Близость, глупость, шокер, трость...
Какое-то время мы сидели молча, в мягкой, безмятежной тишине. Откинув голову назад, разглядывая причудливые узоры, оставленные на потолке игрой луны с тенями, я ловил себя на том, что вслушиваюсь в ритм близкого дыхания, в то время как сердце все еще внимало давно расстаявшим словам, а тело плавилось от ленивого удовлетворения.
Лето... мне хорошо с тобой... Мне было больше, чем хорошо. Только все произошло так неожиданно и сумбурно, что я не имел понятия, как вести себя дальше. Моя дикая, моя желанная была совершенно непредсказуемой. Это могло ничего не значить для нее – и, следовательно, уязвить меня. На тот момент я выбрал самое упрощенное определение из возможных, избегая самокопания. Я не хотел искать причины и обдумывать последствия. Не сейчас...
- Может, в душ, профи? – беззаботного тона не получилось, вопрос прозвучал неуместно серьезно.
Я вознамерился было смазать собственную неловкость шуткой, только осознал, что слова упали в пустоту, и, чуть повернувшись, понял причину – бдительная охранница спала, доверчиво прильнув щекой к моему плечу. К счастью, она не слышала ни тона, ни самого вопроса. Я сомневался во всем, я заморачивался на ровном месте, в то время, как все должно быть до безобразия легко. Она сама соблазнила меня. Она вела себя так, что ни один мужчина не устоял бы. «Ты ведь хочешь этого, правда?» - мне в губы. Мне в мозг, мне в кровь выбросом адреналина...
Черт. Тебе точно нужен душ, Паттинсон. Уходи, пока она не проснулась и не высмеяла тебя и твои подростковые реакции. Только на мысль о том, как Уайлд стоит на расстоянии вытянутой руки в одних лишь полупрозрачных трусиках да чулках с кружевными резинками, мое тело реагировало горячей дрожью возбуждения, не говоря уже о последовавшем далее.
Задержав выдох, который обещал быть слишком бурным, я осторожно отодвинулся, опуская крепко спящую Саммер на пол, и поднялся. То, что так ярко всплывало в воображении, предстало перед глазами еще более манящим – ее упругое, гибкое тело, ее разметавшиеся густые волосы, ее приоткрытые губы-черешни. Волнение, сжимавшее грудь, было знакомым и незнакомым, забытым, но сроднившимся с воспоминаниями о ней. Не без труда оторвавшись от очаровательной картинки, я напомнил себе о спасительных холодных струях. А потом, сделав несколько шагов в направлении двери, случайно зацепил ногой валявшиеся на полу трусики – те самые, тонкие, полупрозрачные, что недавно в нетерпении срывал с бедер Уайлд...
Ну да, и ее оставь так же валяться у стены. Помедлив, я вернулся обратно, и, осторожно подняв Саммер на руки, отнес на кровать.
Из зеркала в ванной на меня посмотрел странный голый тип с лихорадочно горящим взглядом, неописуемым бардаком на голове и явным для мужского пола признаком некоторого... перевозбуждения. Я и впрямь чувствовал себя озабоченным подростком, у которого начинает зашкаливать пульс от малейшего соприкосновения, у которого кровь устремляется в пах от одного вида ее грудей. Наверное, вся проблема в том, что я еще не насытился сексом с ней, я лишь утолил первый порыв, сильный и неминуемый, но не успел разделить долгих часов взаимного удовольствия, спокойного, изысканного. Мне хотелось продолжить то, что мы начали – продолжить в душе, потом в постели, потом... неважно. Если даме угодно спать, что ж. По крайней мере, хоть кто-то из нас полностью удовлетворен. К тому же, завтра трудный день, утренний прямой эфир, потом вечерняя программа – надо хорошенько отдохнуть. Устроюсь на полу, чтобы не искушать судьбу. Там, кажется, был ковер. Можно снять диванный валик, чтобы не отлежать ухо. Уши – они чувствительные... Так, упорно думая о посторонних вещах, я стоял под ледяной водой неопределенное время, пока не отпустило напряжение, пока не просветлело сознание.
Добраться до валика не получилось. Уверенный, что все будет так же, как оставил, уходя в ванную, я удивился, что теперь комнату наполняет свет – неяркий, приятный. Пытаясь оценить обстановку, ступил дальше, зная, что ковер сделает шаги босых ног неслышными. Как ни странно, моя профи по-прежнему выглядела спящей. Только, стоило подумать об этом, как она, словно противореча моим мыслям, с грацией дикой кошки потянулась на постели, прежде чем перевернуться на спину. Тогда я и заметил тонкие белые провода наушников,
спускающиеся вдоль тела Саммер. Ее расслабленные ноги чуть разжались, и моя плоть тут же предательски дернулась под намотанным на бедра полотенцем. Вот он, душ, вот оно, самовнушение... Сдавшись, я жадно, бесстыже пялился на Саммер. За одно мгновение в голове
пронеслись сотни сладострастных фантазий, таким томным и чувственным было это зрелище. Но больше всего я хотел просто развести ее колени шире и, чувствуя бедрами резинки чулок, снова
войти в нее.
Тут Саммер открыла глаза.
- Где ты был? – промурлыкала она, покусывая указательный палец. Я отвел взгляд, чтобы профи не прочла в нем чего-нибудь разоблачительного для меня.
