2010 год. Январь
POV Ольга Полет прошел без дополнительных стрессов, хотя сам по себе являлся самым большим потрясением для моей нервной системы. Родной Петербург встретил крещенскими морозами, обильными снегопадами и расплывшимся в приветливой улыбке лицом Комолова. Он, как и положено, встречал меня в "Пулково 2" с цветами, правда вместо георгин были розы, но я не сильно расстроилась по этому поводу. Если лондонский Хитроу даже ночью напоминал бесконечно гудящий муравейник, то в России ранним утром стояла умиротворенная дремота. Праздники закончились, пассажиров, летевших моим рейсом, было относительно немного, они ленивой чередой проходили паспортный контроль. В отличие от остальных я словно очнулась ото сна, вдыхая холодный питерский воздух и посильней кутаясь в полы легкого пальто. "Наплевать, я дома", - пела моя душа, вчерашние проблемы казались далекими и нереальными, совершенно не имевшими значения на родной русской земле. Роберт, Том... эти имена были пустым звуком в Петербурге, в то время как пару часов назад у меня щемило сердце при их упоминании.
Может, это все просто приснилось мне в неясном лондонском тумане?
Стиснув Стаса в объятьях, я буквально повисла на нем, не желая отпускать, словно он мог снова отправить меня в ненавистную Англию ближайшим рейсом.
- Я так скучала, - все еще не отлепляясь от его шеи, прощебетала я на русском, чувствуя, что с трудом говорю на родном языке. Полгода это слишком много, никогда раньше не отсутствовала так долго, не считая тех пары лет в Берлине, которые почти стерлись с памяти, потому что в то время я ходила пешком под стол.
- Бознаская, я женатый человек, - усмехнулся он, обвивая мою талию и подхватывая с конвейера чемодан.
- Не претендую на роль твоей жены, и даже любовницы.
Пока мы ехали на машине, он рассказывал про отца и развод, напряженно сжимая руль, как мне казалось, чего-то не договаривая. Я почти не слушала, зная, что потом переспрошу еще раз. Откинувшись на спинку кресла, следила за пролетающей мимо чередой безмолвных домов на Московском, освещенных тусклым светом уличных фонарей. Мой город еще спал. С добрым утром, Петербург! Твоя блудная дочь вернулась.
- Лучше не говори ему, что ты в очередной раз рассталась с бой-френдом и не собираешься возвращаться в Лондон, - предупредил Стас меня. – Соври что-нибудь, в конце концов,… Он рассчитывает на тебя. Оль, ты знаешь, что отец болезненно воспринимает твои личные передряги, который в последнее время происходят с завидным постоянством. А этот мальчишка вроде как ему тоже не чужой, он переживает за вас.
- Что-то случилось? – спросила я, отрываясь молчаливого пейзажа и чувствуя, как начали дрожать руки, а внутри все сжалось.
- Пока ничего, я вчера говорил со Светланой Алексеевной, - он всегда назвал мою маму по имени отчеству и относился к ней очень уважительно, - вечером ему стало плохо, она вызывала скорую. Но ты знаешь отца, он отказался от госпитализации. Думаю, ему нужно вернуться в Лондон, работа поможет отвлечься.
- Спасибо, - проговорила я, разглядывая знакомый профиль, так словно видела впервые.
- За что? – спросил он, повернувшись ко мне, притормозив на перекрестке.
- За все. За то, что заботишься о нем.
"Гораздо больше, чем его некоторые родные дети", - добавила я про себя, безучастно уставившись в приборную панель, словно это был пульт управления космолета.
- Ляль, он мой отец также как и твой. Мне все равно, что творит моя мать, это ее личное дело, но я никогда не забуду, что Влад сделал для меня. Я всем обязан ему, он воспитал меня, дал образование, ни разу не дав понять, что я ему не родной. Он мой отец, - безапелляционно ответил он.
- Я знаю, папа всегда считал тебя сыном. Он любит тебя также как и всех нас.
