Творчество

Bridges/Мосты
29.03.2024   13:56    
Глава 11. Richmond bridg




Я еду в черном внедорожнике с водителем Роберта по улицам Лондона на запад. В машине пахнет кожей и лавандой. Мне хочется знать, нравится ли этот запах владельцу автомобиля, но я не решаюсь задать вопрос, потому что знаю наверняка, что личную информацию водитель не имеет права разглашать.
Я заставляю себя не думать о встрече с ним. Хотя представляю себе, как все будет. Невероятное возбуждение охватывает меня. Нет, нет. Это не то чувство, не сексуальное возбуждение. Это скорее одухотворительный зуд – так я это называю. Я надеюсь на хорошую работу, отличные снимки и помощь Роберта.
- Что это за мост? - задаю вопрос водителю, когда мы начинаем подъем вверх, по неровным сырым булыжникам, на которых машина начинает вибрировать.
- Ричмонд бридж, - отвечает размеренно он. - Самый старый мост в Лондоне. Восемнадцатый век...
И об этом он может говорить. Он рассказывает о Ричмонде. О том старом районе, который был облюбован русской знатью. Где располагались конюшни, где очень дорогая недвижимость и замечательный парк со множеством тропинок, по которым, как он говорит, хочется плутать.
А мне хочется сделать снимок для свой коллекции. Нет, конечно, ничего особенного и удивительного нет в этом сером кирпичном сооружении, но это самый старый мост, вид которого уносит тебя на пару веков назад. И из уважения к старости, я прошу остановить машину.
Выхожу и вдыхаю влажный воздух, пропитанный особым ароматом растущих вдоль берега трав. Это не тот запах, когда чувствуешь скошенные травы в полях, дома. Это скорее запах жизни иной страны, иной эпохи, иных людей, живущих в этом городе туманов и тайн. Тайн, которыми и ты хочешь себя окружить. Но от самой себя не спрячешься, когда вновь окунаешься в воспоминания. Когда ты понимаешь, что помнишь самый старый мост Петербурга, когда ты помнишь все, что с ним связано.
Лейтенанта Шмидта, Николаевский, Благовещенский – это все названия одного моста. Это тот мост, который описывал в «Преступлении и наказании» Достоевский. Это на том самом мосту для Раскольникова возможно в последний раз раскололась его жизнь. Это тот мост, на котором и моя жизнь когда-то изменилась. Изменилось мое отношение к миру, к самой себе. Я научилась себе врать. И еще можно сказать я повзрослела.
В лицо дул легкий ветерок с реки, воздух пах зацветшими каштанами и липой. И мне хотелось петь… Тогда я встретила его. Только это был не принц, или точнее принц с темной стороной души, который отталкивает тебя, делает больно, но притягивает все сильнее. Как паук укутывает тебя в свои легкие сети, заманивает, и ты уже не в силах вырваться из его обманчивых объятий.
Но начиналось все легко, голова кружилась от количества цветов, подарков, милых исполнений желаний, предугадывания их. Мне казалось, что я обрела крылья, парила над землей. Это он возносил меня так высоко, и я летела, не думая ни о чем, кроме как быстрее набрать высоту, как быть с ним ближе. Просто быть с ним и все.
Это было замечательное время.
Я и не думала, что поступлю в лучший Питерский ВУЗ. Мечты, ведь они такие мечты. Если ты не прикладываешь усилий для их исполнения, они так и остаются только розовыми снами, дотянуться до которых ты смогла бы, если бы не упустила время. Я его, как мне казалось, упустила. Я летала вместе со своим принцем и не собиралась возвращаться на землю, с ее проблемами. Вернул в реальность меня сам Григорий. Он сказал, что я должна получить образование, что нельзя просто так растерять свои знания, для человека важно движение вперед. Я слушалась его во всем. Пошла учиться на платной основе. В престижный ВУЗ, на один из лучших факультетов. Естественно платил он. Но я не придавала этому значения. Такая малость. Он любит меня. А для влюбленных нет преград. Мы доверяем друг другу.
Я пропускала мимо ушей заявления бабушки, что мужчины просто так никогда не платят за женщин. Но я еще была слепа, глуха и тупа. Моим слухом, зрением и мозгами был Гриша. Я слушалась его, как маленькая прирученная собачка. Поэтому так неожиданны для меня стали слова тех, кто меня окружал.