- В ванной.
- Ты надолго там задержался, - на ее губах играла понимающая улыбка. Слишком понимающая.
- Заняться было нечем, ты спала, - недовольно буркнул я, наконец, посмотрев на Саммер.
- И правда. – Она выглядела непривычно смущенной. – Извини, я этого не планировала.
- Чего, сна? Ты и его планируешь? – уже не так раздосадованно хмыкнул я.
- Приходится. Надо все держать под контролем, понимаешь?
- Не совсем, но ладно. Что ты слушаешь посреди ночи?
- Пиа Задора.
- Что-что?
- Ты безнадежен, это ведь золотой фонд, хиты восьмидесятых!
- Понятно, старье в стиле диско.
Трудно было представить ситуацию комичней и глупей. Стою тут с плохо лежащим на мне полотенцем перед красавицей в одних наушниках и чулках, обсуждая какие-то ископаемые хиты.
- Ничего ты не понимаешь. Это... возбуждающе. – Она лукаво приподняла бровь.
- Возбуждающе? – скептически переспросил я.
- Не веришь? Иди-ка сюда. Укладывайся рядом и слушай.
Саммер протянула один наушник, и в ухо тут же ворвался лихорадочный ритм
песни, мучая мою перепонку.
- Мне обязательно это делать?
- Почувствуй кайф. Ну давай же, совсем не больно. Ты слишком раздражительный, слишком натянутый.
В ее словах была немалая доля правды. С каких пор я стал таким? Этот панцирь не являлся непробиваемой броней, зато изрядно давил. Даже смех прозвучал напряженно, когда я попытался отшутиться. Тут Саммер подтолкнула меня в бок, раскачивая бедрами и подпевая своей Задоре совершенно невпопад.
- Я, конечно, все могу понять, кроме одного – что в этом может быть возбуждающего.
- Ты не только сам не кайфуешь, ты и мне не даешь. Пожалуй, отлучусь в душ. А насчет возбуждения... – ловко перевернувшись и опираясь руками о постель, чем снова напомнила грациозную хищницу, Саммер добавила, многозначительно скользнув взглядом мне ниже пояса, - Если твое полотенце продержится в таком положении до моего возвращения, значит, песня скорее подогревает, чем отнимает охоту.
Я запоздало прикрылся одеялом, словно скромный юнец, и покраснел так очевидно, что сам это почувствовал.
- Знаешь, не будь ты ворчуном и врединой, посчитала б тебя редким очаровашкой, Паттинсон.
- Не заблуждайся на мой счет, как другие. Разочаруешься.
- На то и существует ваш пол, не так ли? – спокойно парировала она, немало меня озадачив. Потом засмеялась и исчезла с поля зрения. До того, как прозвучала последняя фраза, я ловил себя на мысли, что никогда не видел ее такой беззаботной, такой... сияющей.
Нервное диско вскоре сменилось более романтичным «старьем», и, расположившись поперек кровати, я прикрыл глаза. Расслабляясь, раскинул руки и ноги, в приятной полудреме подпевая то Крису Аисаку, то Джоржу Майклу. Во время следующей
песни щеки коснулось едва уловимое дыхание, наушник выскользнул из уха, и почти тут же до меня донеслось негромкое пение Саммер, больше похожее на интимный шепот:
Слежу за каждым движением
В этой глупой любовной игре.
Наконец, в этом бесконечном океане
Влюблённые не знают стыда.
Отбери мое дыхание...
Отбери мое дыхание... Я открыл глаза. Она склонялась ко мне, будто в перевернутом зеркале, отгораживая от мира завесой влажных волос. Ее пальцы поглаживали мою шею, ее губы, лаская, скользили вдоль профиля к подбородку – я же, не пытаясь поймать их, уже двигался дорожкой поцелуев в противоположном направлении. Уткнувшись носом в ямочку между ее ключицами, вдохнул запах кожи, усеянной капельками воды, и мои руки, заведенные назад, проплыли в воздухе, отыскав плечи Саммер. После душа она накинула рубашку, не застегнув – даже это будоражило воображение. Я медленно исследовал руками то, чего пока не мог видеть, обрисовывал контуры ткани, ныряя под нее ради мимолетного прикосновения и возвращаясь обратно, задевая напрягшиеся соски, щекоча ногтями чувствительные впадинки подмышек. Раздразнив до дрожи, притянул Саммер к себе, и наши сбившиеся дыхания, наконец, поймали друг друга. Я мягко захватил, посасывая, ее нижнюю губу, она то же проделала с моей. Кончики нежных пальцев пустились в путешествие вдоль моего тела – пушистой дорожкой волос, потайной тропкой любви. Остановившись в низу живота, нарисовали несколько узоров, прежде чем скользнуть по сгибу ноги ниже... Я шумно втянул воздух, неосознанно сомкнув зубы. Саммер приглушенно ахнула, разрывая поцелуй.
- Жестко, мистер. Так понравилось? – шепнула она. Изучающие руки пустились в обратный путь.
- Дайте возможность выяснить, что нравится вам, тогда посмотрим... – пообещал я. Голос прозвучал хрипло.
