня от соприкосновения с землей. Все понятно, дорогие товарищи, я сдвинулась по фазе.
- Ю? – пролепетала я.
- Yes, it’s me.
- Ват а ю дуинь хиа?
- What a strange question ... I’m living here .. and what are you doing here?
- Ай м лост.
Он посмотрел на меня с недоверчивым сожалением – мол, такой хороший человек, но сумасшедшая.
Он пошел в дом, таща меня за собой. А я, как дура, плетусь следом - со своим пакетом. И с шубой. На улице декабрь, но жара, небось, под тридцать. По дороге он что-то сосредоточено рассказывал, но я была слишком шокирована, чтобы воспринимать такие длинные и непонятные речи.
Пришел его черед усаживать меня за ноутбук. Гугл - это наше все, да благословит господь его создателя.
Я посмотрела на компьютер и ухмыльнулась – нельзя же быть таким глупым, Роберт. Любой гугл бессилен против нерусифицированной клавиатуры…
- Fuckihg shit! – он злобно выругался и отобрал у меня ноут. Сам что-то быстренько настрочил, оставил меня читать.
- Я не уверен, ты могла знать мой адрес… я просто в шоке. Это невероятная вещь… я сидел, читал сценарий… начальник службы безопасности вызвал меня и сказал... в дом ломится некоторая девушка… это обычное дело, когда некоторые среди фанатов могут узнать, где я живу… но это мониторят, если это случается часто, переезжаю… он сказал, что ты… настойчива для фанатки. Пытаешься кому-то звонить… поклонницы ведут себя скромнее. А ты колотила в дверь так… чуть ее не сломала. Он сказал мне посмотреть – вдруг ты знакомая… я смотрю в монитор... и узнаю тебя… невероятно! Но я рад тебя видеть.
- Ай эм глад ту си ю ту, - ответила я. - Ай эм глад ту мит а френд. Итс вери стренж… энд энбиливебэл, бат итс тру… я диднт ноу веа ю ливд… Ай… как сказать? Вронг адрес…ассидентали! Ай вантид ту файнд май герл-френд… о, сорри, нот герлфренд, джаст френд… ши ливз ин ЛА… Ши инвентид майселф фо северелал дейз… ай хав а бизинесс хеа… ай нид а фон ту колл хё анд аск ту… как будет забрать меня к себя? Кароч, ай вонт ту гоу ту хё хауз. Плиз хепл!
-You say you want just to make a call and leave, don’t you? – почему-то удивленно уточнил он, может, он меня не понял.
- Ну да… йес.
- Is she your close friend?
- Нот ат олл, бат ши вэйтс во ми, анд ши ис вери ворри.
- How long are you going to stay in LA?
- Три… three days…
Роберт развернул монитор к себе, долго и сосредоточено на него смотрел, быстренько напечатал что-то и сразу же повернул компьютер в мою сторону.
- Но ты можешь жить здесь. Со мной, – прочитала я, наверное, с Гуглом что-то случилось, и он начал бредить. Неужто он мне сожительство предлагает?
Я посмотрела на Роберта и только покрутила пальцем у виска.
Он снова отнял у меня компьютер и что-то начал быстро в нем строчить.
- Ты не понимаешь. Я имею большой дом. Ты не поняла… ты мне помогла - я хочу тебе помочь. Я тебе очень благодарен. Ты спасла мне жизнь. Ты… никому не рассказала. И потом, я опасаюсь, я тебя отпущу, ты потеряешься где-нибудь снова… только до завтра, ок?
И вот, сидим мы, значит, с такими бледными, серьезными лицами, как на похорона х. Если мы теперь будем весь день так сидеть, то это не лучшая перспектива.
Бедное мое сердце, за этот ужасно-прекрасный день оно уже столького натерпелось…
Он снова взялся стучать по клавишам.
