БЬЯНКА
Рабочий день подходил к концу. Я машинально протирала столики, думая о завтрашнем дне. Совсем скоро у Роберта закончатся съемки. Он ни разу не заметил меня в толпе. Я хорошо пряталась...
Зачем же я пряталась?
- Прошу прощения.
Я чуть не подпрыгнула. Не слышала, как кто-то подошел со спины, пугая меня.
- Да?
Повернулась и выронила тряпку – передо мной стоял, возвышаясь могучей горой, его охранник, Дин.
- Д-добрый в-вечер, - отчего-то заикаясь, пролепетала я.
- Добрый. Я хотел вам кое-что сказать, Бьянка.
Сердце мое колотилось, как сумасшедшее. Он знал мое имя. Он хотел мне что-то сказать. МНЕ.
- Завтра у вас выходной, и, наверное, вы придете к месту съемок, как обычно делаете. Но они закончатся раньше. А вечером актерский состав собирается вот здесь. – Дин протянул мне листок с адресом. – Это ресторан. После семи они будут праздновать окончание съемок. Роберт будет там.
- Но почему...
- Через сутки он улетит – просто чтобы вы знали. Не упускайте свой шанс. Я не стану вмешиваться.
В горле у меня пересохло. Я смотрела на него во все глаза... Десятки вопросов теснились в моей голове, но я не смогла высказать ни одного. Он улыбнулся мне и ушел. Все же этот Большой Дин очень странный. По какой-то причине проявил понимание, будто загадочным образом проник в мою голову на какое-то время, прочел тайные мысли и захотел помочь. Я не могла его понять, но то, что услышала, было грех игнорировать. Такой шанс вряд ли представится еще раз. Я ничего не теряю, кроме возможности...
И я пришла по тому адресу. Никакой толпы, никакой шумихи – даже странно. В ресторан заходить не решилась, потому что была бы там на виду, не говоря уже о вероятном конфузе с заказом по астрономической цене. Нет, я не наряжалась, не готовилась к судьбоносной встрече как-то по-особенному. Разве что сердце колотилось, казалось, везде, словно разрослось до немыслимых размеров, словно я сама стала одним большим сердцем, или это моя несуразная любовь стала слишком большой и так и норовила вырваться наружу, не боясь запретов, насмешек и отторжения.
Не надо, глупая. Сиди тихо. Ты во мне, а может, ты – это вся я, но все равно помолчи. Я только поцелую его. Поцелую и отпущу... Ты ведь родилась, потому что он есть, не требуй ничего, просто будь. Момент настал. Их небольшая компания вышла на улицу и остановилась под навесом, о чем-то беззаботно болтая. Я незаметно пристроилась к ним, будто так и надо. Гуськом. Бочком. Остановилась чуть в сторонке, не отрывая от него глаз. Колени мои ослабели, легким стало не хватать воздуха. Смогу ли я быть такой смелой, такой безрассудной? «Я ничего не теряю», - шепнул внутренний голос.
Они обнимались, прощаясь. Смеялись. И он смеялся громче всех, добродушно, как ребенок. Это был самый искренний смех. Он освободил мое глупое сердце.
Как же так, мы же договорились. Сиди тихо. Молчи, любовь. Но она не послушалась, вырвалась, и...
«Тук-тук. Слышишь?» Он оглянулся. Нахмурился. «Нет-нет, не хмурься! Это всего лишь тихий стук. В твое сердце. Ненадолго».
Он остался один на мгновение. Мое мгновение? Сейчас или никогда.
И я шагнула к нему. Обвила руками плечи, словно это ни к чему не обязывающее дружеское объятие, как все предыдущие. Ладони легли ему на шею, пальцы спустились под вырез футболки. Что такое поцелуй? Больше, чем касание губ. С ним я расскажу без слов маленькую историю своей большой любви, прежде чем вернусь из сказки обратно. С улыбкой растворюсь в собственной мечте, благодарная за исполнение заветного желания.
«Открой мне... ответь...»
РОБЕРТ
Отличный вечер был. Чудная компания, вкуснейший ужин. И увлекательные съемки позади, и результат интересной работы впереди, и вообще, жизнь хороша! Давно я так не расслаблялся. Церемония прощания затянулась, как и следовало ожидать, но как же со всеми не обняться. В общем, подставляя щеку, я склонился к очередной девушке из компании – до этого она стояла дальше, под темным навесом. И вдруг...
Мои руки взметнулись, чтобы так и остаться разведенными – в одной толстовка, в другой пустота. Потому что она целовала меня. То есть... действительно целовала! Не легонько и не по-дружески. На миг я ошалело застыл оттого, что теплые девичьи губы доверчиво раскрылись, прильнув к моим. Они не требовали, они только давали. И поцелуй был таким... вкусным... И все это было...