Бабушка говорила: «Он поиграет тобой и бросит. Жестокий романс. Такие люди никогда не предлагают продолжения».
В деканате мне пришлось услышать случайно: «Никаких знаний. Платят за них разные… А потом эти шлюшки работают в правительстве. А некоторые…»
Подруга: «Смотри не заиграйся. И лучше бы тебе предохраняться».
Расстроили и слова одногруппников. У нас была весела дружная группа. Вначале… Потом на меня стали косо смотреть. Меня не приглашали в кино и прогуляться. Парни даже заговаривать перестали со мной. Я начинала превращаться в изгоя. И причиной тому стал Григорий. Его гипертрофированная ревность распространялась, как паутина. Пока не достигла таких масштабов, которые, наконец, открыли мне глаза. Я попросила парня из группы проводить меня после вечерней лекции, но он отказался. Отказался и другой. Тогда расплакавшись, я заставила их рассказать, что причиной тому стал Гриша. Он разговаривал с каждым из них, запугивал и требовал даже в мою сторону не смотреть. Никому не хотелось проблем с «лихим джигитом».
Но, когда я стала ругать своего любимого мужчину, он за пять минут заставлял забыть, что я расстроена. Уверял, что все это ради любви, что они не понимают и завидуют. А он лишь защищает наше счастье.
А однажды я опоздала на лекцию и присела на свободное место рядом с девочкой из группы, а она брезгливо фыркнула и пересела. Так закончилась дружба со сверстниками.
После пар я брела вдоль реки и сама не заметила, как оказалась на мосту. Внезапно я сняла свои розовые очки и посмотрела на себя и свою жизнь со стороны.
Григорий кормил обещаниями о свадьбе, но не говорил, когда. Бабушка ругалась, ненавидела этого «черного черта». Единственная подруга была счастлива с новым парнем, и мои проблемы интересовали ее мало. Получалось, что у меня был только Гриша и все. Поэтому я натянула очки назад, сделала улыбку шире и решила, что все у меня отлично. Лучше и быть не может. Бабушка больше не надоедала, потому что я съехала на квартиру, которую мне снял любимый. Подруга не знала адреса, а в Университете, я перестала на всех обращать внимание. Это всего лишь этап. Нужно сдать экзамены и все. Я пошла вперед, не оглядываясь на чьи-то нелестные замечания.
Я оправдала Гришу перед всеми, даже перед собой. Я оправдывала его всегда. Даже тогда, когда мне предстояло на том же мосту услышать, что мы никогда не сможем открыто быть вместе, что он женится на девушке своей национальности, своей веры и своих законов. Что я всегда буду его любимой женщиной. Ведь любовница – это от слова любовь.
- Нам пора, - из задумчивости меня вырывает голос водителя.
Я киваю ему и забираюсь в машину. Через несколько минут мы подъезжаем к дому на набережной из красного кирпича, в староанглийском стиле. В нем два подъезда или, как говорим мы, питерцы, парадные. Дом утопает в зелени. Первый этаж окутан, как покрывалом зелено-коричневыми листьями вьюна. Я делаю снимок.
Водитель помогает загрузить мои вещи в лифт, и я поднимаюсь на третий этаж, где меня ждет Роберт. Он пытается быть серьезным, но улыбка все равно раздвигает его полные губы.
- Ты вовремя, - сообщает он.
- Я хотела опоздать и заставить тебя понервничать, - парирую я.
- Я и так всегда нервничаю на съемке.
- Ложь, - я мило улыбаюсь и слышу его гортанный смех.
Он берет из лифта немногочисленные сумки и предлагает войти в квартиру.
Здесь очень просторно, даже можно сказать, пусто. Но все оттенки серого цвета просто окутывают уютом. Холла почти нет, приступок с вешалкой сбоку на стене и большим, в рост, зеркалом напротив. Я снимаю пальто и цепляю его на крючок. Расправляю широкую юбку, которая открывает колени, и поправляю воротничок блузки, рассматривая свое отражение в зеркале. Он ждет меня, и мы направляемся дальше.
Дальше огромная комната с четырьмя английскими окнами. Они высотой почти от пола до потолка. Штор нет. В центре стоит огромный диван темно-серого цвета в виде буквы «си», перед ним на стене плазма и что-то похожее на искусственный камин. Возле дивана круглый стеклянный столик со сладостями, а над ним огромная лампа. В углу, шкаф с книгами. Книги стопками разбросаны и по полу. У меня в голове картинки воображаемых фото Роберта здесь между них. Я гоню образы проч.