Нависая надо мной, Саммер ответила без слов. Чуть сдвинувшись, предоставила захвату губ свои умопомрачительные груди, такие совершенные, такие манящие – райские плоды в саду мужского воображения. В прошлый раз я был так поспешен, одержимый жаждой обладания, что не успел уделить им должного внимания. Какой досадный промах. Больше я его не повторю – буду по очереди томить, упиваясь приятной пыткой, оставляя микроскопические красные уколы шершавой щетиной, чтобы, зализывая их, ощутить, как Саммер, изнывая, выгибается навстречу, горит, мысленно кричит мое имя... Ласки становились все настойчивей и бесстыдней, она же, сжимая пряди моих волос, поверхностно дышала, постанывая. Стоило на миг отстраниться, как Саммер тут же притянула
обратно, к вершинке другой груди. Она ощутимо вздрогнула, когда, обведя языком сосок, я вобрал его в рот, чтобы пропустить между зубами. Ответный полувсхлип-полустон потряс меня, пустив ток от макушки до пят. И я снова оторвался от нее – лишь для того, чтобы развернуться. Скинув полотенце, сел на высокий край кровати, игнорируя временное головокружение от лихорадочного скачка, и притянул Саммер к себе на колени. Она тут же запустила руки мне в волосы, впившись губами в губы. Сжимая ладонями ее груди, потирая их, то грубо, то нежно, я терзал ее рот диким поцелуем, мой язык проникал в него, как я хотел проникнуть в ее тело, двигался, как я хотел двигаться в ней, во влажном тягучем тепле, все глубже, все жестче... и она, поначалу вступившая в единоборство, неожиданно сдалась. Губы Саммер стали восхитительно-податливыми, пылкий ответ на каждое касание был сокрушительным ударом по моему самообладанию. Я хотел ее до потемнения в глазах, до помутнения рассудка. Дурел, желая всего, но рисковал кончить лишь от того, как она часто и громко дышит, как трется своими бедрами о мои, от того, как смотрит сквозь полуопущенные ресницы.
В какой-то момент Саммер отодвинулась, дрожа, провела рукой по моей груди, потом по уже проторенной дорожке, заставив непроизвольно дернуться навстречу прикосновению. Я прохрипел что-то нечленораздельное, в считанные мгновения оказавшись неминуемо близко к самому пику. Казалось, слышу, как вздуваются мои вены, как напрягаются жилы, как сбивается пульс... Коснулся ее пальцами, лаская живот, спускаясь ниже... и тяжело сглотнул, едва владея собой, почувствовав, насколько Саммер готова принять меня. Ладони скользнули ей под колени, приподнимая, не давая шевельнуть бедрами. Полностью открытая, полностью
моя. Сомкнув челюсти, я толкнулся в нее, заставляя ахнуть, и обхватил еще плотней, вжимая в себя. Казалось, так мы связаны, соединены толстыми канатами, оттого каждый рывок навстречу все отчаянней, все безумней. На грани сумасшествия, на грани непереносимого удовольствия. И я не мог не смотреть на нее. Саммер шумно хватала воздух, зажмурившись, на переносице появились складочки; капельки пота, выступившие над верхней губой, стали заметнее в качающемся свете. Она подрагивала, упиралась руками мне в грудь, словно собиралась оттолкнуть, но не могла или не хотела вырваться из тугого кольца объятий. Я ограничивал ее движения, сам же следовал безумному ритму, и она прогибала спину, кусала губы, напрягала внутренние мышцы, вырывая из моей груди какой-то низкий звериный рык. Мы оба были потеряны друг в друге, оба были ненасытны. Я остро чувствовал ее, натянутую, словно упругая струна, захваченную эмоциями, быть может, впервые утратившую тот самый любимый контроль... На этот раз слова пропали, говорили лишь наши губы, наши руки, наши тела, говорили, как на заре человечества. На этот раз Саммер стала продолжением меня, растворившись без остатка. Вскрикнула, замерев, и вонзилась ногтями мне в плечи как раз в тот момент, когда собственный оргазм, настигая, сладким спазмом свел все внутри, проходя по телу мощной, неминуемой волной.
Мы лежали, не размыкая переплетенных рук и ног, словно выкинутые на берег жертвы кораблекрушения – взбудораженные и совершенно обессиленные. Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем Саммер, поерзав, наконец, лениво перелезла через меня выключить свет. Потом так и осталась с того краю постели, предложив передвинуться, чтобы хватило места ее «шикарным выпуклостям». Я хмыкнул, послушно уступая ей, и незамедлительно нащупал в сумраке то, о чем она говорила. Вот он, рай – одна рука выше ее талии, другая – ниже. Теперь Саммер лежала на боку, повернувшись ко мне лицом.
- Проверяешь, хватает ли места? – сонно пробормотала она, прикрыв глаза. – Или... все ли на месте?
- М-м-м... я сам завидую своим ладоням. Ты такая аппетитная, - поводив носом по самой восхитительной ложбинке, просипел я не менее сонно.
- У тебя ужасно загребущие руки, Паттинсон.
- Ужасно, - выдохнул я и, прижавшись щекой к ее животу, погрузился в приятную невесомость.
Что-то выталкивало меня на ограниченную темнотой поверхность из неосознанного, чуждого временным рамкам блаженства. Настойчиво пихая в бок, это что-то нарушало покой своим неуместным вмешательством.
- Паттинсон, да проснись же ты!