Мысль ускользнула прежде, чем я понял, что сам целую ее, поддаваясь нежному напору. Я не прикасался к ней, но ощущал поглаживание пальцев на шее, запах кожи, волос. Тепло... К своему стыду я причмокнул, не отрываясь от нее. Приятная дрожь прошла по телу, отозвалась в позвоночнике. И, будто срикошетив, кольнула болью в груди. Где-то слева.
Что такое поцелуй? Касание губ. И даже если не только губ... ничего особенного в этом нет.
Не было. Раньше. Но прежде чем я это осознал, все закончилось. Растворилось в реальности, и я увидел лишь силуэт вдали. Ведь я ее даже не рассмотрел. Темноволосая невысокая девчонка, от которой пахло чем-то пряным, манящим, но не приторным, не провокационным. Цветами? Мандарином? В общем, офигительно пахло. Да и вообще я офигел. От ее дерзости. Оттого, что она так неожиданно взяла меня в плен, буквально атаковала в лоб – и я сдался без боя.
Не знаю, на какое время я завис, потому что голос Дина донесся до меня не сразу и будто сквозь вату.
- Ты чего тут стоишь, как поцелованный?
И правда ведь стою. Один под тем самым навесом.
- Наверное, потому что я поцелованный.
Дин весьма подозрительно откашлялся, чем тут же себя выдал.
- Ты ведь заметил. Не мог не заметить, - добавил я, но он изобразил эдакого дурачка, вероятно, решив отыграться на мне за все вспышки недовольства, которые случались в последнее время.
- Там не моя территория. Я был в режиме ожидания.
- Нашел, когда проявить нейтралитет. Кхм... ты случайно... лица ее не видел?
- Что?
- Я не успел ее разглядеть, понимаешь? Знаю, звучит по-идиотски, - шагая к машине, я пытался не выказывать явного интереса и волнения, но они так и перли из меня. Надо же, сам от себя не ожидал такого пыла.
- Да ладно. Это так важно? Девушка-загадка. Подарила поцелуй и ушла. Забудь.
- Мне понравилось.
- Еще бы.
- Нет, мне... действительно понравилось. Это был не просто какой-то «чмок», - признался я. Дин и бровью не повел, что показалось мне невежливым. Мог бы хоть для вида поддержать.
Я не спал всю ночь, ворочаясь с боку на бок. Я накрывал голову подушкой, будто это могло заглушить внутренний голос. Завтра утром мне улетать, а значит, не стоит искать ее, крутить мозги. Почему я должен, если она желает оставаться неузнанной? Пришла, поцеловала и исчезла. И что она о себя мнит? Что я буду за ней бегать? О ней думать? Вспоминать? Блин, но ведь думаю... Еще как думаю.
Это не прекращалось до утра. Я не позавтракал, и всю дорогу до аэропорта не мог сосредоточиться, отвечал невпопад. Голова болела адски. Дин понимающе смотрел на меня, чем сильно раздражал.
- Что? – не выдержав, выпалил я.
- Ты выглядишь помятым.
- Спал хреново.
- Из-за нее?
- Вот еще. И вообще, люди так не влюбляются.
- Разочарую, но влюбляются.
- Только не я.
- Как скажешь.
- Не понимаю, почему она сбежала? Что это за фигня такая, объясни мне?
- Роберт, не горячись. Ты пугаешь водителя.
- Я вас пугаю? – подавшись вперед, язвительно спросил я у шофера. Тот вытаращил глаза и молча покачал головой. – Вот и я говорю. Горячиться не запрещено. – От резкого обратного движения боль в моей дурной голове обострилась, заставив охнуть. – Ну и гадство, я не выживу без двойного эспрессо. Принесешь?
- Да ты королем стал, как я погляжу, - добродушно хмыкнул Дин, открывая дверцу. Наконец, приехали.
- Будь другом. Если сделаю лишний шаг, моя башка расколется.
- Ладно, посиди пока в машине.
Эспрессо вернул меня к жизни за несколько минут. Головная боль медленно разжала тиски, разрешая шевельнуться. Для эксперимента я осторожно наклонился в одну сторону, в другую – порядок. Улыбнулся водителю, который все еще смотрел на меня, как на шизанутого, и выбрался из машины. Оставалось миновать зал ожидания. Дин появился у входа, провожая меня вперед. Было очень рано, никакого столпотворения, никакого лишнего внимания и ненужного интереса.
- Подожди, я на минутку.
- На минутку куда? – не понял я, резко притормозив.
- По делу, вон туда.
За углом сияла вывеска туалета.
- И не делай такое лицо. Если боишься, пошли вместе.
- Ха-ха. Вали уже, - буркнул я.
