Творчество

Я есть грех. 72.7. Похоть.
29.03.2024   13:48    
музыка

Похоть — грубо-чувственное половое влечение, вожделение.

***

Говорит наставник:
- Не старайся всегда поступать разумно. Ибо разве не сказал Святой Павел, что «мирская мудрость есть безумие перед Господом»?
И если ты никого не осуждаешь, меняй время от времени свои взгляды, вступай в противоречие с самим собой и не стыдись этого.
У тебя есть на это право. Не заботься о том, что подумают окружающие. Пусть думают, что хотят.
И потому успокойся. Пусть Вселенная движется вокруг тебя, открой для себя радость поступков, неожиданных для себя самого. «Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых» — сказал апостол Павел.



***


В свете нашего времени теория эволюции Дарвина всё чаще и чаще становится похожа на бред седобородого старичка. Ну да, когда-то обезьяны разогнулись, взяли в руки камень, и пошли добывать пищу. Ну да, однажды они стали использовать шкуры животных в качестве одеял и, в конце концов, придумали компьютер и полетели в космос. Так-то оно так, и даже выглядит более или менее складно, но Дарвин не учёл одного – тысячи лет эволюции, новейшие технологии и приобретённая способность к общению в итоге так и не сделали человека человеком.

Рано или поздно наступает такой момент, когда забываешь, что умеешь пользоваться сотовым телефоном, что существует квантовая физика, и что люди научились делать клонов.

Рано или поздно мы возвращаемся в первобытную стадию, когда кроме низменных инстинктов ничто не имеет значение.

Власть, пища, женщины – вот, что превращает мужчин в животных. Лидирует в этом списке категория «женщины», потому что инстинкт продолжения рода и обладания, пожалуй, самый сильный. А когда мужчина жаждет обладать, он не остановится ни перед чем, ибо похоть лишает разума…. Окончательно и бесповоротно…

***


Я сдерживал алые вспышки в глазах, пока Ана стремительно приближалась ко мне, даже не подозревая, что самовольно идёт в лапы зверя, который невесть откуда взялся во мне и требовал пожрать.

Когда она потянулась к стакану с вискарём, и я и зверь потеряли дар речи – нас проигнорировали!!! От злости пальцы, держащие стакан, побелели, и я непроизвольно фыркнул сквозь плотно сжатые губы.

Не глядя на меня, Ана взяла сигареты и села в кресло справа, подобрала под себя ноги, закурила, лениво выпуская дым из ноздрей.

Молчание. Боже, как я мечтал о нем многие месяцы! Чтобы просто была тишина и спокойствие. Тишина пришла, только вот спокойствия вместе с ней не ощущалось. Безмолвие давило на меня, заставляя желать зажать уши ладонями, чтобы не слышать, как её губы обхватывают фильтр, как шипит табак от её затяжки, как с тихим шлепком её губы размыкаются и выпускают серые клубы. Казалось, все мои инстинкты обострились в миллионы раз, я слышал, видел, различал, томился и… ждал.

А ей, кажется, было комфортно в тишине, да и вообще в сложившейся ситуации. Только вот я, хоть убейте, не мог понять, что произошло – со мной, с ней, с нами.

А зверь продолжал бушевать, делая мои штаны в районе бёдер тесными до невозможности.

Я нервно кусал губы, которые тут же разъедала коричневая жидкость, дёргал чёлку, от чего болела кожа головы, ёрзал задницей по дивану, от чего эрекция становилась только сильней, и пытался бороться сам с собой.

Прошло минут двадцать – я выпил второй стакан, скурил уже третью сигарету…. Не шевелившаяся доселе Ана спустила ноги на пол и потянулась к столу, чтобы поставить стакан. Подняла глаза и мазнула по мне отсутствующим взглядом, потом поднялась и пошла в сторону ванной комнаты.

П**дец.

Когда она делала второй шаг от кресла, я с грохотом поставил стакан на стол. Когда на третьем шаге она оборачивалась на звук, я рывком поднялся с дивана. После её пятого шага я одним прыжком преодолел расстояние между нами….

Пальцы правой руки сами потянулись к распущенным локонам, и спустя секунду девичьи волосы были крепко намотаны на мой кулак. Её голова запрокинулась, но Ана не произнесла и звука, будто была готова к происходящему, будто знала, что именно так всё и будет.

Левой рукой я схватился за край кофты и дёрнул девушку на себя, разворачивая её лицом к себе.
От резкого движения её зубы клацнули и, судя по слезам в глазах, она прикусила язык, но, опять же, даже не пискнула.

Всё ещё крепко держа её за волосы и кофту, я целенаправленно сделал пару шагов вперёд, вынуждая её пятиться, пока она не уткнулась спиной в стену слева от ванной.

Дёрнув напоследок, я отпустил локоны, но тут же больно схватился за её подбородок – голова непроизвольно дёрнулась и с глухим стуком ударилась о стену.

Я жадно шарил по её лицу голодными глазами, пытаясь напиться её эмоциями, но насыщения не происходило – Ана не боялась, и это ещё сильнее разжигало пожар, уже и так съедающий меня изнутри. О чем она думала в эту минуту? Что чувствовала сейчас, находясь зажатой между мной и шершавой стеной?

Я шипел что-то невразумительное, сам не разбирая слов, попутно сдавливая её подбородок так, что подушечки моих пальцев побелели от напряжения.