Комолов припарковал автомобиль возле моей парадной. В Петербурге и вправду нынче холодно! Я совершенно окоченела в демисезонном пальто. Крещенские морозы в этом году особенно суровы. Черт, возьми, я совершенно отвыкла не только от русской речи, но и от влажного Питерского климата, где холод и жара воспринимаются намного острее. И эти проклятые ветра с Финского залива, задувающие под пальто и проникающие прямо в душу... От них становилось еще более зябко и неуютно. Когда я успела стать такой теплолюбивой? Лондон тоже не Карибы, но я с уверенностью могу заявить, что в родном Петербурге осадки бывают в десять раз чаще, причем круглый год. Ни кстати вспомнился дурацкий анекдот:
« - Почему ты такой бледный?
- В Питере всего два дня лета, я в это время работал».
Возле двери в квартиру Комолов остановился.
- Ты не зайдешь? Я привезла кофе…
- Ляль, прости, мне надо забрать Аню от родителей. Заеду вечером, и мы поговорим. Ладно? – виновато извинился он.
Я нахмурилась:
- Жена боится оставлять тебя со мной наедине? А что изменится вечером? Скажешь, что пошел к какому-нибудь приятелю и сбежишь ко мне? Стас, ревность это не-нор-маль-но. Мы не любовники, она это знает.
- Не только у тебя проблемы. Давай не будем об этом сейчас, все очень не просто. Я обещаю, что зайду вечером, и мы поговорим. Тебе ведь тоже есть, что мне рассказать?
Я кивнула, соглашаясь. Выпроводив его за дверь, не раздеваясь, плюхнулась на кровать, и полчаса, ни о чем не думая, тупо смотрела в потолок, пока мамин настойчивый звонок заставил меня подняться и взять трубку. Иначе бы она сама пришла узнавать, что у меня произошло, и почему ее единственная дочь до сих пор не подает признаков жизни. Не слишком вежливо ответив, что навещу ее завтра, я, наконец, скинула пальто, принявшись нарезать круги по пустой квартире. На полках и шкафах скопился толстый слой пыли, она выглядела пустой и нежилой, словно тут никогда никто не жил. За полгода я совсем отвыкла от одиночества, давящая пустота угнетала. Сходив в ближайший магазин, накупила кучу нормальной еды, а не той бурды, что продают в английских супермаркетах, принялась готовить ужин на двоих. Звучит почти романтично, хотя романтики в этом мало. Да, и кулинар из меня никчемный.
День прошел в вытряхивании пыли из ковров и выметания паутины по углам.
Комолов пришел только к десяти вечера, когда я уже собралась было лечь спать, так и не найдя себе достойного занятия на вечер. Мы просидели с ним почти до глубокой ночи, изливая друг другу душу. Оказывается, полгода мне не с кем было нормально поговорить. Его тяготил брак и ревность жены, но у них сын. Я не знала, как разобраться в своих бой-френдах и в себе. Отец после развода, как рыба, выкинутая из воды. И со всем этим нужно было что-то делать...
Брат, жених, друг,… я рада, что он и его твердое плечо, в которое я всегда могу поплакать, есть в моей жизни. Без него мой мир давно бы рухнул.
- Знаешь, я влюбилась в тебя сразу как увидела, - призналась я впервые в жизни. Сейчас в этом не было скрытого подтекста, просто констатация факта. – Мне было шесть, и вы с Татьяной пришли к нам домой.
- Он был молодым профессором, а она его аспиранткой. Ему сорок, а ей двадцать восемь, она считала его почти идеалом. Но отец никогда им не был. Господи, я осуждаю собственную мать. Ты мне тогда показалась жутко заносчивой. Ходила за нами с Петькой хвостом и все время молчала.
- Ха-ха, - рассмеялась я, ныряя в воспоминания. – Это потому что вы все время меня прогоняли. А помнишь, на мой одиннадцатый день рождения я призналась тебе в любви, а ты сказал, что я слишком мала для тебя. Я проплакала всю ночь. Хочешь еще кофе?
Стас кивнул, поднимаясь с табурета:
- Сиди, я сам сварю, - он колдовал возле плиты. И это было настолько привычным, потому что это и его дом тоже. - Но я очень быстро поменял свое решение. Помнишь, как мы встречались украдкой, потому, что боялись, что родители осудят нас?