Я вскочил так послушно, что покачнулся. Глаза слипались, взгляд не желал фокусироваться.
- Что? Кто это?
Что-то оказалось кем-то, оказалось Саммер, хмуро глядящей на меня в лунном свете.
- Ты, конечно, трогателен спящим, но я уже отлежала всю спину, у меня рука и нога затекли. Я не могу тебя сдвинуть и заснуть тоже не могу.
- Почему? – откинувшись на подушки, я улыбнулся. Голой и недовольной она была очаровательна.
- Если упустить тот факт, что трудно спать под твоим весом, причиной всему луна. Слишком ярко светит прямо в окно. Не выношу.
- Как неромантично.
- Три часа ночи. Самое время шутить. Ты что, никогда не затягиваешь жалюзи?
- Иногда. Но сегодня забыл. У меня были на то причины... – шепнул я, привлекая ее ближе. Сдавшись, Саммер опустилась на постель рядом со мной, закинув руки за голову. Ее груди соблазнительно поднялись.
- Спишь ты, я вижу, хорошо.
- Не жалуюсь. А ты? То есть, если жалюзи затянуты? С таким образом жизни трудно, наверное.
Утонув щекой в подушке, я смотрел на профиль Саммер, рисуя кончиками пальцев узоры вокруг ее соска.
- Кто бы говорил, Паттинсон, - откликнулась она едва слышно.
- Я от напряга отрубаюсь на полдороге к постели. А вот ты по привычке держишь ухо востро, не можешь толком расслабиться, так ведь?
- Бывает...
- И как с этим бороться? – Придвинувшись, я пощекотал губами мочку ее уха.
- Никак. Или как сегодня. – Голос Саммер был спокойным.
- Сегодня... а, ну... понятно. Это... хорошо.
Внезапно чувство эйфории прошло. Я отчаянно нуждался в сигарете. Только причина была уже не та.
- Кто они, твои обычные клиенты? – позволив руке соскользнуть с ее груди, спросил я.
- Как получится. Наверное, чаще мужчины.
Неприятное чувство разросталось внутри. Мутило разум. Я еще слишком остро ощущал ее, слишком отчетливо помнил, как ее тело принимает меня... Собственнический инстинкт неожиданно заявил о себе.
- Проблем не бывает?
- Каких именно? – не замечая перемен в моем тоне, поинтересовалась она.
- Ну, ты ведь... не очень-то профессиональна, - брякнул я. И тут же замер на полуслове.
- Неужели? Что ж, вы правы, мистер Паттинсон.
Отвернувшись, она спокойно поднялась, игнорируя мое недовольство, сменившееся недоумением, и стала одеваться.
- Послушай, Саммер...
- Я Уайлд. И мне давно пора вернуться на рабочее место.
Ее тон, будто по мановению волшебной палочки, стал сугубо официальным, легкость и нежность исчезли, словно снились мне.
- Я что-то не так сделал? – Можно было обойтись без глупейшего вопроса, но я пытался выиграть хоть немного времени, чтобы загладить промах.
- Не заморачивайтесь на деталях. Я буду за дверью.
За дверью? Она издевается? Станет теперь изображать сторожевого пса? Не успел я возмутиться, как Саммер вышла, повернув ручку слишком уж тихо для уязвленной. На ходу натягивая брюки, я пролетел через весь номер, зацепился за тумбочку в прихожей, и, скривившись от режущей боли в мизинце, выглянул в коридор.
- Ты можешь вернуться?
- Вас закрыть на ключ?
- Прекрати ломать комедию. Я ничего плохого ввиду не имел.
Она резко повернулась, сверкнув глазами.
- Нет, только меня отымел. Знаешь, пофиг. Если ты намерен доставать и под дверью, то я пойду спать в отведенную мне комнату. Вот передатчик, при необходимости нажми кнопку.
Она вытащила черное миниатюрное устройство из кармана и впихнула мне в ладонь. Потом добавила:
- И не вздумай играться, Паттинсон, при ложном вызове приложу к драгоценному хозяйству шокер, понятно?
- Как заманчиво, - огрызнулся я, скрипнув челюстями. Ничего нового. Очередной раунд.
На следующий день Саммер продолжала держаться холодно и отстраненно, я же чувствовал себя полным дерьмом, как бы ни ругал ее мысленно. Себя-то я ругал вдвое больше и гораздо более крепкими словами. В полдевятого, с личного позволения мисс, в номер зашел парикмахер, чтобы побрить меня – это разозлило еще больше. Я устал сражаться за свою комфортную бороду или хотя бы щетину. Я устал быть шутом-мальчишкой, тенью вампира, тенью бойфренда. Мне хотелось послать весь этот цирк подальше и отправиться на необитаемый остров. Но там, по неосторожно брошенным словам, я должен был бы прочесть книгу «Улисс» - к чему в данный момент был готов меньше, чем к удару шокера по яйцам. В общем, куда ни глянь, всюду клин.
После процедур посмотрев в зеркало, я вновь увидел юное лицо, которое не хотело соответствовать моему внутреннему состоянию ворчливого недольства. Одежда уже ждала на постели – пиджак, рубашка и брюки разных оттенков, которые сочетались разве что унылостью. Хоть что-то оказалось под стать моему настроению и духу нью-йоркского пасмурного утра. На очереди было шоу «Доброе утро, Америка» в прямом эфире, ведущий которого не вызывал у меня особого доверия. Я знал вопросы заранее, но пятой точкой чувствовал будущий подвох. Раздался стук в дверь, после чего она приоткрылась, и звонкий голос известил:
- Буду на улице. Пока ты разгладишь свои семейные трусы, все ноги затекут.