Затем переместил пальцы чуть выше, надавливая теперь на щёки, заставляя её губы выпячиваться вперёд.
Сделал ещё один крошечный шаг, чтобы окончательно подавить волю и взять ее тело под свой контроль.
Быстро выдохнул, затапливая сознание собственным пьяным дыханием….и поцеловал. С животной страстью, пьяно, слюняво, обхватывая её вытянутые в трубочку губы своими, скользя языком по зубам в попытке протолкнуться дальше.

Моя вторая рука вдруг ожила и нащупала сквозь тонкую ткань грудь девушки. Усмехнулся Ане в рот – никаких подтягивающих\приподнимающих\увеличивающих лифчиков. Тонкое кружево, через которое явно прощупывался сосок – твёрдый, но лениво-спокойный, будто и не вдалбливал его хозяйку в стену мужик с каменной эрекцией, которую та точно чувствовала.

Факт полного безразличия больно ударил моего зверя, и я укусил Ану за нижнюю губу – рот, конечно, приоткрылся, впуская меня внутрь, и я, конечно, не увидел очередных слёз в её глазах….

Язык больно и некрасиво исследовал её рот, а мои руки продолжали своё бесполезное путешествие по её телу.

Я жаждал ответа, отдачи, обратной связи, страсти. Я хотел, чтобы её пальцы перебирали мои волосы, чтобы её губы и язык рвались на встречу моим, чтобы её бёдра терлись о тесноту моих джинсов, чтобы руки рвали футболку, а коротко-стриженные ногти оставляли багровые полосы на лопатках…. Я так хотел, и я снова ждал…

Но Ана даже не шевелилась, словно мумия, попутно мумифицируя и остатки моей выдержки. По идеи моя эрекция ещё минут пять назад должна была пасть смертью храбрых, а мужское эго пьяно обидеться и вернуться к бутылке, но зверь не спал, заставляя злиться, ненавидеть, хотеть, обладать. Здесь и сейчас.

Кажется, недавно я слышал, что отрицательные эмоции более созидательны.

Губы пекло огнём, но я всё не отрывался от её рта. Рука оторвалась от груди и залезла под длинную кофту в попытке нащупать застёжку шорт. Чёрт, чёрт, чёрт!!! Завязки, кнопочка и пальцы, как назло, забыли, что могут играть Рахманинова, и стали деревянными.

Проще было добраться до собственного тела, поэтому я бесцеремонно оставил попытки расстегнуть Анины шорты и полез к своему поясу. Сдирал кожу с пальцев в бесплодных попытках расстегнуть ремень, два раза прищемил подушечку указательного пальца… Пуговица, затем молния, спустить джинсы вместе с трусами, попутно поднять край футболки и зажать его между нашими телами.

Ана так и не пошевелилась, а мои губы уже ничего не чувствовали, поэтому я отлепился от её рта….и снова никаких эмоций - совершенно пустое лицо. Не сдержался – тряхнул! Голова снова с пустым звуком встретилась со стеной. И снова соленая влага в почти чёрных глазах.

А мне уже было всё равно. Совсем. На себя (потому что зверь вытеснил Роберта Паттинсона из моего тела). На неё (потому что зверю было плевать, а я утонул в животных эмоциях, попросту подчинился инстинктам). На её слёзы (потому что просто плевать). И даже гулкий стук, издаваемый её головой, доносился, будто из параллельной реальности и совершенно не трогал ни мою душу, ни моё сердце, ни вообще что-то человеческое во мне.

Одной рукой я посильнее прижал её к стене, а второй провёл по животу и спустился вниз, нагло вторгаясь в святую святых. Резко рванул в бок полоску шорт, прихватывая заодно и ленточку трусиков, естественно, не замечая закушенной от боли губы и очередных слёз. Провёл пальцем по складочкам – гладкие и совершенно сухие.

С*ка!

Я тряхнул её ещё раз, даже не осознавая того, что я на грани! Ещё одно обстоятельство не в мою пользу и я, наверное, окончательно слечу с катушек!

Кажется, что-то рычу и, видимо, матерюсь! Я убрал руку от её промежности и поднёс к лицу – пошвыркал во рту и смачно плюнул на пальцы, опуская обратно уже влажную ладонь. Распределил влагу. Попробовал посадить её к себе на бёдра, но она моталась, как тряпичная кукла, и без её помощи этот манёвр был не просто невозможен, но и вполне чреват падениями и прочими ненужными последствиями, поэтому я просто отвёл в сторону её правую ногу и чуть присел.

Я даже не посмотрел на неё…. Провёл головкой члена по складочкам, несколько раз шлёпнул по равнодушному клитору и толкнулся вперёд.

Сухо. Тесно. Больно. С трудом проталкивался внутрь.

Не смотря на завесу неприятных ощущений, мой внутренний зверь ликовал от радости! Он получил! Он обладает! Он жаждет еще! И он не желает останавливаться!

Войдя наполовину, я уже не смог терпеть и подался вперёд одним резким и глубоким толчком. Голова Аны снова глухо ударилась о стену.

Замер, глубоко глотая воздух и почти задыхаясь от этого. Перед глазами плыла разноцветная мозаика. В ушах били в набат. Член горел от сухого трения, но я был счастлив.

Передышка в несколько секунд пролетела быстро, и тело начало диктовать свои условия.

Я толкнулся ещё раз, входя до предела, чувствуя своим лобком её лобок, доставая почти до матки. И снова ни звука.

Я вышел из её тела полностью, но, не дав перевести дух, ни себе, ни ей, рванулся обратно, опять причиняя боль ей и доставляя удовольствие себе.