- Я должен объяснять… или ты уйдешь. Я долгое время не встречал людей… которые хотят от меня ничего… это очень важно для меня… только один день…
Я покраснела до корней волос. Я ведь обманываю его… я была бы последним человеком в мире, который ничего от него не хочет. И только поэтому я не смогу ему отказать, даже если вдруг и возжелаю это сделать… ладно, не будем выходить из сложившегося имиджа… раз ему кажется, что я от него ничего не хочу, и ему это отчего-то нравится, то придется мне скрывать свои намерения.
С видом благодетельницы, оказывающей милость страждущему, я кивнула и ответила:
- Ок.
Нельзя сказать, что он сильно обрадовался моему согласию. По-моему, ему исключительно не понравилось просить.
Он тоже кивнул и вышел из комнаты, где мы сидели.
Только теперь я смогла немного рассмотреть место, где нахожусь. Что-то светлое, в колониальном стиле, наверное, это гостиная – какая-нибудь северная или южная… сквозь высокие окна можно было выйти на террасу, оттуда открывался вид на голливудские холмы, пальмы и цветы…
- Phone, - сказал он, появляясь откуда-то и подавая мне свой айфон… Господи, там Кэтрин, небось, с ума сошла от беспокойства…
- Катя, это я… - затараторила я в трубку, быстренько все рассказывая, пока подруга не начала крыть меня матом, ведь она, наверное, перевернула половину города в моих поисках. - Не ругайся, произошел форс-мажор…
- Твою мать, Маша, ты гостишь у меня первый и последний раз!!! Где тебя носит, почему ты не звонишь… только что звонили из аэропорта, сообщили, что твои вещи прибудут завтра вечерним рейсом из Франции… я чуть не рехнулась, где ты, и при чем тут Франция?? И ты где?
- Ну… я встретила старого приятеля…
- Ты же божилась, что у тебя в ЛА нет приятелей??
- Это не совсем приятель… и как бы я не ожидала его встретить… все случайно вышло… понимаешь, я ехала к тебе, а приехала к нему…
- Вот так безответственно можешь поступить только ты! Где твой приятель, я щаз поеду и сама тебя заберу. Стой, где стоишь, и дай телефон своему приятелю, я ему все выскажу!
- Может, не надо, Кать?
Но тут Роб сам выхватил у меня трубку. И снова что-то заговорил, да так быстро, что я не понимала ни слова. Ничего кроме предлогов и местоимения – She.
Потом улыбнулся и вернул аппарат мне.
- Ну… - буркнула я, готовая к тому, что Катька сейчас меня так пошлет, что мне придется жить эти два дня в приюте для лиц без определенного места жительства.
- Я поняла, кто твой приятель…
- И? Я приеду завтра, обещаю!
- Ты не приедешь завтра, не обещай. Я сказала ему, где можно будет получить твой багаж завтра. Он сам решит этот вопрос. Постарайся выкроить время, чтоб хоть раз повидаться со мной до отъезда. Ты чертова везучая сучка, но я тебя люблю.
- Ты хочешь, чтобы я жила тут все мои три дня?
- Я не хочу. А вот ты – хочешь. И он тебя в два счета уломает. Так что выпить вместе, мать, нам опять не выгорит…
- Но я приеду!
- Не надо! Мне 67 лет, и я знаю жизнь. Просто пойми, что я не обижусь. У пожилых женщин нет шансов против молодых сексапильных парней… уверена, что и на свой семинар ты вовсе не пойдешь… помни о том хотя бы, что у тебя ребенок в России. Созвонимся.
И она бросила трубку.
Разговор с Кэтрин меня расстроил. Неужели я настолько податлива и позволяю ему из себя веревки вить? Зачем ему вообще понадобилось, чтоб я тут жила?? Я знала о нем, что он постоянно тусуется со своими друзьями, часто ходит на концерты всякие… И на кой я ему сделалась – сидеть со мной в четырех стенах, ведь мы не понимаем друг друга совсем, даже разговоры ведем в идиотском гугл-переводе? Не может же быть, чтоб… я отмахнулась от этой мысли, как от мухи – ну давай, еще вообрази себе, что он в тебя влюблен… я ведь мечтала об этом весь год. Он же знал, где я живу, если бы он хотел, то запросто бы нашел меня – не ждал же, пока я сама не начну ломиться к нему в дверь? Значит, в этом смысле у него ничего ко мне нет. Ну может, он и правда решил воздать добром за добро?