Он кладет мои вещи на диван.
- Что-нибудь выпьешь? – спрашивает он, направляясь в арку налево от дивана.
- Воды,- прошу я.
- Ты выглядишь довольно уверенной,- делает замечание он.
- Я делаю вид, - сознаюсь я.
Он улыбается и скрывается в кухне. Пока его нет, я успеваю рассмотреть два рисунка в карандаше. Довольно запутанные символы, абстракция, впрочем, выглядит довольно стильно.
-Это?.. – я хочу знать, кто автор.
Он опускает голову, и из-под бровей я вижу его смущенный взгляд.
- Рисовал в дороге. Не помню когда привез. За квартирой смотрит сестра. Решила, что здесь их место.
- Мило…
Он протягивает стакан с водой и сам делает из другого внушительный глоток. Мы пьем воду и молчим. На ум приходят строки Брюсова:

Ты - женщина, ты - ведьмовский напиток!
Он жжёт огнём, едва в уста проник;
Но пьющий пламя подавляет крик
И славословит бешено средь пыток.


Роберт первым нарушает тишину.
- Я подумал, что снимать будет лучше в комнате наверху. Она пуста и там много света. Вы, фотографы, - он добродушно улыбается, делая акцент на слове фотографы, - любите, когда много света.
- Да, спасибо.
Он долго не может придумать, куда поставить стакан, потом я забираю его у него из рук, и он с моими вещами поднимаемся вверх по лестнице, которая расположена сразу за диваном. Я ставлю стаканы на пол возле картин и догоняю его на ступенях.
- Зачем тебе скрипка? – оборачивается он.
- Хочу создать идеальную атмосферу для съемки.
Он многозначительно кивает и приподнимает брови. Я молчу, потому что сама пока не уверена, что будет идеальным для него.
- Здесь, - он показывает рукой на комнату сразу налево от лестницы. Справа еще две двери. У перил стоит статуэтка кошки. Такие обычно продаются в лавках у моря.
- Ты же любишь собак, - удивляюсь я.
- Это подарок, - ровно и холодно отвечает он. И я понимаю, что дальше спрашивать не стоит.
- Знаешь, кто-то сказал. Если человек кормит собаку, то она думает, что человек бог. Если человек кормит кошку, она думает, что она богиня.
Мы входим в пустую комнату, где каждый звук отдается от стен. Комната квадратная с двумя английскими окнами. Одна стена выкрашена в серо-синий цвет, остальные светлый беж. Здесь действительно много света.
- Так ты за кошек? – отвлекает от размышлений о съемке Роберт.
- Я за всех, - отшучиваюсь я. – И за черепашек тоже.
- Да… Черепашки очень, - он молчит, подбирая слово, – успокаивают.
И я не могу сдержаться и фыркаю от смеха. Это нервное. Я чувствую напряженность, которую мы пытаемся преодолеть, разговаривая о глупостях.
Роберт ставит сумки на пол и хлопает в ладоши, затем трет ладонями бедра и, наконец, убирает руки в задние карманы джинсов. Я в это время стараюсь решить, где лучше снимать на светлом фоне или все же на фоне стены, выкрашенной в темный цвет.
- Итак, - говорит он. – Чем я могу помочь?
- Нужен барный стул. Высокий.
- Хорошо, - он направляется к двери.
- И..
- Есть у тебя какой-нибудь мягкий свитер. Что-то простое. Но приятное.
- Поищу, - улыбается он.
Пока его нет, я распаковываю вещи. Достаю пару светоотражающих зонтов, штатив для фотоаппарата, камеру. Собираю все ближе к окну, чтобы поймать послеполуденный свет. Хотя свет сегодняшнего дня вряд ли можно назвать ярким. Тучи лишь изредка разрешают выглядывать солнцу.
Он появляется совершенно неожиданно. Сначала приносит стул, точнее табурет, без спинки. И я устанавливаю его. Потом он появляется второй раз в темном свитере с отложным воротником. Его волосы уложены гелем. На щеках меньше щетины. Он готов. Я предлагаю присесть на высокий табурет.
- А всякий там макияж? – он жестикулирует пальцами возле лица.
- Я люблю естественность. И потом ты помнишь, могу одним пальцем…
- Ха… Мне понравились твои фото Сэма, Сиены, Тома. Ты отлично…
- Не надо, - прошу я.