Ещё четыре резких возвратно-поступательных движения, и стало легче – моя слюна не приносила длительного смягчения, но скольжение стало чуть легче.

О, Боги!

Душа у нас человеческая – со всеми вытекающими из этого последствиями, а вот тело – всего лишь оболочка, снабжённая кровеносными сосудами, которая, на самом деле, очень редко общается с мозгом. Ещё пара толчков, и тело Аны отреагировало выделением некоторой естественной смазки, хотя глаза и оставались пустыми. Какая разница, я всё равно этого не видел! Я больше не смотрел на нее. Лишь отдавался инстинктам.

Чем легче мой член скользил в её теле, тем быстрее в мою кровь выплёскивались эндорфины, и тем быстрее моё тело желало разрядки!

Толчки становились чаще и резче, а глухой звук ударяющейся о стену головы девушки более громким.
Я впечатывал её в стену, вместе с ней впечатывая остатки своей человечности и мужского благородства.

Ана не издала ни звука. Даже тогда, когда я сделал последний выпад бёдрами, входя в нее максимально глубоко, и больно сжал правый сосок. Даже тогда, когда заходясь в мелкой дрожи оргазма, придавил её к стене, не давая дышать. Даже тогда, когда с последней вспышкой наслаждения моё тело дёрнулось ещё раз, и её голова снова встретилась со стеной.

Всё.

Зверь внутри меня урчал от удовлетворения. Он заполучил желанную самку.

С громким чавкающим звуком я вышел из её тела и привалился рядом к стене. Ноги ещё дрожали, поэтому я медленно, но верно начал сползать вниз. Голая задница встретилась с холодным полом, и это вышибло почву из-под ног у моего зверя. Он вдруг напрягся, чувство эйфории начало спадать, и рассудок теперь стремился властвовать.

Я огляделся, словно прозрев только сейчас, и первое, на что напоролся мой взгляд, были девичьи щиколотки. Я резко вскинул руку и прижал её к лицу в попытке стереть наваждение, но запах пьяных слюней на ладони отсылал к содеянному, не давая надежды на оправдание.

ГосподиБожеМой!!!

Что я сделал? Нет, не так. Как я это сделал? Нет. Почему я это сделал? Снова не то.

Пока я мысленно орал себе вопросы, Ана отлепилась от стены и сделала шаг вперёд. Я хотел, честно, хотел подорваться и помочь, но меня словно приклеили к полу, поэтому мне только и оставалось, что смотреть на её нетвёрдые шаги.

Я скользил взглядом вверх по её щиколоткам и икрам, её коленки так жались друг к другу…..

МатьМояЖенщина!!!!

Она ведь не…? Я, конечно, полный мудак, но если она окажется ещё и девственницей!..

Боязливо и медленно я всё-таки перевёл взгляд чуть выше, как раз в тот момент, когда она шагнула в полоску света, льющегося из ванной комнаты…. По ногам, чуть выше колен, скатывались сгустки моей спермы и её смазки. Крови не было, только тысячи моих сперматозоидов неопределённого беловатого цвета.

Ана зашла в ванную и прикрыла за собой дверь.

Громкий звук запустил мой мыслительный механизм, и мне тотчас захотелось стать умственно-отсталым. Разбираться в собственном помутнённом разуме, поверьте, не благодарное дело.

***


музыка
Первое, что я сделал – это на карачках, со спущенными штанами дополз до двери в ванную комнату и прислушался – никаких всхлипов, никаких матов, монотонное журчание воды и весьма ожидаемые манипуляции человека, решившего принять душ.

Скажу честно – это радовало, по крайней мере, никаких суицидальных желаний и подготовок к тому, чтобы справедливо меня наказать.

Я отлепился от двери и попытался подняться. Ноги не слушались, их вполне устраивала та поза, в которой я сейчас находился. Самец, твою мать!... Мимолётного взгляда на мои причиндалы хватило для того, чтобы щёки загорелись адским пламенем. Мда, давно мне не было так стыдно!

Я все-таки кое-как встал на ноги. С трудом, по стенке.

Не глядя, подтянул штаны, ремень затянул так, что стало больно, и даже не удосужился вытереть член – так мне и надо, пусть засохшая сперма причиняет неудобства!

Итак.

Я сел на диван и поставил перед собой два бокала – свой (почти пустой) и её (почти полный, с чётким отпечатком женских губ).

Потянулся к пачке сигарет, вытянул одну зубами, взял зажигалку, прищурил правый глаз, пока подкуривал, затянулся, длинно выпустил дым, полюбовался им несколько секунд, затянулся ещё раз, снова следил за серыми клубами….

И так две сигареты подряд – я слишком очевидно даже для самого себя оттягивал момент, когда мне всё же придётся посмотреть правде в глаза и решить уже, наконец, что именно произошло в этой комнате двадцать минут назад.

За третьей сигаретой я хоть и потянулся, но закуривать не стал, вместо этого допил последний глоток из своего стакана и взял в руки Анин.

Как раз когда я изучал форму и размер её губ по отпечатку на бокале, дверь ванной приоткрылась, и оттуда вышла Ана. Три шага в полном молчании – я даже дышать перестал – и она захлопнула дверь в спальню. Тихо так захлопнула, что даже петли не пикнули. Уж лучше бы долбанула со всей дури, чтобы штукатурка посыпалась, и соседи сбежались, но нет. Тишина и молчание – самая страшная пытка.

Итак.

Я устало потёр виски и глаза, привычно подёргал шевелюру, криво усмехнулся своим отточенным движениям….