- Пока отец не увидел нас целующимися возле метро. Я так боялась его гнева, но он просто сказал, что ты единственный кому он может доверить меня, кроме себя самого.
- Он и сейчас может мне доверять, я никогда тебя не брошу. - Это правда. Стас налил себе кофе, а мне чая, сев напротив меня.
- Знаешь, а он ведь пообещал меня Тому раньше, чем тебе, - неожиданно сообразила я.
- Вот поэтому у нас ничего и не вышло, - поддел меня он, и мы вместе расхохотались. – Отец любит решать все за других, но иногда он бывает прав. Тебе нужно вернуться в Лондон, ты не сможешь все время прятаться в Петербурге от него. Верней от них, вы так и ничего не решили. Ляль, ты не сделала выбор, признайся в этом хотя бы себе.
Сведя брови на переносице, я серьезно взглянула на него:
- Сделала, я выбрала себя и душевное спокойствие. Я и Том не подходим друг другу. Если б это было не так, то всего этого не было бы. Расставания, Роберта… Это напоминает нас с тобой, только закончилось быстрее.
- У меня появился конкурент?
- Ты вне конкуренции. Дело даже не в этом... Мне двадцать четыре, я хочу семью и детей. Стас хотел меня перебить, но я жестом показала, чтоб он дал мне договорить. – Ни сегодня, и возможно, ни завтра, но в обозримом будущем. Английские мальчики точно не подходят для подобного. Том сам большой ребенок, совершенно неприспособленный к взрослой жизни.
- А второй? Вы поговорили? – спросил Комолов.
- Ты вообще слышал, что я тебе только что сказала?! Семья, дети… Паттинсон еще дальше от этого чем Старридж, – засмеялась я, обнимая пальцами дымящуюся кружку. – Скажи, у меня есть малейший шанс, что ты бросишь Аньку и женишься на мне?
- Ляль, шанс есть всегда, но ты первая сбежишь от меня, - он поцеловал меня в щеку, и был как всегда прав.
- Вы должны поговорить с этим твоим Робертом, потому что до сих пор застряли в прошлом. Ты точно, я вижу, как оно не отпускает тебя. Нельзя строить будущее, живя воспоминаниями.
Я только пожала плечами, опустив глаза, тем самым, признавая его правоту:
- Боюсь, у нас с Робертом они разные.
Комолов ушел от меня глубокой далеко за полночь, а я заснула только под утро, остаток ночи, пытаясь заставить мысли не суетиться в голове. Наверное, все-таки стоит завести себе попугайчика, пусть будет меня по утрам своим чириканьем и скрашивает одиночество вечером.
«А лучше нормального мужчину», - подсказала мне Маринка, моя закадычная школьная подруга, зашедшая в гости на следующий день, узнать подробности лондонской жизни и отвлечь свою непутевую подругу от очередной порции выскребания пыли с углов. И не то, чтобы бы я была совсем против, но как показывала практика, со мной отказывались жить даже тараканы. А мужчины очень быстро переходили в ранг лучших друзей и уходили на вольные хлеба.
Жизнь как дерьмовый сериал, где все встречаются со всеми. Хотя, какой у меня шанс встретить мальчика с улицы и выйти за него замуж? Ноль целых одна десятая, пока отец не извел его окончательно бесконечными проверками на вшивость. Мне нужен муж полярник, приезжающий в гости раз в три года. Так уж вышло, что я с детства варюсь в одном котле с определенным кругом людей. Шаг вправо, шаг влево – расстрел. Нет, конечно, можно послать все к черту и закрутить роман с кем-то нормальным. Летом, после расставания с Йханом и очередного приступа депрессии, я даже два раза сходила на свидание с обычным мальчиком, с которым познакомилась в кино, чувствуя себя крайне не в своей тарелке. У меня квартира в центре Петербурга, отец в Лондоне и несколько слишком пафосных друзей, а он приехал с Твери, снимает квартиру напополам с приятелем и максимум может себе позволить сводить девушку в кино или местную забегаловку. Возможно лет через десять, он и будет чего-то стоить, потому что не глуп, но пока… Я, конечно, в этом плане совершенно не привередлива, но спустя два часа стало очевидно, что говорить нам, собственно говоря, кроме набора стандартных фраз не о чем.