- I.. йа понимать русский - a little… Йа учить, – смешно коверкая слова, выпалил Роберт.
Я усмехнулась и высказалась:
- Ё рашен из террибелл!
- Have you heard your English yet? – был ответ.
- Ti ustat’ I hotet’, - смешно выговорил он, вставая. - hotet’ I myt’… smotry moya mir… idi k moya za moya.
Иду к твоя, за твоя – как скажешь.
По-моему, он просто повторял мои прошлые действия, в той же последовательности. Привел в ванную и вытащил полотенца. Встал деликатный вопрос – у меня никаких свежих вещей не было, прям буквально нечего надеть, ведь не надевать же то, в чем шлялась по самолетам и аэропортам вторые сутки. На улице, конечно, жара, но я не горела желанием повторять подвиг Бреда Питта и ходить по дому голышом. Тут вообще надо быть осторожней – как на территории неприятеля… еще всякие папарацци могут засечь… а мне отнюдь не улыбается возможность узреть себя на развороте какого-нибудь желтого журнала, а в голом виде – еще и того менее.
- Da… I 'll bring.
Вот сейчас и узнаю, живет он с какой-нибудь бабой или нет. Если нет женских вещей в доме – значит, не живет. А то, что пригласил на пару дней – ничего не значит, может, она у него в командировке в какой-нибудь тоже.
Но он принес мне мужские вещи, правда, кажется еще не ношеные. Легкую рубашку, майку и комплект мужских трусов. Последнее подал, несколько интеллигентно зардевшись. Хорошо, что я без комплексов… в его рубашке и боксерах я, пожалуй, буду чудо как хороша…
Быстренько помывшись, я переоделась и оценила итоговый результат. Рубашка, пожалуй, сойдет за мини платье, а боксеры можно посчитать шортами. Наряд, конечно, на грани фола, но раз уж у них такой дом…
Вышла из ванной и стою жду, когда прикажут идти к моя, за моя. Домик просто громадный, не хватало еще здесь заплутать. А Роберт будет меня аукать, как в глухом лесу.
- I don’t cook… I’ve just burgers and beer ... will be? What do you want? I can call the restaurant, the food will be brought... – объяснял Паттинсон, ведя меня в столовую. Бир и бургерз? Ну еще бы… ресторан? Приглашает сходить? Нет, он говорит, что может туда позвонить, и принесут любую еду.
- Тащи свои бургерзы и биры, - хмуро сказала я.
Похоже, ему было приятно меня принимать, а я после разговора с Катей чувствовала себя идиоткой… оказывается, что я даже для фанатки слишком настойчивая… вот ведь ненормальная! Заблудилась в трех соснах, начала истерить… чуть дверь человеку не вынесла… и чего он так со мной носится - сдал бы в полицию, и все.
Роберт отточенным жестом свернул крышки двум бутылкам Хейнекен и принес мне бургер. Осспади, какой он огромный… как это есть? Интересно, я сейчас буду есть, а он, значит, смотреть. Смотрит, как кот на сметану, а глаза хитренькие-прехитренькие… интересно, что он задумал? Наверное, просто никогда не сталкивался с такими дурищами, как я. Вот и вызываю медицинский интерес.
Немного покусав гамбургер, я его отложила и налегла на пиво, напьюсь – и фиг с ним со всем! Мои ощущения в эти минуты трудно назвать приятными… я старалась не смотреть на него, а встречаясь глазами, немедленно отводила взгляд. Между нами висело какое-то напряжение, которого прежде почти не было. Хотелось его разрешить, но как? У меня оставалось чувство, что я для него какая-то неведомая зверушка, которую любопытно рассматривать под микроскопом. И еще я боялась, что он понял, что я его люблю без памяти… но какая нужда голливудской звезде заниматься подобным троллингом? Стоит, гад, и сверлит своим неприятно пристальным взглядом. Я что – кино, чтоб так на меня смотреть. Нервно заерзала на стуле.