На самом деле я просто не знал, с чего начать и где ставить ту самую отправную точку. В какой момент этих грёбаных суток меня заклинило на этой городской сумасшедшей, ездящей на гробовозке и дымящей, как паровоз?

Что произошло такого, отчего я слетел с катушек? Что она сделала? Что сказала? Что я уловил такого в ней в тот самый чёртов момент? Понять бы еще, в какой именно?!

В тот момент, когда я её увидел? Определённо, нет! Мне вообще было сугубо фиолетово, окажись она даже старой и кривой ведьмой. В тот момент, когда я увидел её глаза? Не то чтобы нет, но и не определённое да. Интрига появилась, но не до такой степени. В тот момент, когда мы разговаривали в галерее? Как ни странно, но, видимо, да! Её лицо, то самое мученическое, когда она говорила о своём Чистилище. Вот тогда я сам себя подвесил на крючок её удочки, которую, она, собственно, и не закидывала.

Я наконец-то раскурил третью сигарету и задал себе главный вопрос: Какого, бл*ть, х*я, я ТАК поступил?

Я, конечно, мужик, без сомнения. Я, конечно, положительно отношусь к сексу. Я, конечно, люблю красивых женщин. Но…. Что, на хрен, это было? Куда, так не к месту, отправился мой мозг? И почему на его место пришло то «нечто», которое совсем недавно изгалялось у стены напротив?

Четвёртую сигарету я прикурил от третьей и глотнул из Аниного стакана – фетиш, конечно, какой-то, но её стакан был будто ниточкой, соединяющей меня и её, недаром ведь говорят, что допивая за человеком можно узнать его мысли. Дорого бы я отдал за то, чтобы знать, что творилось и особенно творится сейчас у Аны в голове.

Этого мне не суждено было узнать, поэтому – да здравствует вынос мозга самому себе! Я усмехнулся и понял, что совершенно трезв! Секс, конечно, всегда способствует отрезвлению, но чтобы настолько! В голову пришла мысль о подсыпанной в стакан наркоте или палёном вискаре. Я стукнул себя по лбу – Боже, что за бред я несу!

Я бросил взгляд на стену и снова залился румянцем.

Мне двадцать шесть. Я здоров. У меня нормальные сексуальные потребности. Но никогда, НИКОГДА в своей жизни я никого не насиловал!

Связать руки шарфом и подурачиться – все пробовали. Привязать руки к спинке кровати и изображать повелителя – а кто этим не балуется после удачной попойки? Оставить пару-тройку отпечатков своей ладони на её заднице – так без этого поза «сзади» вообще не катит. Покусать и наставить засосов – проходили ещё в юности. Секс втроём – ну, был опыт, правда я помню только, что она была блондинкой и слиняла под утро, а мы со Старриджем проснулись голые, с похмелья, с каменой утренней эрекций и вдвоечка пытались восстановить хронологию событий нашего приключения.

У меня была разнообразная сексуальная жизнь, но ничего сверхъестественного. У меня было немного и немало женщин, но достаточно для того, чтобы понять, что в постели можно ВСЁ, но только с обоюдного согласия. Чёрт возьми, я не насильник! Женщины всегда по собственной воле ложились со мной в постель!

Я не стану с пеной у рта доказывать то, что мою голову никогда не посещали мысли о реальном доминировании, о боли, о наручниках. Посещали. Думал. Хотел. Просто пока не встретил ту, с которой притворил бы эти желания в жизнь.

Могу сказать точно, что сознательно причинять боль женщине я не хотел никогда. Вру. Хотел, но это было желание дать пощёчину, но уж точно не изнасиловать.

Да, Роб, давай будем называть вещи своими именами – ты изнасиловал Ану час назад, ты делал ей больно, ты хотел делать ей больно, и тебе нравилось это. Ты жаждал, и ты своего добился. И плевать ты хотел на нее, на себя, на весь свет в тот момент, когда протискивал свой член в ее узкое лоно. Сквозь боль, вперемешку со злостью и ненавистью, подчиняясь инстинктам и подчиняя ее себе…

Тлеющая сигарета обожгла основание пальцев, но боли я не чувствовал. В голове шумели отголоски звука ударяющейся о стену головы. И снова возникла тысяча вопросов.

Почему она не сопротивлялась? Почему не кричала? Почему даже не попробовала меня остановить? У неё же (как там я сказал?) чёрный пояс по выбиванию зубов! Почему она не дала отпор?

Я оторвал наполовину сгоревший фильтр от кожи, подушечки пальцев выглядели, будто обуглившимися от постоянного держания сигареты, и, не думая, закурил снова. В янтарной жидкости её стакана мне мерещились её глаза – сначала безразличные, а потом полные слёз.

Полные слёз….меня словно током шибануло….сквозь вату пьяных воспоминаний всплыло её лицо, снова то самое мученическое выражение! Будто мои действия были для неё наказанием, справедливым наказанием и она безропотно принимало его, потому что знала, что виновата!

Она сумасшедшая? Мазохистка, предпочитающая страдать со слезами на глазах, но не прекращать пыток?

Я быстро и часто затягивался, выпуская дым через нос, пока не закашлялся, благо глоток виски быстро заживляет ободранную гортань.

Хорошо – я выдохнул, зажмурился – она сумасшедшая. Но я-то ещё с утра был здоров! Откуда у меня взялась тяга к насилию и, самое страшное – к наслаждению от этого?

Берём выше – откуда у меня вообще такая тяга к Ане?