Дверь снова захлопнулась. Протаранив ее взглядом, я принялся нервно одеваться, в спешке тратя вдвое больше времени. Неожиданно замер в одном носке и, наперекор всякой логике, улыбнулся, покачав головой. Всеми силами пытаясь вернуть боевой настрой или, на худой конец, невозмутимость, я напомнил себе, что не должен расслабляться. Закончив гардероб, нарочито медленно завязал шнурки на кедах и двинулся вперед.
Саммер ждала у входа. Снова парик; снова белая блузка и черная юбка-карандаш чуть ниже колена, строгие, но слишком эффектно подчеркивающие все соблазнительные изгибы и выпуклости ее фигуры. Манипуляторша. Я демонстративно отвернулся, но уловил, как она цокнула языком и пробормотала:
- Гладкий и нежный, как попка младенца.
Мысленно я уже тянулся к ее шее, смыкая пальцы все туже... туже...
- Мне взять вас на руки и посадить в машину? – язвительно поинтересовалась Уайлд, возвращая в реальность.
- Исчезни с моих глаз.
Не самый оригинальный ответ, на который она никак не отреагировала, замерев в ожидании. Я уселся на заднем сидении, сцепив руки на груди, и принял равнодушный вид. Обойдя автомобиль, она последовала моему примеру, причем, буквально – только еще закинула ногу на ногу, дав разъехаться боковому разрезу. Надо же, пистолетик под резинкой чулка. Видимо, решила, что шокером в моем случае не обойтись. Уайлд чуть повернулась в мою сторону, и я незамедлительно сделал вид, что смотрю в окно. Позже, откинув голову на сидение, просто прикрыл глаза.
Запись программы перевалила за середину. Во время очередного вопроса рассеянно скользнув взглядом по стеклянной стене студии, я безошибочно угадал мелькнувший за толпою фанаток силуэт. На миг Уайлд выглянула из-за угла здания, посмотрев в мою сторону, чтобы тут же исчезнуть. С трудом сосредоточившись на разговоре с ведущим, я попытался не думать о ней. Тот, подтверждая мою теорию, оказался весьма навязчивым малым, вышедшим за рамки оговоренного – но в моем настроении осадить его ничего не стоило. Бестактность какого-то выскочки не была проблемой. Пережеванная желтой прессой тема не была проблемой. У меня была лишь одна проблема. Уайлд. И если б я не чувствовал ее присутствия постоянно, на каком-то инстинктивном уровне, было бы проще.
Покой души превыше всего? Больше я не был в этом уверен. Особенно зная, что мое пребывание в Нью-Йорке скоро подойдет к концу.
Обедал я позже обычного, в уединении собственного номера. Старался настроиться на очередные съемки программы, только никак не получалось сосредоточиться на чем-то, кроме... И неважно, что она не сказала мне ни слова по дороге обратно. Неважно, что больше ни разу не посмотрела в глаза. Я знал, что небезразличен ей, знал, что она не просто так появилась на моем пути снова.
Переодеваясь в «пацанский» прикид для интервью на TimesTalks, я заранее предвкушал реакцию моей обходительной охранницы. Так и представлял, как она насмешливо вскинет бровь, оценив всю картинку сверху донизу, чтобы секундой позже вынести свой вердикт. Только этим вечером Саммер была тихой, странно тихой – не лаконично-краткой, как обычно, а ушедшей в себя. Машинально распахнула дверцу машины, проверив салон, потом убедилась, что я на месте и кивнула охраннику «номер два». Тот почти не показывался мне, маяча где-то там, на горизонте, ответственный за общую безопасность в помещении и на улице. Близко я привык видеть лишь его лысеющий затылок, отделенный от меня высокой спинкой переднего сидения.
Я ждал момента, когда Саммер сядет рядом, словно ученик начальной школы, безнадежно влюбленный в одноклассницу, с которой может встретиться только во время совпавшего урока. За прошедший день мы пересеклись в третий раз – по дороге на программу, обратно с программы, теперь снова... Я даже поговорить с ней не мог, потому что мы были не одни, а потом Саммер исчезала, словно тень в непогоду. Чуть повернув голову, я смотрел на нее, и сердце начинало биться неравномерно, выдавая меня. Казалось, оно наполняет своим стуком салон машины, как ритмичное уханье ударников... Мне хотелось протянуть руку и коснуться той, чья неприступность по какой-то причине сейчас казалась уязвимой. Конечно, я этого не сделал – знал, что Саммер не приняла бы от меня «утешительного» жеста. Даже если он означал бы совсем другое. Это была потребность – необъяснимая, томительная и сильная, какой бывает тоска по другому человеку, каким бывает внезапно накатившее чувство одиночества.
- Я на связи, жду сигнала по окончании, - ровно произнесла она, оставаясь в машине. Ни движения, ни мимолетного взгляда в мою сторону. Никто не смог бы упрекнуть ее в отсутствии профессионализма.