Дин скрылся в необходимом направлении, а я невольно усмехнулся, провожая его взглядом. Потом потянулся и зевнул. Как все таки хорошо, когда не болит голова! Жизнь прекрасна. Еще бы знать, кто же...
- Извините. – Кто-то тронул меня за плечо.
Я повернулся, готовый к поклоннице с блокнотиком, но вместо нее увидел ту симпатичную девушку из мексиканского кафе. Это было весьма... неожиданно.
- Вот, вы... ваш друг... забыли.
Она как-то странно смотрела на меня. Ее карие глаза спрашивали о чем-то, чего я не понимал. Они были влажными и теплыми, как южная ночь. И мои глаза не знали ответа, они тоже спрашивали, искали, а она всего лишь протягивала мне упаковку кофе на вынос. Я машинально взял аккуратный подносик с двумя порциями.
- Это капучино.
- Капучино? Но я не пью...
- Не пьете капучино? Значит, я перепутала. Еще раз... извините.
Губы ее дрогнули, и от этого что-то синхронно дрогнуло в моей груди. Мы стояли и молчали, потом она подошла ближе, забирая недавно протянутую упаковку. Что-то смутило меня, но в тот момент я никак не мог понять, что. А Дин уже маячил поодаль, наблюдая эту странную сцену, и почему-то не вмешивался. На эту часть его нейтралитет не распространялся.
- Хорошего полета, - шепнула она едва слышно и медленно пошла по свежевымытому гладкому полу в противоположную нужной нам сторону.
- Спасибо, - запоздало произнес я. Отвернулся и встретил внимательный взгляд Дина.
- Длинный путь она проделала, чтобы отдать тебе этот поднос.
- Наверное. Жаль, никто из нас не пьет капучино. Идем, рейс уже объявили.
- Что ж... идем.
По его невозмутимому лицу пробежала тень, но причины этого я не понял.
ДИН
Надо же, какой болван! А казался умным парнем. Я был о нем лучшего мнения – оказывается, зря.
Но дело сделано, точнее не сделано, и самолет взлетел. В любом случае, пора... Да будет понят мой скромный намек.
- У меня кое-что есть для тебя.
- Что именно?
- Письмо.
Я достал заветный конверт из кармана и протянул Роберту.
- От кого?
- Оно шло к тебе очень долго. Не спрашивай, просто прочитай. Мешать не буду.
Смятение на его лице показалось мне достойным лучшего фильма о любви, но в том-то и заключалась прелесть – оно было не сыгранным, а настоящим.
Он читал, а я краем глаза наблюдал за ним. Казалось, его взгляд впивается в строчки, пропускает их, потом возвращается, и губы беззвучно повторяют какие-то слова, словно так в них поверит сердце. И кадык время от времени ходит вверх-вниз, когда он взволнованно сглатывает. Неужели это сработало? Неужели броня его невозутимости дала брешь? Я хотел, чтобы миг остановился, и он остановился в этом миге, прочувствовал незатейливые слова влюбленной девушки, не изучил их, как сценарий, а впитал, пережил... Проникло ли оно в его душу – ее самое нежное, самое сокровенное?
- Ты читал? – приглушенный голос показался мне громким из-за долгой тишины между нами.
- Не все. Только начало. Вышло случайно, извини.
- И ты только теперь дал его мне?
Он смотрел на меня с упреком, и я знал, что он хочет сказать – мы уже в небе, он не может выпрыгнуть из самолета, он понятия не имел о том, что кто-то ждал его и мечтал...
РОБЕРТ
«...Знаешь, что такое поцелуй, Роберт? Это маленькая вечность любви. Признание. Слияние. Он как близость, ее начало и продолжение, он везде, он всегда... И когда мои губы сольются с твоими, когда наши дыхания соединятся, то же тепло заструится по венам, тот же восторг напитает двоих, и то же волнение переполнит сердца. Моя нежность проникнет в тебя, потому что иначе невозможно, потому что ее слишком много для меня одной, потому что она принадлежит тебе. И я бы не говорила, никогда не говорила, что не хочу большего, но если бы даже ты любил меня, был со мною близок каждой клеточкой кожи, каждым нервом, и твое сердце билось под моей грудью, я бы не переставала целовать тебя и признаваться тебе поцелуями, как ты прекрасен и желанен.
Я буду ждать, даже если ты не придешь. Не перестану мечтать, даже если это смешно. Извини, если в письме будут ошибки, особенно в предпоследнем абзаце, но я не могу его перечитать, потому что лицо мое горит, и руки дрожат. Решиться отослать это можно только ко Дню Влюбленных и только в порыве. Так я и сделаю.
Та, которую ты пока не знаешь.
Твоя.»