Я подскочил с дивана и принялся мерить комнату шагами. Двенадцать в длину и шесть в ширину, двенадцать в длину и шесть в ширину, двенадцать в….

Остановился – в полоске света были видны капли моей спермы на полу, теперь уже засохшей. И снова испытал приступ удушающего стыда.

Кажется, она на самом деле сводит меня с ума.

Я развернулся на пятках и шагнул к той самой злосчастной стене. Примерился и долбанул её лбом – ощущений приятных мало.

Неожиданно я заржал, тихо так, с придурью! Ещё с утра уже прошлых суток, я маялся от собственной никчёмности, занудности и апатии, а теперь вот мозговая деятельность кипит вовсю.

Стоило в моей жизни появиться незнакомке с бешеными глазами, как всё перевернулось с ног на голову. Я снова ржакнул – всё изменилось ещё раньше, когда я встретил своего никотинового ангела-хранителя на том балконе, а Ана только продолжила моё эмоциональное развитие.

Мне было стыдно, правда, до зубного скрежета и до злых слёз в глазах, но я ничего не мог с собой поделать – я был счастлив!

Счастлив вопреки всему!

Счастлив до неожиданно выросших крыльев за спиной!

За последние трое суток я испытал столько эмоций, сколько не испытывал за последние года два. Меня вывернули наизнанку, постирали, пропустили через отжим, вывернули ещё раз и поставили на бесконечный режим полоскания.

Мне нравилось это ковыряние в самом себе, нравилось доставать наружу то, о чём я предпочитал никогда не думать. Мне было приятно рефлексировать, приятно злиться, приятно быть пьяным от её разговоров, приятно замирать от её голоса, приятно заболевать её запахом.

Я ещё раз ткнулся лбом в стену и для верности пару раз ударил её кулаками.

Это не она сумасшедшая, это просто мир сошёл с ума и я вместе с ним, потому что, кажется, влюбился.
Никаких тебе розовых шариков и мороженого. Никаких свиданий и разговоров о музыке\хобби\семье\работе. Никаких спрятанных в задний карман джинсов презервативов и никакого шампанского. Никаких плюшевых мишек и знакомств с родителями.

Голые чувства. Обнажённые нервы. Чистые эмоции.

Даже, если с её психикой не всё в порядке, я тоже хочу быть таким психом. Рядом с ней нет ограничений, нет запретов, нет красного сигнала «стоп». Всё можно, всё разрешено. Вывернуть душу наизнанку приветствуется.

Я устал играть – и речь не только и не столько о кино. Я хочу быть самим собой. Человеком. Мужчиной. Робертом Паттинсоном.

***


музыка
Я вернулся к дивану и чопорно на него уселся, даже руки на коленях сложил. Вдохнул. Выдохнул. Снова взял Анин стакан и залпом допил остатки виски.

Я перестал теряться в догадках – видимо то, что произошло, не поддаётся объяснению и пониманию, по крайней мере, пока. Тем более, у меня есть первоочерёдная проблема, о которой стОит позаботиться.

Ана. Точнее, Ана и её отношение ко мне после произошедшего между нами. Только это сейчас имеет значение.

Драгоценности, цветы и предложение смотаться на Карибы я отмёл сразу, будучи совершенно уверенным в том, что Ану это не проймёт. Я старался вывернуть свой мозг на предмет каких-нибудь более интересных идей, но на сегодня, видимо, наступил предел моих возможностей.

Душ, душ и ещё раз душ.

Но прежде чем туда отправиться, я смёл со стола бокалы и пепельницу в мешок для мусора, а оставшийся вискарь спрятал за диван – думаю, с утра Ане будет не в кайф это видеть. Пока шёл к ванной, вспомнил ещё кое о чём, заставившем меня перекоситься, поэтому превозмогая отвращение к самому себе, принялся с особым остервенением оттирать собственную сперму от пола. Маленькое полотенчико, участвовавшее в этом грязном деле, было отправлено к бокалам и пепельнице – эту вещь уже мне не очень хотелось видеть.

Плацдарм, так сказать, на завтра очищен, поэтому с чувством преисполненного долга хотя бы на ближайшие несколько минут, я закрыл дверь в ванную и уставился на себя в зеркало.

Красаааавец! Твою ж мать, герой-любовник!

Губы почти бордового цвета, глаза в той же цветовой гамме, щетина предавала лицу какой-то болезненно-бомжеватый вид. Я усмехнулся и закрыл лицо руками, машинально начал массировать виски и тереть указательными пальцами брови, проще говоря, пытался хоть немного успокоиться. Движения, больше похожие на тактильную мантру, расслабили мышцы лица, но не извилины в голове. Легче стало, но думать я не переставал.

Терзать морду лица дальше было бесполезно, поэтому я убрал руки и открыл глаза….лучше бы я этого не делал! В углу ванной комнаты (а так как она была почти крошечной, то в шаге от меня) лежали Анины трусики. Хм, лежали было мягко сказано. Валялись – да, так лучше! Валялись, сдёрнутые с женского тела явно в приступе неконтролируемого отвращения и отброшенные с явной задачей – никогда не быть увиденными.

Чёрт!

Не знаю, чем я там руководствовался, но вопреки собственным соображениям о том, что я постараюсь как можно реже воскрешать в своей памяти события пару часовой давности, я присел и взял в руки тонкую тёмную ткань. Тонкое кружево съёжилось и заскорузло.

Чёрт!