Тогда я не знал, что это будет последний спокойный вечер рядом с ней. Что, играя с чувствами, с опасностью, с более сильным противником, она перейдет черту, не рассчитав собственные силы – и, не привыкшая доверять, захочет оставить за этой чертой всех, в том числе и меня.
Она добилась своего – там, где она находилась сейчас, я ничем не мог ей помочь. Там было лишь одиночество туннеля между жизнью и смертью. Меня вытолкнули из операционной, но перед глазами до сих пор стояла ломаная кривая, резко рвущаяся вверх. «Давление падает». Жуткий писк, который не вырвать из ушей, не заглушить, не смягчить. Ровная линия на экране, которой быть не должно. «Асистолия». «Готовьте заряд». «Уберите его отсюда немедленно!» Я сидел на полу у двери в перепачканной кровью рубашке, и, даже зажмурившись, видел ту неправильную прямую. Ее скачки должны были показывать ритм, означающий жизнь, только пропали... Мое собственное сердце сбилось в комок – оно хотело остаться таким, маленьким, твердым, ограждаясь от давящего страха. Было тяжело дышать, было больно шевелиться.
Вспышка. «Заряд триста, в сторону!»
Пока из операционной никто не выходил, оставалась надежда. И я упрямо цеплялся за нее силой мысли, силой души – потому что верил в связь между людьми, связь сквозь непостижимое нам самим пространство.
Я буду держать тебя здесь, неважно чем – чувством вины, болью, злостью. Буду держать даже на самом краю.
Вспышка. «Пять миллиграммов адреналина».
Даже тут ты не избавилась от своей глупой бравады, профи. Даже тогда не захотела довериться. Кому, как не мне, знать, что жизнь похожа на сцену.
Похожа, но это не сцена. Сходя с нее, становясь собой, можно ощущать и страх, и одиночество, и уязвимость. Их
нужно ощущать.
Вспышка. «Черт, да выведите же его кто-нибудь!»
Не уходи, лето. Бесконечный белый коридор кажется дорогой к тебе, отгороженной ровной салатовой линией... Свет слепит, но даже сквозь него я вижу твое лицо – оно прорывается ярким солнечным пятном, ласковым сиянием утра. «Почему ты так странно смотришь, ЭрПэ? Не влюбился, случайно?»
Вернись. Пожалуйста, вернись. Впиваюсь пальцами в волосы, прижав нижнюю часть ладоней к воспаленным векам, устав противиться горячим и бессмысленным слезам. Сердце мое разжимается, освобождается, впуская стучащуюся туда боль.
________
Эфир программы TimesTalks подошел к концу. Камеры и микрофоны были отключены, работники студии уносили со сцены стулья. Обменявшись парой слов с ведущим, я попрощался, пожав ему руку, как только увидел на подхвате Дэвида. Неожиданно в голове возник некий план, нечеткий, но требующий реализации немедленно. Порадовав особенно требовательных фанатов автографами, я незаметно, под шумок, отлучился в уборную – это был лишь предлог, позволивший чуть позже выскользнуть на улицу через черный ход. Усыпить бдительность телевизионной службы безопасности не составило труда. Я стоял у двери под трескучей лампой, довольный собой, и, по старой привычке, пытался нащупать в кармане пачку сигарет. Пальцы наткнулись на прямоугольный твердый предмет. Достав, я покрутил его в руке. Спонтанный «побег» из студии приобрел смысл, несформировавшийся план нашел свою цель. Не давая себе времени на раздумья, я нажал на маленькую красную кнопку передатчика.
- Как ты здесь оказался? – Саммер появилась откуда-то из темноты, неожиданно и бесшумно.
- У тебя хорошая реакция.
- А ты сомневался? Ближе к делу. Машина ждет с другой стороны здания.
- Человек не может заблудиться?
Я отвел взгляд и, засунув руки в карманы, побрел вдоль бордюра, разделявшего тротуар и дорогу.
- Не замечала, что у тебя плохо с ориентацией в пространстве. Проблем захотел?
- Ты про шокер? Если это единственный способ поговорить с тобой без свидетелей, пожалуй, рискну.
- Странный ты субъект.
- Или ты субъективна.
- Короче, чего ты хочешь, Паттинсон?
Ответить было сложно. Ждать помощи от собеседницы не приходилось. Спрыгнув на асфальт, я повернулся к ней, и в тот же момент яркий сноп света, вспыхнувшего с резким щелчком за моей спиной, выхватил из сумрака силуэт Саммер. Пока я сообразил, что означает нарастающий оглушительный рев мотора, она вдруг молниеносно метнулась ко мне и сильным, быстрым ударом рук оттолкнула назад. Падая на тротуар, я увлек ее за собой, в то время, как машина, ослепяя фарами, промчалась в нескольких сантиметрах, чудом не зацепив.
- Ты в порядке, эй? – позвала Саммер.
Ее напускное безразличие слиняло, сменившись тревожным напряжением. Голос дрожал, и это поразило меня больше, чем ее недавний крик, чем ее рывок вперед и неожиданное спасение моей жизни. Я отчетливо понимал это, при том, что еще плохо улавливал произошедшее, будто просмотрел при монтаже отдельные, абы как слепленные куски киноленты.
Я попробовал подняться, обхватив ладонью затылок. В голове шумело, в рту чувствовался привкус крови.
- Ничего, переживу.
- Сколько пальцев?