- I think now to say this… ya ponimat’…. Ya ne… I mean… you don't like me…- Роберт явил миру свою великолепную проницательность. Я посмотрела на него, открыв рот, то есть он решил, что он мне не нравится? Гениально!
- Виз из нонсенс! – сердито выпалила я, не выдержав. – Это не так.
- Mary you are married, I’m not a fool, I’ve understood.
- Ноу, нот энимо. Ай донт вонт ту толк абоут. Иф ю… инвайтед ми, мейк ми фан, – нахально заявила я.
Он заржал и принялся корчить рожицы. Умилительно…
- I’ve got to rehearse. Would you like to help me? – весело спросил он. Ничего не поняла, что он там опять должен делать…
- Вот ай маст ту ду?
- Nothing in particular! I’m trying to memorize my part. I’ll practice on you.
Я замотала башкой, показывая, что ничего не поняла.
- Ne znat’ govorit’ this russky… idi za moya.
За твоя, так за твоя…
Он взял еще четыре бутылки Хейнекена, и мы пошли на террасу к бассейну, тут стоял еще один ноутбук и валялись какие-то листочки – видимо, с текстом. Я опустилась на шезлонг рядом с ним. Похоже, наступал вечер, и жара немного спадала. Какой влажный тут воздух…
Роб достал свои листы и начал читать текст, сначала бормоча его про себя, словно переваривая, а потом пытаясь произносить то же самое с разными интонациями, постоянно забывая слова и заглядывая в сценарий. Я усмехнулась с него.
- Do you understand anything?
Я помотала головой… кажется, что-то про фондовые рынки.
По-моему, от выпитого пива, от разницы в часовых поясах, от злоключений этого безумного дня, и в том числе от его тихого родного голоса, который рокотал что-то малопонятное над ухом, меня неистово заклонило в сон. Роберт словно забыл обо мне, увлекшись сценарием, будто переместился в какую-то другую галактику… под его монотонные речи я заснула, как котенок на солнце.
…
…Я очнулась, когда солнце на небе уже сменилось луной, тайной свидетельницей наших свиданий (фу, какое избитое и пошлое клише!), кто-то включил подсветку в бассейне, а цикады кричали оглушительно, так что едва не закладывало в ушах. Было уже не жарко, даже немного прохладно, и веяло свежестью от воды. Проснувшись, я как тормознутая вспоминала все ужасы и восторги минувшего дня… твою-то мать, ну и засада! Ужасов гораздо больше. Я в чужой стране, в чужом городе и в чужом доме, у меня нет ни копейки денег, и со мной таинственный и загадочный Роберт Паттинсон, который неизвестно чего от меня хочет. Ой, блин, надеюсь, он хоть не обиделся за то, что я нагло захрапела во время его репетиции… надеюсь, он не подумает, что я так отношусь к его фильмам? Осспади, все, что я ни делаю, все у меня выходит исключительно нелепо… прям наказание какое-то… я попыталась получить удовольствие и расслабиться - не это ли то, о чем я мечтала… но в мечтах никогда таких сложностей нет.
- Mary, are you awake? I got the some vodka ... would you like ? – Роберт вышел на террасу, с трудом удерживая бутылку и два стакана в руках.
Ну конечно… водка… я же русская, следовательно, должна глушить водяру стаканами и плясать барыню с медведями. Правда, принесла же я в его дом шубу.
- Пиво без водки – деньги на ветер, – философски отозвалась я.
- What?
- Бир уизаут водка ис мани ту а винд, – перевела я.
Он заржал. Хоть бы принес чем закусить… запить
- Гет самфинг ту ит, – попросила я, - энд тоник виз лаймон.
Он кивнул, шикарный у меня сегодня бармен.