Стыд и невозможность повернуть время вспять больно полоснули по, и без того, туго натянутым нервам. Но в следующую секунду я удивил сам себя, неожиданно запихав трусики в карман джинсов.

На этом я решил запихнуть куда подальше и свои мысли! Ну да, я козёл! Но сил терзаться дальше на самом деле больше не было. Тем более что толку рвать волосы на жопе – то, что произошло, я уже не изменю, сколько не буду тереть пол возле ванной и прятать вискарь за диван.

Кошек, которые скребли мою душу, никто не отменял и, положа руку на сердце, легче от решения не думать мне не становилось, где-то там, фоном, бегущей строкой на заднем плане неслись мои унылые мысли. И пару раз удушливой волной поднимался стыд и, что ещё хуже, воспоминания о том наслаждении, которое я получал, причиняя боль и властвуя.

Сгорая от этих неконтролируемых эмоций, я беспощадно терзал своё тело мочалкой, голову шампунем, а морду - бритвенным станком! Нелепая и смешная мысль, что если я буду хорошо пахнуть и буду чисто выбрит, то заглаживать свою вину будет куда легче.

Чёрта-с-два! Приближение момента выхода из ванной заставляло меня трястись и сбривать не только короткие жёсткие волоски, но ещё и кусочки кожи.

Хватит! Я рявкнул сам на себя и посмотрел в зеркало! Что я не мужик, что ли? Ну да, облажался! Сильно облажался! Что теперь в петлю лезть? Только в моих силах всё исправить или, по крайней мере, достойно выдержать разговор и если понадобится стойко принять посыл в сторону мужского детородного органа. А если я буду трястись как осенний лист – это ни хрена не поспособствует ни моей уверенности, ни Аниному прощению.

Возьми себя в руки, Роб! И включи, наконец, голову, заставив мозг выдавать нужные мысли, воплощенные затем в нужные слова, которые ты потом произнесешь в надежде получить прощение.

Но, чёрт возьми, как же я боялся, что сейчас выйду из ванной и встречусь с ней глазами! Сколько бы я себя не уговаривал, сколько бы ни бравировал своей принадлежностью к сильному полу, но мне на самом деле было страшно! До дрожи в коленках, до сухости во рту, до мгновенно потеющих ладоней - я боялся увидеть её презрение, брезгливость, отчуждённость или хуже того - безразличие. Уж лучше пусть кричит, ненавидит, надаёт пощёчин, только бы не молчала! Только бы не была холодно-вежливой и спокойно-незаинтересованной.

Пожалуйста… Я больше не выдержу ее молчания!...

Наконец-то бросив попытки себя облагородить, я толкнул дверь и зажмурился. Прислушался - вроде тишина, и только тогда приоткрыл один глаз: гостиная стопроцентно была пуста, и это означало, что моя душа останется в сохранности хотя бы до утра, которое, к слову, уже подбиралось к окнам. Светало.

Двигаясь к дивану и на ходу напялив футболку, я метался как раненый зверь, не зная толи потакать своему неожиданному желанию, толи послать его подальше.

Что ж тут сказать, здравый смысл покинул меня ещё пару суток назад, а инстинкт самосохранения или хотя бы сохранения собственного рассудка, последовал за смыслом следом, так что вместо дивана я побрёл к спальне.

Я снова повиновался эмоциям, хотя, может, они сейчас были куда нужнее, чем разум. Не думать, просто чувствовать и желать…

Протягивая пальцы к небольшой округлой ручке, я взвинтил себя настолько, что мне уже казалось, распахни я дверь, и на меня бросится рассвирепевшая хаски с огромными клыками и прозрачными глазами!

На самом деле я боялся сам себя и того, что сотворил. Человек всегда боится того, что не может объяснить. Я не мог. Мои действия, действия Аны, её появление, мои чувства – всё это было за гранью понимания и тем более объяснения.

А ещё больше я боялся, что мои действия могут привести к тому, что всё это кончится. А я этого не хотел…. Я этого не желал…

Поэтому я осторожно толкнул дверь. Сегодня я был трусом, но сумасшедшим трусом, и открыть дверь было не так уж и сложно.

Полоска света выхватила как раз ту сторону кровати, на которой лежала Ана.

Сердце пару раз трепыхнулось и соскочило с привычного ритма. Такая маленькая, хрупкая, она лежала, свернувшись калачиком, подтянув колени почти к самому подбородку, укрытая покрывалом до самого носа.

Неплотная ткань облепила её тело, показывая напряжённую позу, тонкие щиколотки и тонкие запястья рук, обхватывающих округлые колени. Дышала Ана глубоко (значит, спала достаточно крепко), но часто (нервничала). И всё это из-за меня.

Странно, но порыв очередного самобичевания как-то резко угас на корню, нервозность ушла, и я перестал жрать себя заживо. Наоборот, ко мне пришло спокойствие и какая-то необъяснимая уверенность в том, что у меня всё получится.

Я сделал шаг в комнату и пошарил глазами по полу – не зря, так как тут же напоролся взглядом на брошенное в угол одеяло. Я немедленно сгрёб его и кинул в изножье кровати. Катись оно всё к чёрту, но бежать и прятаться я не буду! Захочет прогнать, значит, сделает это сразу, как только проснется. Захочет ударить, идти никуда не придётся – её пятка как раз с лёгкостью угодит мне в нос. Захочет поговорить или хотя бы выслушать меня – я буду рядом.

Да, быть рядом – этого мне, пожалуй, хотелось больше всего.

Я примостился на брошенное одеяло, неестественно выворачивая туловище, так чтобы корпусом лежать на кровати, а жопой сидеть на одеяле. Ничего, перетерплю.