Предположим мы начали встречаться… Поженились, как вариант. Я бы родила ему красивых детей, он бы работал, приносил какие-то деньги, которых все время не хватало. А что дальше? В обществе моих друзей и родственников мой муж явно чувствовал себя не в своей тарелке, а брать деньги у моего отца не стал бы. Дальше скандалы, непонимание и как результат развод и девичья фамилия. Отец бы еще и позлорадствовал потом: «Я говорил тебе дочка…». Что касается меня лично меня, то дети и муж это замечательно, то чего я всегда хотела, но превращаться в домохозяйку… Сомнительная перспектива с любой из сторон.
Анализируя всех моих парней, можно сделать не хитрые подсчеты: один вполне успешный архитектор, парочка актеров и на сладкое режиссер. Сис-админ явно не вписывался в этот недлинный список. Я горе-пиарщик с замашками дизайнера, фотографа и режиссера. Никогда не считала себя птицей высокого полета, все, что у меня есть - заслуга отца, но, наверное, моя персона тоже из себя что-то представляла. На Краковском фестивале меня хвалили.
Сделаем окончательные выводы… Имя: Ольга Владжемировна Бознанская. Так себе имечко, родители поиздевались над ребенком. Возраст: почти двадцать четыре. Ни так мало для человека, который так и не понял, чего хочет от жизни. Род занятий: не определен. Застрелите меня семеро, если это произойдет в ближайшее время. Жизненная позиция: дура со стажем.
Я поправила фото на полке, на котором мы со Стасом, обнявшись, улыбались в объектив во время его выпускного в университете, тогда никто из нас не мог предположить, что все закончится. Отец купил эту квартиру авансом к будущей свадьбе. Я как сейчас помню, как он впервые перенес меня через порог. Мы клеили дурацкие оранжевые обои и варили слипшиеся макароны на электронной плитке, потому что газовую увезли прежние хозяева, а на новую денег не было, просить у родителей мы не смели. Прожив в этой квартире вдвоем полтора самых счастливых года, он уехал в Лондон.
Лондон - рассадник неудач в моей личной жизни. Если б Стас тогда не поехал на стажировку, то я бы, не бросилась как декабристка вслед, не застала его с этой девицей и не встретила бы Роберта. Если б я не встретила Роберта, то никогда бы, не отменила свадьбу. И если б я не поехала бы в Лондон осенью, поддавшись на уговоры отца, то не встретила бы Тома, а потом Роберта, и не сидела бы сейчас одна у разбитого корыта, как та старуха из сказки Пушкина, которая просила слишком многого.
Рождество мы встречали с родителями втроем. Отец небритый и слегка осунувшийся после развода, оставив прежнюю квартиру Татьяне, остановился у мамы, намереваясь в ближайшее время вернуться обратно в Лондон. Это к лучшему, хорошо, что кто-то присматривает за ним в такое непростое для него время. Мне было жалко на него смотреть, и я не знала, как лучше сообщить родителю, что намереваюсь остаться в Петербурге. Собравшись с духом, и памятуя о просьбе Комолова, я просто сказала, что надумала ненадолго задержаться в России. Это все что пришло в голову, а потом что-нибудь придумаю что-нибудь более вразумительное.
- Значит, ты решила остаться? – спросил он, подливая мне вина, когда мы ужинали в тесном семейном кругу. Сегодня сочельник, я почти забыла про это, как и про многое другое, погрязнув в рутине нездоровых мыслей.
- Решила... на время. После праздников собираюсь искать работу. Может быть, Комолов и Ян пожалеют свою беспутную сестру и возьмут к себе секретаршей. Мам, тебе не нужен секретарь с амбициями директора? – рассмеялась я, стараясь казаться беззаботной. Дома это выходило гораздо лучше, родной воздух давал силы не свихнуться окончательно.
Мама растерялась:
- Мне нужен дизайнер. Не хочешь попробовать?
- Могу, - я положила себе целую тарелку оливье, поражаясь, как жила без привычной пищи полгода, – если ты не боишься растерять всех клиентов.
- А как же работа в «Select»? И кино? – напомнил отец, больше всех переживающий за мою дальнейшую судьбу.