Он молчит в ответ. И на нас снова давит тяжелая тишина. Я понимаю, что между нами здесь, в этой комнате что-то происходит, но мы стараемся не замечать этого. По крайней мере, я не хочу знать, что это. Я помню, как мне было мучительно больно, от прикосновения его руки там, на Альберт бридж. Поэтому я предпочитаю думать о работе.
Пока я поправляю на нем свитер, прикасаюсь ладонями к его щекам, чтобы немного наклонить голову, поправляю выбившийся локон, в кармане его джинсов начинает дребезжать телефон. Он отключает звук и убирает айфон назад.
- Прости, - извиняется Роберт.
Я отхожу к камере и, настроив объектив, делаю несколько первых снимков. Телефон вибрирует в его кармане, и я слышу этот сводящий с ума звук вибрации.
- Ответь, - получается немного раздраженно.
Он очень сильно извиняется, встает со стула, вытаскивает телефон и выходит из комнаты. Непослушный локон возле уха вновь торчит. До меня доносятся обрывки фраз. Я не хочу слышать, но он разговаривает возле двери, и я становлюсь свидетелем разговора.
- Привет, Вик. Как дела? – очень воодушевленно
Тишина.
- Да, я здесь. Поужинать? Сегодня? Вечером? Я…
Дальше я не могу разобрать, и это злит меня. Я отвлекаюсь, достаю из кофра скрипку, смычок. Немного настраиваю инструмент. И оборачиваюсь на Роберта. Он внимательно наблюдает за мной. На лице осторожное удивление.
Я играю первые аккорды Пятой симфонии Бетховена.
- Так это правда? – у него непроницаемое лицо.
Я останавливаюсь.
- Что? – я чувствую изменение настроения.
- Ты играешь?
- Да, - с вызовом отвечаю я. – Присаживайся.
Он как-то сразу весь собирается. Настороженно присаживается на табурет и старается принять ту же позу, что была до звонка. Его спина расслаблена, одна нога стоит на перекладине табурета, руки опускаются между ног, и он хватается за сиденье.
- Леонардо Давинчи, работая над портретом Джоконды, распорядился, чтобы все время, пока она позирует в его студии, там звучала музыка в исполнении струнных. Улыбка модели была отражением звучавшей музыки.
Я вывожу первые аккорды, смычок ласкает струны. Это «Ангелы и Демоны» Бетховена, композиция, которая звучала в фильме «Код Давинчи» с Томом Хенксом. Я смотрю Роберту в глаза. Они холодны. Я останавливаюсь.
- А ты думал, я соврала? – я в своей стихии.
- Надеялся, - слух улавливает сталь в его словах. Он напряженно сглатывает.
- Ну, задай главный вопрос, - ехидничаю я.
Он не смеется. Я останавливаюсь, перекладываю смычок в руку со скрипкой. И, смотря ему в глаза:
- Он говорил, что так я буду лучше чувствовать, - я стаскиваю одной рукой свои трусики и отбрасываю их в сторону.
Мне важна реакция. Как говорил Гектор Берлиоз: «Скрипка способна ко множеству явно противоположных оттенков экспрессии. Она обладает силой, легкостью и грацией, передает мрачное и радостное настроение, мысль и страсть. Надо только уметь заставить ее говорить».
Роберт закрывает глаза, борьба. Желваки двигаются на лице. Я не даю расслабиться, продолжаю играть. Если игра на рояле создает романтическую обстановку, то скрипка, это доказано, угнетает, заставляет думать, переживать, сострадать. Звук скрипки влияет на сердце.
- Почему ты никому не рассказала? – это его вопрос, после того, как он смог побороть злость.
Я прекращаю играть, оставляю скрипку возле штатива и подхожу к камере. Его выразительное лицо просто светится эмоциями. Я делаю столько снимков, что мне хватит для всех испытаний и экзаменов. Я щелкаю затвором даже тогда, когда, не дождавшись ответа, он встает, даже когда подходит и хватает за руку, которой я нажимаю на затвор.
- Почему? – в его голосе угроза. Он очень красив.
- Мне некому было рассказать, - отвечаю я.
Он в смятении.
- Как? А родители?
- Меня воспитывала бабушка. Ей я не могла рассказать, - предвосхищая его вопрос, говорю я. – Боялась за ее здоровье. И потом преподаватель уверял, что все так делают. Что в этом вдохновение.