Я поёрзал ещё пару минут и закинул руки на кровать. Развёл локти, стараясь избежать быстрого затекания конечностей, и примостил между раскинутых рук голову. Неудобно, но жить можно.

Но чего-то всё равно не хватало для полного спокойствия.

Я чуть вытянул левую руку, потом ещё чуть-чуть, в итоге совсем разогнул её в локте и тогда коснулся кончиками пальцев Аниной пятки. От близости её тела, пусть и такой скромной, стало легче.

Девушка вдруг завозилась, а я приготовился проклинать себя за несдержанность, но Ана только пару раз вздохнула и еле слышно застонала. Я съёжился и изо всех сил молился, чтобы стонала она не из-за той боли, что я ей причинил.

Она замерла, а я выдохнул. Возле моих пальцев произошло лёгкое движение – Ана чуть-чуть вытянула ножку, ровно настолько, чтобы мне не приходилось столь болезненно вытягивать руку. В мою ладонь чётко легла её пятка. Я заулыбался от уха до уха, а Анино дыхание стало глубоким, но редким, как у спокойно спящего человека.

Послушав двадцать три её вдоха, я провалился в тяжёлый, полуобморочный сон, в котором калейдоскопом мелькали её глаза, сигареты, бетонные ступени, картины Босха, капли спермы и её пятка.

Где-то там, в глубине подсознания, не смотря ни на что, я был счастлив и влюблён.

***


Разбудил меня одинокий, но донельзя наглый лучик солнца, который чудом протиснулся сквозь плотно зашторенные портьеры. Я уже открыл рот, чтобы шепнуть что-нибудь непечатное, как понял, что что-то не так.

Не знаю как, не знаю, кто из нас это сделал – она сползла, или я приподнялся, но лицом я утыкался в Анины коленки. Я замер, стараясь даже не дышать, чтобы не дай Бог, не спугнуть это мгновенье.

Мои жопа и ноги свешивались с кровати и я почти их не чувствовал, поясницу прошибало острой болью, но расслаблено вытянутое женское тело перекрывало все мои неудобства.

Я не стал заморачиваться мыслью о том, знает ли она, что я сплю рядом. Я даже уверил себя, что не знает, иначе я был бы выпнут в тот же момент, как она увидела меня. А потом кардинально поменял своё мнение и вовсе убедил себя в том, что Ана знает, что я рядом и ей это не неприятно.

С широченной улыбкой и ощущением абсолютного счастья, я снова провалился в сон – на этот раз спокойный.

***


Когда я снова открыл глаза, то первое, что я понял – мне было трудно дышать. А потом почувствовал, как дышит Ана, как тихонько в такт её дыханию поднимается её животик, в который я как раз благополучно утыкался.

Балансировать на грани сна и яви, при этом испытывая острое счастье – ощущение незабываемое. После размеренного сонного ритма, сердце вдруг резко трепыхнулось и быстро застучало, заставляя сознание проснуться и в полной мере ощутить происходящее.

Её живот был горячим даже сквозь ткань футболки, аромат её тела заглушал запах новой вещи, а ещё я слышал, как стучит её сердце, волны от ударов которого затихали именно в районе пупка.

Пока я предавался бесконтрольному счастью, по моей голове прошёлся лёгкий ветерок….который в принципе был здесь невозможен. Только спустя несколько минут и пару десятков моих глубоких вдохов, я понял, что меня осторожно погладили по голове.

Нежно, едва ощутимо, но так трогательно и доверчиво, словно убаюкивали и давали надежду на прощение, словно уже простили и теперь желали приласкать и успокоить зверя, накануне разбушевавшегося внутри меня.

Губы подрагивали и, наконец, сложились в улыбку, и я точно знал, что так искренне я не улыбался уже давно.

Пусть пока это происходило только в её сне, пусть она даже не знала, что её пальчики запутались в моих волосах, пусть….! Во сне человек не подвластен давлению зловредных наслоений сознания, не контролирует себя и свои желания, во сне человек не может врать, и если её рука гладит меня по голове, значит, этого хочет её душа. Чистое желание….

Преисполненный радостью, я вырубился снова. Наступи сейчас даже конец света, я бы не встал с постели и, наверное, даже не пошевелился.

***


Я прям сто пудово ощущал, что день клонится к вечеру.

По монотонному трещанию в голове, по жуткой сухости во рту, по полному мочевому пузырю и по страшнейшей изжоге, по средствам которой вишнёвы шнапс (чтоб его!) и виски (чтоб его три раза!) передавали мне привет.

Глаза отказывались открываться, а ноги категорично посылали меня к чёрту, не собираясь тащить своего хозяина до туалета. И вообще хотелось провалиться обратно в спасительный сон, потому что сука-память подкинула картинки из вчера….

Всё это было так, пока по моему лицу не прошлось тёплое, алкогольное дыхание. Глаза распахнулись сами собой.

Я бы мог высунуть язык и его кончиком я бы достал до Аниной нижней губы. Одно её колено было зажато между моими. Наши животы «дышали» друг в друга. Мои пальцы касались её голого локтя, а её ладонь лежала на моей шее.

Я замер, боясь даже дышать….

Все Боги, которым вчера я беспорядочно молился, решили сговориться и сделать мне подарок, которого я не мог даже желать. Максимум на что я надеялся – это, что меня не убьют сразу, а сперва выслушают, а теперь….