- Боюсь, они переживут мой отказ. Тощие модели и похотливые фотографы сомнительная перспектива. А кино, что кино.… Не вышло, ну и что. Зато я попробовала и поняла, что это не мое. Секретарь вашей дочери подходит больше, коммунальные счета пока никто не отменял. В интернете пишут, что ЖКХ опять повысило тарифы, а у меня почти сто квадратных метров…- я засмеялась, правда немного истерично, уже почти неделю находясь в каком-то пограничном состоянии между глубокой апатией и затянувшейся истерикой.
- Оля, прекрати… - мама цыкнула на меня. – А мальчик Чарльза? Вы поссорились?
- Нет, не поссорились. Это фактически невозможно, - подобных вопросов я боялась больше всего. Можно врать Маринке, улыбаться и говорить что все отлично Комолову, но маму моими нехитрыми манипуляциями не проведешь. - Просто я решила пожить дома. Англия мне не по климату. Кажется, это называется вернуться к истокам. Что в этом такого? Я сегодня на допросе? И прекратите так смотреть, у меня все чудесно! – Все край, я чувствовала, что сорвалась, все напряжение этих дней вырвалось наружу. - Займитесь лучше своими отношениями, вам уже не семнадцать. Может, хватит бегать направо и налево, съехались бы и жили вместе! Как вы не понимаете, что никто кроме друг друга вас терпеть долго не будет! Вы же оба ненормальные, которые ни о чем кроме работы думать не могут. Отношения требуют отдачи, а у вас даже на нас времени никогда не было! И детей таких же наплодили! – толи у меня с головой не все в порядке, то ли вино, которое подливал мне отец, было крепленым, но я собиралась им высказать все. - Яну уже тридцать один, а он не женат и не собирается этого делать, потому что проводит все время на работе. Да, что и говорить, он живет на ней. Петька меняет девок чаще чем носки, но если вы его спросите, то половины из них он даже имени не знает, зато ты можешь им гордиться, папа, твоего сына уже сейчас считают талантливым и перспективным. А я.… Со мной вам не повезло больше всего! Пожалуй, на Пете стоило остановиться. Мне двадцать четыре. Я не умная, чтобы делать серьезную карьеру, не красотка, чтобы зарабатывать хотя бы на этом, и не талантливая, что бы строить из себя непризнанного гения. Не перебивайте только, я вполне объективна по отношению к своей персоне и не собираюсь из-за этого топиться. У меня нет работы, нормальной профессии и со мной отказываются жить даже тараканы, - на этом моменте я разревелась, уткнувшись лицом в мамино плечо. – И вообще меня никто не любит…
Поплакаться в родительскую жилетку оказалось эффективной терапией, потому что когда я через два часа выходила из их дома, на душе было как-то через чур спокойно, как в могиле. Петька в очередной раз выиграл спор, отец помаятся немного и вернется к маме. Почему-то я была в этом уверенна, и даже рада за них. Они нужны друг другу.
Дома, сообразив, что сегодня сочельник и приличные девицы гадают на суженых-ряженых, положила под подушку расческу и произнесла заветные слова. Бред какой-то, никогда не верила в эту чушь, но кто-то же это придумал.
Мне снился Конногвардейский бульвар и каштаны в цвету, а еще там был…предположительно суженый. Но кто он я так и разобрала. Помню, бежала за ним, а он все ускользал от меня и его образ терялся в безликой толпе. Только каштаны и глубокое питерское небо.
Наутро я окончательно решила, что все это полная и ерунда, не став забивать голову пустяками. Чему быть, тому не миновать.
*****
Первые дни я только и делала, что ходила в гости или принимала визитеров, сама не понимая, откуда у меня взялось столько знакомых. В мою квартиру люди стекались, словно паломники в Мекку. Через дня четыре я уже готова была скрываться у родителей или, собрав вещи, нагло переехать к Яну, но скорей всего отдельные личности найдут меня и там. Признаться честно, такая бурная жизнь имела свои плюсы, она помогала не думать о том, о чем я думать совершенно не хотела. И лишь когда я оставалась одна в своей постели, мысли начинали плодиться быстрей, чем комары летом в подвале нашего дома. Сотни дум и не одной здравой маленькой мыслишки.