- Ты шутишь? – Я хотел засмеяться, только боль в рассеченной губе заставила поморщиться.
- Нет. Сколько?
Саммер плыла перед моими глазами, ее парик куда-то подевался, волосы рассыпались по плечам, и в их ореоле лицо казалось таким светлым, таким испуганным...
- Ты похожа на ангела.
- Паттинсон, прекрати. Отвечай мне! Я должна знать, насколько сильно ты ушиб свою дурную башку.
- Мило. Ладно, их два. Два пальца. Довольна?
Похоже, ответ ее удовлетворил.
- Как ты мог, как мог вести себя так безответственно?
- Думаешь, какая-то сумасшедшая поклонница решила меня сбить?
Сигнал вызова в телефоне Саммер помешал ей ответить.
- Уайлд на связи.
Спустя мгновение она переменилась в лице, но я услышал профессионально-хладнокровное:
- Кто это?
Не знаю, кто и что ей говорил, только бледность Саммер была очевидной даже в темноте. Где-то вдалеке взвизгнули тормоза, рассеянный свет скользнул по стене здания.
- Кто тебе звонил?
Она не ответила, лишь сказала:
- Вставай, – и этот тон не предвещал ничего хорошего.
Для начала я попытался сесть. В голове кружили бомбардировщики и взрывались снаряды, но руки-ноги функционировали.
- Ты сможешь идти? Бежать?
- Давай немного отдохнем.
- Нет времени, вставай, - Саммер схватила меня под локоть, пытаясь потянуть вверх. – Помоги же мне, вставай!
И я подчинился, покачнувшись. Шаги мои были нетвердыми.
- Что происходит? - пробормотал я, слишком плохо соображая для бурных действий.
- Та машина не уехала. Она там, в конце улицы. Нам надо срочно вызвать шофера и подкрепление в охране, чтобы отвезти тебя в гостиницу.
- Мало ли почему кто-то остановился. Я же пошутил насчет поклонницы. Это полный абсурд. Разве что, кому-то до смерти надоели глупые сплетни. – Мой юмор был вялым, как я сам. Наверное, потому она и не подумала улыбнуться.
- Помолчи, хорошо?
Саммер достала переговорное устройство и быстро дала наставления. Не прошло и трех минут, как доставивший нас на программу автомобиль выехал из-за поворота, просигналив. Хлопнули дверцы, двое солидных парней устремились вперед, хватая меня под руки.
- Со мной все нормально, я не калека.
Никто и не думал слушать «третье лицо», вроде некоего Паттинсона, следуя полученным кем-то другим указаниям.
По прибытии меня осмотрел врач, который, обработав несколько небольших ранок, посоветовал лечь в постель немедля и как следует выспаться. Я был бы несказанно этому рад, но, узнав, что нет серьезных повреждений, ко мне прорвался Ник, доставая вопросами, потом позвонил кто-то из охранной службы, выспрашивая подробности. Я мало говорил с каждым из них по двум причинам – слишком устал и плохо помнил детали. Мне хотелось поскорее остаться одному. Я видел много «проходящих» людей за последний час – жаль, что среди них не было единственного человека, в котором я нуждался. Саммер незаметно исчезла.
Утром ситуация усугубилась; точнее, я сам ее усугубил, заявив, что мне нужна МОЯ охранница. Поначалу ее отсутствие не насторожило. До какого-то момента я был уверен, что Уайлд где-то здесь, только держится поодаль. Как только я увижу ее, все сразу встанет на свои места, и эта ничем не обоснованная тревога уйдет...
- Роберт, поторопись, машина у входа.
- Иду. – Нахмурившись, я запихнул мобильный телефон в карман и пошел к двери. «Где Саммер?»
Конечно, у меня паранойя. Она непременно должна появиться. Должна похвалить искусный грим, под которым скрылись «боевые шрамы», должна саркастически заметить, что бедная я звезда, раз второй день подряд появляюсь в той же одежде...
Саммер не было ни в холле, ни на улице, ни в автомобиле. Когда же ко мне шагнул неизвестный тип внушительных размеров, я остановился на полпути, мрачно посмотрев на Ника:
- Где она?
- Кто? – Он недоуменно взирал на меня из комфортабельного салона.
- Моя личная охранница.
- Не имею понятия. Телохранитель есть, так что садись в машину, опоздаем.
- Если бы не она, некому было б сейчас садиться в машину, - резко уточнил я, повторив свой вопрос громиле, придерживающему дверцу.
- Извините, не знаю, кто это. Я получил четкие указания, вопросы не в моей компетенции.
Черт! - Роберт, мы опоздаем! – настойчиво повторил Ник.
- Хорошо, я сяду в эту машину, если ты найдешь ее. Уайлд-25 наняла Стеф, и...
- Ладно, что угодно, только поехали, - раздосадованно оборвал менеджер.
- Попробуй не сдержать своего «ладно».
Мне это совсем не нравилось. Она не могла вот так пропасть. Взять и уйти, отобрав крупицы оставшегося нам времени. Но какая-то часть меня знала обратное – еще как могла. В ее понимании
нас не было. Или не стало по моей вине.