- Он дотрагивался до тебя?
- Да.
- А ты до него? - с трудом произносит он.
Я молчу. Он вновь прикрывает глаза, сглатывает, выдыхает и дергает меня за руку к себе. Я стою так близко, что вижу бело-серебристую радужку в его глазах и ту самую уверенность и силу. И я не успеваю. Я уже в его объятиях. Он гладит меня по волосам, по спине. Он шепчет, что я могу на него рассчитывать. Он со мной.
- Нет! – кричу я, пытаясь вырваться из объятий. – Не то!
- Да! – ровно и угрожающе уверяет он. – Да!
Я пытаюсь вырваться, я не могу находиться в его объятиях, не могу слышать эти слова. Он не должен. Я не хочу, мне больно. Слишком больно. Все мое тело, словно, в железных кольцах, которые тянут, царапают, раздирают мою оболочку. И я еще раз со стоном произношу:
- Нет.
- Вернись, - просит он.
Чувствую на щеках горячую влагу, она струится, я рыдаю.
- Не надо, - прошу.
Он держит меня за руки у своей груди, которыми я пыталась оттолкнуть его. Я стою у стены. Мне некуда бежать. Почему же он так жесток со мной? Роберт отпускает мои руки и берет в свои ладони мое лицо. Я чувствую его губы на щеках. Я не могу вытерпеть этой нежности. И вновь упираюсь руками в его грудь.
- Все хорошо, - он шепчет, ласкает меня своими мягкими губами. Я не могу сопротивляться. Он обезоруживает меня. Есть только одно оружие против его нежности - похоть. Это моя последняя попытка.
Пытаюсь найти его плечи руками, прижимаю его к себе ближе. Пальцы исследуют шею, кромку волос, затылок. Губы пытаются найти его губы. Я целую его глубоко. Так, чтобы задеть что-то внутри. Коснуться сердца, заставить кровь бежать быстрее.
Роберт отпускает меня, ладони упираются в стену за моей спиной.
- Нет! – он хлопает по стене рукой и отходит на шаг назад.
Я улыбаюсь.
- Ты же хочешь этого? – я делаю шаг к нему, соблазнительно передергивая плечами.
- Нет, я хотел ни этого, - он отступает назад.
- Ты не хочешь меня?
- Нет. То есть не…
Я отворачиваюсь от него на секунду. Привожу в порядок дыхание. И выдаю:
- Пошел ты, Роберт.
- Пошла ты тоже.
- Отлично, - говорю я и начинаю собирать свои вещи. – Придурок.
Он разводит руки в стороны, я слежу за ним боковым зрением, пока складываю зонты и стойки, на которых они крепились.
- Это я-то придурок? – удивляется он. – Ты сама больная на всю голову. Что ты вытворяешь?
Я снимаю камеру со штатива и направляю объектив на него. У Роберта потрясающе прекрасное лицо, когда он злится. Наверное, я выгляжу действительно умалишённой, но я все равно начинаю делать снимки.
- Прекрати, - просит он.
- Ты сейчас чертовски красив и сексуален, - я делаю снимок.
- Съемка окончена. Перестань меня снимать.
Он смотрит себе за спину, на окна, потом опять поворачивается ко мне. Я опускаю камеру и ловлю каждое его движение и слово.
- Ты понимаешь, что рушишь этот шаткий мост, который сама пыталась возвести?
Я не понимаю. И это вероятно видно по моему лицу. Роберт продолжает монолог.
- Ты хотела дружбы. Мы оба понимаем, что, если перейдем грань, никакой дружбы уже никогда не случится.
- Мы оба хотим перейти ее, - парирую я.
- Я не хочу тебя потерять, - еле слышно произносит он.
Я теряю дар речи. Я не могу произнести ни одного сколь умного и доброго слова. Мне кажется, я ослышалась. С точки зрения развития наших отношений, он не мог сказать сейчас мне что-то очень серьезное. Или я не так его понимаю. Или что?
- Я не нуждаюсь в жалости, - все же выдавливаю я.
- Это не жалость, - спокойно отвечает он.
- Тогда что это? – пугаюсь я, встревоженно разглядывая его лицо.
- Это хорошее отношение к тебе. Это дружба.
Мое молчание затягивается. Я продолжаю собирать вещи, убираю камеру и застегиваю молнию сумки. Мне здесь больше нечего делать.