- Тебе надо съездить отдохнуть, - заявила Катерина, одна из моих немногочисленных подруг. Будучи от природы крайне корыстным существом, я пригласила ее и Маринку к себе вечером перед торжеством в честь моего двадцатичетырехлетия, чтобы нещадно эксплуатировать подруг как кухарок. Я бы еще и Божену позвала, как главного семейного кулинара, но они с отцом вернулись в Лондон через день после Рождества. У сестры начинались занятия в школе.
Марина и Катя были полными противоположностями друг друга, что часто служило причинами их конфликтов и междоусобных перепалок, на которые никто уже давно не обращал внимания. С Маринкой мы учились в одном классе, и именно я познакомила ее с Темкой, после чего зареклась больше никогда не подрабатывать свахой. Она, по сути, не плохая, но порой слишком активная и взбалмошная, даже для меня. С Катериной я ходила в художку. Она единственная кто мог заставить меня хоть что-то делать на композиции, которую я теперь не могла. Впрочем, живопись и рисунок тоже не входили в число моих любимых занятий. Скорей художественная школа бы моей обязанностью прилежной дочери.
- Наотдыхалась, спасибо, - грубо ответила я, пытаясь выскоблить остатки картошки из под ногтей. Все-таки кулинария не мое призвание. Помощники в приготовление салатов пришлись как раз кстати.
- Ляль, ну разве в Лондоне можно отдыхать? Там сыро и противно, как на морском дне. Тебе на море надо, ты сейчас бледнее штукатурки.
- Кать, ты говоришь совсем как моя мама. Какое море? Мне бы с жизнью разобраться…
- Заодно и разберешься, - подала голос Маринка, мелко нарезая крабовые палочки, подозрительно оранжевого цвета. Вот у Тома тоже сегодня праздник, он наверняка не режет никаких сомнительных крабов. – Морской воздух полезен для работы мозга, он у тебя порой отказывает. Как на счет недели в Марокко?
- И горячего восточного аниматора? Нет, спасибо, с некоторых пор я не завожу курортные романы, - засмеялась я.
- А, по-моему, это неплохая идея. Поехать куда-нибудь на море, - Катя забрала у меня из рук нож, видимо опасаясь за мое и свое здоровье, потому что я активно им размахивала, пока говорила. – Хочешь, спрошу у мамы про горячие туры?
Я махнула рукой, давая им полную свободу действия, наверняка зная, что поддамся на все провокации. Этих двоих мне не переиграть, особенно когда они организуют коалицию против меня. Лучше сразу сложить оружие и принимать все как данность.
- Может, DVD включим, пока разбираемся с закуской? Как на счет «Сумерек»? – предложила Катерина, но видя мое серьезное лицо, тут, же оговорилась, - я пошутила, расслабься. Лялька, а ты ведь счастливица, хоть и не понимаешь этого. Знаешь, сколько девчонок мечтают оказаться на твоем месте?
- Даже не представляю, - я закатила глаза. Вот за это я предпочитаю парней подружкам, они никогда не лезут к тебе в душу без разрешения.
- А зря. Половину из них волосы готовы на себе рвать, чтобы только рядом постоять, а ты получила сразу двоих. Твоего Тома хотят меньше, но тоже хотят. Я вступила в его группу в "В контакте".
- Я передам ему, что в России у него есть преданная фанатка. - Этот разговор начал напрягать, я всеми силами старалась уйти от неприятных расспросов. – Будем смотреть «Историю Адели Г», - наконец, выбрала я самый слезливый фильм, тем самым прервав все расспросы.
Полтора часа мы резали салаты и вздыхали над историей непростой судьбы дочери Виктора Гюго. Особо сентиментальная Катерина, кажется, пустила слезу или это был лук. Но одно я наверняка знала, как только пойдут титры, Маринка накинется на меня с расспросами и ничто ее не сможет удержать от тотального допроса с применением запрещенных приемов.
Так все и произошло.
- Значит так… - начала свои умозаключения Марина. - Ты приехала к отцу, встретила Тома, и соответственно Роберта. Я тут кое-что погуглила на досуге…
- Маришь, избавь меня от этого чудовищного слова «погуглила», - тут же одернула ее Катя, помешанная на грамотной речи.