Черт, черт, черт! А ведь я уже скучаю по ней. И, как это ни глупо, волнуюсь за нее. Да, это могло быть ее решением исчезнуть, упростив ситуацию, или увольнением за некомпетентность – служебный выход она упустила из виду, что непростительно для профи. Только у меня из головы почему-то не выходил тот телефонный звонок, заставивший Саммер побледнеть.
Я просто обязан ее найти. Я должен знать, что происходит.
Ник нашел адрес, по которому ее можно было отыскать. Не знаю как, но достал его. Потому, стоило мне освободиться, с торжественным видом вручил блокнотный листок и, в ответ на запоздалую – следствие усиленного мыслительного процесса – благодарность, лишь отмахнулся, бросив:
- Делай, что приспичило, и возвращайся. Только не влипни в историю, очень прошу.
Этого я гарантировать не мог, но Ника в известность не поставил. В Лос-Анджелес я предполагал вернуться послезавтра днем. Билеты были забронированы заранее, но от них всегда можно отказаться – так же, как от охраны, с которой я распрощался некоторое время назад, под свою ответственность. Быстро переоделся и незаметно выскользнул из номера. Вызванное такси уже ждало у входа. Я потянул козырек кепки еще ниже, почти закрыв темные стекла очков, и, в несколько шагов преодолев расстояние до машины, оказался внутри. Адрес водитель знал заранее, потому тут же тронулся с места, умело лавируя среди нескончаемого автомобильного потока.
Минут через сорок такси добралось до нужной мне улицы. Найти указанный дом не составило большого труда – он оказался многоэтажным, довольно обшарпанным с виду, хотя ухоженный внутренний дворик и опрятный подъезд говорили о добропорядочности жильцов. Поднявшись на четвертый этаж, я остановился напротив входа в квартиру, которую искал, пытаясь собраться с мыслями и придумать, что скажу в первую очередь. Поднес палец к звонку, но нажать не успел.
- Ее нет дома, молодой человек. Можно узнать, как вы проникли в подъезд?
Слегка опешив от требовательного тона пожилой леди, к которой незамедлил повернуться после первых же слов, я ответил незамысловатую правду:
- Дверь была открыта.
- Предположим. Что же вам нужно здесь? - невысокая старушка с пепельными волосами, в ярком халате, напоминавшем японское кимоно, стояла очень прямо и выглядела очень строго.
- Ищу Саммер.
- Как я уже сказала, здесь вы ее не найдете. Но если снимете эти подозрительные очки, дав возможность посмотреть в глаза, возможно, не получите по голове моей антикварной тростью.
Я не нашелся, что сказать на это, понимая, что, рассмеявшись, точно заработаю по лбу, потому стянул не только очки, но и кепку.
- Знаете, а вы поразительно похожи на Якоба, мой мальчик. Интересно, с чего бы это, - она улыбнулась, и лучики морщинок разбежались по лицу от уголков ее губ и хитро прищуренных глаз.
- Я помогу вам с ним связаться, если поможете мне, - действуя наугад, предложил я, уже неуверенный, что хоть чего-то добьюсь.
- Думаете, я выжила из ума? Ладно, это простительно, учитывая ваш нежный возраст, помноженный на три в моем случае. Циркачкой быть сложнее, чем актером, скажу я вам. Но на пенсии скучаешь по всем трудностям прошлого.
- Простите, мэм...
- Просто Марта. Вы хотите узнать, где Саммер, так? К сожалению, не вы один.
У меня неприятно засосало под ложечкой.
- Сдается мне, девочка в серьезной опасности. Она просила никому не говорить, где она. Но даже смелой женщине нужен защитник, не так ли? Я помню, как бесподобно вы дрались с этим Августом и его шавками!
- Я... боюсь, это было в кино, мэ... то есть, Марта. Но обещаю сделать все возможное и помочь Саммер, если вы скажете, как мне ее найти.
- Да уж скажу. Надо во всем там разобраться. К сожалению, из меня помощница никудышная.
- Ну что вы, антикварная трость устрашит любого преступника, - почти серьезно заверил я, пока пожилая дама спускалась впереди меня по лестнице. Открыв дверь квартиры этажом ниже, Марта протянула белую картонку с изображением белолицей гейши. На другой стороне был адрес, написанный размашистым почерком.
- Спрячьте. Да, если вам нужна машина, в гараже напротив стоит мой старенький «Астон Мартин». Мартин, улавливаете? – заговорщически протянула она. – То есть, мой вдвойне. Не «Феррари», конечно, но на ходу, салон перетянут заново, кузов покрашен. Думаю, это лучше, чем идти пешком или ехать на такси.
Она протянула мне ключи.
- Спасибо, Марта, не знаю, как и...
- Верните, когда больше не понадобится. Удачи, Роберт.
Мартин «Астон» завелся на удивление быстро, его старенький мотор заурчал котенком, будто благодаря за такое внимание. Я осторожно вырулил со двора, пожелав славной машинке легкого пути, а себе меньшую из зол в противостоянии с моей профи – ласку шокером.
..........................................................................................................................................................
Спасибо всем, кто прочитал продолжение истории непредсказуемой Уайлд и раздраженно-возбужденного Роберта - долго зрело, но созрело) Буду очень рада узнать, какие остались впечатления. Отзывайтесь, пожалуйста!
Думала, что части в "Уайлд-25" будет две, но их получится три - постараюсь долго не затягивать с окончанием)
Источник: http://www.only-r.com/forum/38-87-1