Страшнее было только то, что, а вдруг я превысил лимит божественной благодати и на этом утреннем подарке закончится моё благословение?

Закончилось оно ещё быстрее, чем я мог представить - закрытые веки Аны подрагивали, буквально вопя о том, что девушка не спит. Она уже проснулась и теперь, видимо, ждала каких-то действий с моей стороны.

В моей голове резко появился бред и начал плодиться с невероятной скоростью! Я сейчас обоссусь, но не могу же я испортить момент тем, что как раненая косуля помчусь в туалет! Мне надо срочно проковырять заспанные глаза, но одну руку я точно не вытащу из-под подушки, а вторая лежит возле неё, и я лучше отгрызу её, чем уберу! Мне срочно надо вытереть застывшую полосочку слюны, которая благополучно запеклась в уголке рта! Господи, надеюсь, лужа, которую я накапал в сладком сне успела, высохнуть и на подушке не расплывается отвратительное пятно!

Я лежал как мумия, а в голове скакало стадо слонов, сотворённое из моих мыслей. Пока они вытаптывали просыпающееся сознание, Ана открыла глаза.

Я, кажется, забыл, как дышать, в который по счету раз за последние сутки… И замер. Лишь вглядывался в ее бездонные с утренней поволокой глаза…

В уголке правого глаза затаилась чёрная точка от смытой вчера туши для ресниц. На щеке отпечатались складки подушки, а распухшие со сна губы выглядели донельзя комично. Девушка вдруг резко швsркнула ртом и тут же облизала губы – ей Богу я чуть не расплакался от умиления и не заржал от совпадения – у неё тоже текла слюна во время сна.

Не смотря на все эти неотъемлемые, смешные, заставляющие смущаться вещи, в душе рождалась целая популяция бабочек с особо мягкими и нежными крыльями, которые были готовы вот-вот сорваться и защекотать меня до смерти. До смерти от счастья.

Так мы и лежали, глядя друг другу в глаза – молча, не шевелясь.

Анины льдистые глаза шарили по моему лицу, и мне казалось, что она трогает меня своими ресницами.

Пальчики на моей шее встрепенулись, и она осторожно погладила мои скулы…. Невероятно! Я боялся спугнуть мгновение и того хуже, неожиданно открыть глаза – а вдруг это сон?

Её пальчики всё ещё ощупывали мои скулы и осторожно подбирались к подбородку. А ещё она точно знала, как сильно бьётся моё сердце. Ведь даже я ощущал, как бешено пульсирует венка на шее.

Она задержала взгляд на моих губах и положила руку на мою щёку. А потом я утонул в глубине её необычных глаз.

Я ожидал всего – ненависти, презрения, отвращения, безразличия, но то, что я видел сейчас, потрясло меня до глубины моей измучавшейся души!

Теперь я знал точно – мне плевать на сумасшествие, на нереальность происходящего, на необъяснимость ситуации, но я был готов сделать что угодно, стать кем угодно, лишь бы она всегда смотрела на меня так.

Именно в этот момент в глубине моей не очень совершенной души и ещё более далёкого от идеала тела, рождалось неизведанное для меня ощущение – я хотел большего, чем имел сейчас.

Я хотел, чтобы она смотрела только на меня.

Я хотел, чтобы она ласкала только меня.

Я хотел, чтобы рядом с ней находился только я.

Я хотел, чтобы эти чувства в её глазах относились только ко мне.

Я хотел поглощать это в неограниченных количествах, я хотел этим насыщаться….


Источник: http://www.only-r.com/forum/38-320-1
Из жизни Роберта gato_montes gato_montes 1487 10
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]
Форма входа    

Категории          
Из жизни Роберта
Стихи.
Собственные произведения.
Герои Саги - люди
Альтернатива
СЛЭШ и НЦ
Фанфики по другим произведениям
По мотивам...
Мини-фанфики
Переводы
Мы в сети        
Изображение  Изображение  Изображение
Изображение  Изображение  Изображение

Поиск по сайту
Интересно!!!
Последние работы  

Twitter            
Цитаты Роберта
"...Мой отец говорил, что успех и неудача – обманчивы. Это лучший способ относиться к актерству, особенно, когда что-то из этого становится чрезмерным."
Жизнь форума
❖ Вселенная Роба - 13
Только мысли все о нем и о нем.
❖ Флудилка 2
Opposite
❖ Суки Уотерхаус/Suki Wa...
Женщины в жизни Роберта
❖ Пиар, Голливуд и РТП
Opposite
❖ Вернер Херцог
Режиссеры
❖ Клер Дени
Режиссеры
❖ Tenet/Довод
Фильмография.
Последнее в фф
❖ Мое сердце пристрастил...
Собственные произведения.
❖ Мое сердце пристрастил...
Собственные произведения.
❖ Мое сердце пристрастил...
Собственные произведения.
❖ Мое сердце пристрастил...
Собственные произведения.
❖ Мое сердце пристрастил...
Собственные произведения.
❖ Мое сердце пристрастил...
Собственные произведения.
❖ Мое сердце пристрастил...
Собственные произведения.
Рекомендуем!
4
Наш опрос       
Сколько Вам лет?
1. от 45 и выше
2. от 35 до 40
3. от 30 до 35
4. от 40 до 45
5. от 25 до 30
6. 0т 10 до 15
7. от 20 до 25
8. от 15 до 20
Всего ответов: 311
Поговорим?        
Статистика        
Яндекс.Метрика
Онлайн всего: 24
Гостей: 23
Пользователей: 1
dolli


Изображение
Вверх