- Я люблю собак, а ты черепашек, - внезапно Роб пытается призвать к себе на помощь юмор. - Ты видишь у нас разные вкусы. Мы не поймем друг друга никогда. Будем ругаться, как черепашка с собакой. А так есть шанс не потерять друг друга.
- Ты совсем другое хотел сказать, - поправляю его я.
Он молчит, не решается. Затем вываливает на меня свою правду:
- Я понял, что ты хотела. Ты хотела расплатиться со мной. Своими методами. Я и забыл, что ты называешь себя…
- Шлюха, - напоминаю я.
- Наташа, - он качает головой. – Наташа, ты мне ничем не обязана. И уж тем более, не обязана спать со мной. Я не прошу платы. Можно просто сказать спасибо.
- Ты манипулируешь мной, - возражаю я.
- Я пытался направить тебя в другое русло. Я пытался понять тебя, быть нежным, - его руки постоянно в движении.
- Это жестокая нежность, - с вызовом бросаю я и хватаю все сумки.
- Я помогу.
- Не стоит.
Я направляюсь к лестнице.
- Перестань. Тебе тяжело.
- Хватит думать за меня, что мне хорошо, а что плохо. Я могу позаботиться о себе, - завожусь я.
- Да, конечно. Я не спорю.
Я слышу его шаги у себя за спиной, на лестнице.
- Водитель отвезет тебя. Я позвоню.
- Не надо.
- Поезжай в машине. Так, по крайней мере, ты не застудишь себе ничего без нижнего белья, - огрызается он.
Я разворачиваюсь к нему у выходной двери, хватаю свое пальто и яростно пытаюсь натянуть рукава. Смотрю в упор, хватая сумки. Надеюсь, что мой взгляд сейчас говорит обо всем, что я думаю. Но говорю только:
- Спасибо.
Открываю дверь и выхожу.
_________________________________________________________
Спасибо всем, кто прочитает новую главу и оставит несколько слов. Я вернулась ;)


Источник: http://www.only-r.com/forum/38-370-5
Из жизни Роберта Nurochka Nurochka 1008 26
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]
Форма входа    

Категории          
Из жизни Роберта
Стихи.
Собственные произведения.
Герои Саги - люди
Альтернатива
СЛЭШ и НЦ
Фанфики по другим произведениям
По мотивам...
Мини-фанфики
Переводы
Мы в сети        
Изображение  Изображение  Изображение
Изображение  Изображение  Изображение

Поиск по сайту
Интересно!!!
Последние работы  

Twitter            
Цитаты Роберта
"...Когда ты действительно кого-то любишь, такие вещи, как богатый он или бедный, хороший или плохой, не имеют значения."
Жизнь форума
❖ Вселенная Роба - 13
Только мысли все о нем и о нем.
❖ Флудилка 2
Opposite
❖ Суки Уотерхаус/Suki Wa...
Женщины в жизни Роберта
❖ Пиар, Голливуд и РТП
Opposite
❖ Вернер Херцог
Режиссеры
❖ Клер Дени
Режиссеры
❖ Tenet/Довод
Фильмография.
Последнее в фф
❖ Мое сердце пристрастил...
Собственные произведения.
❖ Мое сердце пристрастил...
Собственные произведения.
❖ Мое сердце пристрастил...
Собственные произведения.
❖ Мое сердце пристрастил...
Собственные произведения.
❖ Мое сердце пристрастил...
Собственные произведения.
❖ Мое сердце пристрастил...
Собственные произведения.
❖ Мое сердце пристрастил...
Собственные произведения.
Рекомендуем!
4
Наш опрос       
Какая роль Роберта Вам больше нравится?
1. Эдвард/Сумерки. Сага.
2. Тайлер/Помни меня
3. Эрик/Космополис
4. Якоб/Воды слонам!
5. Сальвадор/Отголоски прошлого
6. Жорж/Милый друг
7. Тоби/Преследователь Тоби Джагга
8. Седрик/Гарри Поттер и Кубок огня
9. Рэй/Ровер
10. Дэниел/Дневник плохой мамаши
11. Гизельхер/Кольцо Нибелунгов
12. Арт/Переходный возраст
13. Ричард/Летний домик
14. Джером/Звездная карта
Всего ответов: 506
Поговорим?        
Статистика        
Яндекс.Метрика
Онлайн всего: 15
Гостей: 15
Пользователей: 0


Изображение
Вверх