Мы выпили, как я сказала, «фо нашионал френдшип», и развалились на шезлонгах. Роберта, кажется, слегка повело, и он внезапно разговорился. Он говорил будто не мне, а себе, щурясь на луну, которая снова нахально отражалась в его зрачках.
- You must be surprised why I’ve invited you .....because you don’t understand.......I can be honest anyway you won’t understand anything......It’s luxurious for me....to be honest......I can be so honest only with my dog except you .
Я старательно слушала, как быстро он это произнес, поняла только то, что он сравнил меня со своей собакой. Лестно, ничего не скажешь… ога, тоже все понимает, но сказать ничего не может.
- Вай а ю со трастинг ми? – спросила я, у которой рыльце, разумеется, было в пушку. - Ю ноу насинг абаут ми. Энд ай м нот э дог, айм э вуман.
- I notice. Let’s drink!
Отлично, кто-то сейчас надерется и начнет буянить…
Он выпил и снова разговорился:
- You know when I was wandering alone in the woods ... I was thinking I was close to my death ... but ... I felt free from all this crap ... I was even afraid to find people ... I knew that I was in a wild country with a corrupt government ... I did’t think someone can help me as usual... You were so funny! You took me to your home ... but I could be a crook or a murderer ... or a rapist ... and I wanted to be a rapist ... do you understand?
Он плеснул снова водки себе и мне. Меня-то, самую крепкую голову во всех трех графствах, такой дозой, конечно, не проймешь, но я начала серьезно переживать за чью-то хилую английскую натуру.
- You told me you loved me and it's hard to translate ... but I dd ... and since then I can’t understand why you sent me if you liked me ... Do you understand?No, of course ... I can laugh at you as you did it at me... – он вдруг рассмеялся.
От напряженных попыток понимать его у меня зашумело в голове… от бесконечного – ду ю андестенд, и тут же почему-то лав…
Наконец, я вскипела.
- Ну конечно, конечно… ай донт андестенд, а ты весь из себя такой понимальщик! Ну давай я тоже буду говорить правду о себе и радоваться, что ты меня не понимаешь, как собака. Но на самом-то деле, это не я не понимаю тебя, а ты – меня, – сказала я по-русски, стараясь скрыть раздражение в голосе, сколько возможно.
Конечно, здорово стать для своего любимого человека молчаливым слушателем, которого даже считают непонимающим. В мечтах, твою мать, все происходит не так. Я ему что, гре-банный психоаналитик?
- It's so weird... everyone wants something from me ... and it infuriates me ... and you don’t want anything , but it pisses me more strongly, – спокойно заметил он, отворачиваясь.
Тут уже я налила нам обоим водки, пусть уже напьется и заткнется, наконец.
Выпили молча, как на похоронах. Он закурил, ну и я стащила у него сигаретку. Что я поняла? У него какие-то проблемы с честностью, и я чего-то не понимаю, да мать твою, я вообще ничего не понимаю! И самое главное – какого черта я здесь делаю, наверное, это эффект попутчика - люди испытывают удовольствие, рассказывая посторонним всю правду о себе. Они от этого кайфуют, а потом, удовлетворив свою жажду самообличения, испытывают к своей жертве отторжение и негатив. По-моему, с Паттинсоном та же тема. Наверное, стоит гордиться возможностью стать его жилеткой. Но по сравнению с мечтами, это как-то совсем обидно. Ладно, отплачу ему той же монетой.
- Знаешь, оказалось, что у моего мужа есть баба на стороне, - разоткровенничалась я. - Не понимаешь? Ну и хорошо. Для меня это было шоком, я не простила, даже ради дитя… самое ужасное, что ради этого брака я сама отказала своему любимому человеку. Знаешь, - входя во вкус, завелась я, - что я ждала его целую жизнь, а весь последний год прям каждую минуту. Но он не пришел. Такие дела. Итс фанни.
- I wanted to come back, but couldn’t decide. She said she loves me. But let me.