- Не перебивай. Ваши фотографии с Нового года в сети. И ты на них есть, - торжественно сообщила она. – Правда, твое имя не упомянуто, ты вроде как числишься, как «неизвестная блондинка», но мы тебя узнали. - Вот ведь какая, все равно все разведала, находясь за две тысячи километров. Не одним, так другим способом.
- Дашь автограф? - не выдержав, захихикала Катя. – А может, познакомишь с Паттинсоном, раз он тебе не нужен? - она саркастически подняла бровь, и я, не выдержав, бросила в нее очищенную морковь, но видимо у меня косоглазие, поскольку она, не долетев, упала в миску с очистками. – Если что я в команде Роберта. Он очаровашка, и помниться ты была в него до безумия влюблена.
- Разлюбила, - мрачно заявила я.
- Он ей так и не позвонил, когда… - Марина осеклась, поймав мой тяжелый взгляд, - пусть теперь локти кусает. Кто не успел, тот опоздал.
- Вы что совсем с ума посходили? Какая разница: позвонил – не позвонил, любит – не любит! Я вернулась домой и собираюсь искать работу.
- Ну-ну… - послышалось в ответ.
Ближе к ночи, не выдержав, мы открыли бутылку вина и начали подъедать салаты. На часах было уже за полночь, а в Лондоне еще только девять часов вечера. Тут я, наконец, собралась с духом или алкоголем в моей крови, и решила позвонить Тому, поздравить с Днем Рождения. Вообще-то трусливая часть меня предпочла этого не делать, вариант «с глаз долой, из сердца вон» наиболее привлекателен, но мне он никогда не подходил.
На другом конце провода послышалось ставшее привычным «Да». От звука его голоса у меня не учащался пульс, и сердце не опускалось в район желудка, ничего подобного из того, что пишут в романах, никогда не происходило, это другое. Моя жизнь, словно картина из кусочков пазла, а Том недостающий элемент, чтобы сложить мозаику. Рядом с ним я всегда чувствовала себя завершенной. А сейчас кто-то неосторожной рукой сломал картину, перемешав пазлы.
- С Днем Рождения, - наконец заговорила я, выдержав некоторую паузу для проформы.
- И тебя, Toffee, – спустя несколько мгновений ответил Старридж. Посчитал все-таки, значит, пока не сильно пьян.
На самом деле, мы родились с ним в один час, но в разные дни из-за разницы во времени между Лондоном и Санкт-Петербургом. Том как истинный джентльмен был старше меня на двадцать пять минут. Сотни случайностей и совпадений, ведущих нас друг к другу, оказались просто случайностями и не имели скрытого подтекста.
- Как мой подарок? – пошутила я, дабы заполнить пробелы в нашем разговоре.
Опять пауза, кажется Старридж раздумывал над ответом.
- Почти готов, - усмехнулся он, так словно задумал что-то нехорошее.
- Хорошо тебе повеселиться и не напивайся в хлам. Паттинсон не дотащит тебя до дома, потому сам скорей всего уже не стоит на ногах. Вся надежда на Сэма. Еще раз с Днем Рождения.
- Тебя тоже.
Повесив трубку, я рухнула на диван, почти забыв все свои принципы, готова была собрать все свои вещи и вернуться обратно. Только зачем?
Катя села рядом и начала перебирать волосы, не говоря ни слова, за что я была ей искренне признательна. Молчание золото.
- На, пей! Вино тебе уже не поможет, - Маринка протянула мне полную стопку водки. Где она ее только раздобыла? Я у себя ничего подобного не наблюдала.
- Зачем? – слабо попыталась сопротивляться я.
- За тем. Я сказала, пей и спать. Утро вечера мудреней, завтра, возможно, все решиться. Мы сами тут уберем, не переживай.
Зажмурив глаза, я залпом выпила содержимое, чувствуя, как обожгло горло. Через минуту мысли стали путаться, а глаза слипаться, и я провалилась куда-то в забытье, едва успев доползти до кровати.
Источник: http://www.only-r.com/forum/38-82-1