- Все они такие, вот что я тебе скажу, – горько сказала я.
- All women are the same, – отрезал он.
Спора не получилось.
- Ай вонт ту слип, вер из май бедрум? – резко спросила я. Хватит с меня на сегодня откровений. Не столько спать хотелось, сколько сбежать… слишком скользкие разговоры, слишком долгие и пьяные взгляды…
Я встала, и он поднялся. Возвышался надо мной, ничего не предпринимая… Луна, его союзница, выгодно обрисовывала его профиль. Я недовольно скривилась. Нечего так надо мной стоять и дышать перегаром.
Он пошел в дом, надо отдать ему должное, даже не покачиваясь. Ладно, по 250 граммов водки… сказать по-нашему, мы выпили немного. Я выдвинулась след в след.
Мы поднялись на второй этаж и шли темным коридором. Я держалась за стену, чтобы в темноте не навернуться. Интересно, он сам-то помнит путь, или это ночная экскурсия по темному дому? Сослепу я налетела на него, а он будто того и ждал – небрежным жестом прижал меня к стенке обеими руками … я попала в капкан, по ходу…
Он хмыкнул в темноте и приблизил свое лицо к моему, от губ до губ оказалось меньше сантиметра… от него пахло сигаретами, водкой, лимоном и чем-то сладким, будто какими-то конфетками… вот блин – руку протяни, и все сбудется, как мечталось… он ровно и глубоко дышал, но молчал. Я согнула руки в локтях, выставив их между нами, как преграду…. И кулачками прижалась к его груди…
Это пытка, которую не догадались применять даже на узниках Гуантанамо. Наши губы уже в миллиметре друг от друга, но мы так и стоим – ни туда, ни сюда. Я поняла, он хочет, чтоб я первая его поцеловала! Это проверка, контроль на линии! Он проверяет меня, точно ли я ничего от него не хочу… нет, я не сдамся… по логике вещей, надо бы отвернуться, но нет уж, милый, если ты хочешь меня поцеловать, сделай это первым.
- You’re not a woman, you’re just a stone, – прошептал он прямо мне в лицо.
Ну да, русская баба – кремень. А нет ли у вас пары горящих изб, куда я могла бы войти? Да в концлагере пипл так не муча…
Он все-таки поцеловал меня первый. Ура, товарищи… одной рукой он обнял меня за талию, а другой обхватил за шею, словно боясь, как бы я не отвернулась… его поцелуи были такими робкими и несмелыми, словно пробными… он словно приглашал меня продвинуться дальше, ждал активности от меня… это даже не поцелуи, а просто прикосновения губ с некоторыми перерывами… он целовал, отрывался… ждал моих ответных действий и, не получая их, целовал снова… это похоже на первый поцелуй двух подростков… которые ничего не умеют и боятся друг друга… я думаю, мы на самом деле очень боялись друг друга… я боялась, что если покажу свою заинтересованность и страсть, то он немедленно отвернется от меня и исчезнет в темноте, посмеявшись… он боялся, что я сама сейчас от него отстранюсь и вырвусь из его объятий.
Наконец мои кулачки разжались, я обняла его за шею… я ответила на его поцелуи, и он улыбнулся между ними, его губы стали смелее, смелее, смелее… я отвечала на его вызовы со всей присущей мне затаенной страстью…. Какие же мы все-таки пьяные!..
Перемещаясь в темноте, наталкиваясь на стены, целуясь, как сумасшедшие, мы, наконец, набрели на какую-то кровать, на которую и упали, все так же не разъединяя губ…. Он отвлекся на мгновение, чтоб стянуть с себя футболку, но это показалось таким долгим, что больше не хотелось тратить время на раздевание… я с трудом оторвалаcь, чтобы поцеловать шею, плечи, грудь… лаская руками его губы, проникая пальцами в рот…
Луна быстренько спряталась за облаками от нашего бесстыдства… время остановилось… и мы остались с нашей страстью наедине.
Источник: http://www.only-r.com/forum/38-331-1
|