Комок сжимал мне горло, и я чувствовал себя именно так, как она писала – лицо горело, руки дрожали. Никогда не думал, что девичье письмо может произвести на меня такое впечатление. Если бы не вчерашний поцелуй я, кажется, мог бы влюбиться в одни эти строки, в весь этот предпоследний абзац, такой откровенно-нежный, чувственный... и будоражащий воображение. В нем было столько тонкого эротизма, столько скрытых обещаний, что я видел слияние губ и сплетение тел между этих строк. Я ощущал тепло дыхания, запах, бесконечность поцелуя...
Я чувствовал себя пьяным. Не мог даже разозлиться на Дина, как он того заслуживал. И, кажется, я кое-что, наконец, понял. Таких совпадений не бывает. В тот же момент я встал, незаметно проверив внутренний карман джинсов на наличие мобильного телефона.
- Роберт, ты куда?
- Не бойся, из самолета не выпрыгну.
- Ты в порядке?
- Более-менее.
Защелкнув замок, я сделал то, что было строго запрещено в полете. Но угрызений совести не испытал – это был экстренный случай. Номер оставался в памяти телефона под кодовым словом «чулан». Не знаю, почему я его не стер, мало того, обозначил.
- Слушаю.
Голос был мужским.
- Привет. Это... кто?
- Тот, кому ты звонишь.
- Нет, явно не тот.
- Почему?
Это был самый странный разговор в моей жизни.
- Потому что я звоню не парню.
- Значит, ошибся номером. Это мой телефон. Пока, приятель.
- Так, стой-ка, погоди, а ты... нигде его не оставлял или в этом роде?
- Оставлял? Да с какой это... – Тут мой оппонент замолчал, будто информация дошла до него спустя время. – Слушай, не отключайся. Я сейчас.
Я ждал какое-то время, пока шумы в трубке не материализовались в уже знакомый самоуверенный голос:
- Вот, теперь говори. Ты тот, о ком я думаю?
Разговор продолжал оставаться весьма странным, пусть я и сам его завел.
- Надеюсь, что нет.
- Лучше не надейся, ведь...
- Парень, у меня все в порядке с ориентацией, я всего лишь ищу одну девушку, однажды звонившую мне ночью из чулана.
- А она тебе зачем?
- Это я ей скажу, если передашь трубку.
- Извини.
- Как это понимать?
- Ничем не могу помочь.
- Но ты же знаешь, о ком я говорю!
- Может быть.
- От нее пахнет мандарином?
- Каким еще мандарином? Ты головой не поехал?
- Я ищу ее, то есть, надеюсь, что ее. Самолет уже взлетел, и я обхожу все правила, но должен знать...
- Мне пойти ее понюхать, что ли?
- Спроси, не целовала ли она меня.
- Час от часу не легче! Подойду и скажу: «Ты случайно не целовала какого-то типа, который звонил тебе в чулан и считает, что ты пахнешь мандаринами»?
- Хорошо, спроси, не целовала ли она Роберта.
- Так и знал, что это ты, Паттинсони, - хмыкнул он, чрезвычайно довольный. Я был сбит с толку. Откуда парень знает, кто я? – Нет, не думаю, что Бьянка тебя целовала. Она приличная девушка.
- А приличные, типа, не целуются? – пробурчал я, но, спохватившись, добавил: - Погоди, эта Бьянка, она кто?
- Девушка.
Да он издевается надо мной. Открыто издевается! Вот бы добраться и навешать, как следует. Но этот нахал держит сейчас единственную ниточку, что ведет к разгадке.
- И как ее найти?
- Ты не понимаешь. Она не хочет. Испугалась исполнения своей мечты, убежала. С какой стати ей тебе на шею вешаться?
- С той же, что и целовать. И письма писать, и звонить.
- Эй, да у тебя мания величия! Напридумывал тут. Бывай, приятель, мне еще работать надо.
И он повесил трубку. Это уже верх наглости. Но я был намерен доставать его сколько угодно, пока не расколется. Нутром чувствовал, что на верном пути. В дверь уже настойчиво ломились, и только тогда я вспомнил, что закрылся в туалете самолета. Пришлось выйти, чтобы кто-то не обделался у входа.
Но я выждал необходимое время и снова позвонил.
- Слушай, парень, не води меня за нос. Я должен знать.
- Мог бы сказать «пожалуйста», например. Где хваленые манеры?
- Пожалуйста.
- Ладно. Может, там и Бьянка была. Она могла говорить с тобой по телефону, но вряд ли тебя целовала, иначе я бы знал.
- Да ты кто вообще? Ее брат или сват?
- Знаешь, отключи звезду и прекрати возникать, будто я тебе что-то должен. А Бьянку не смей обижать.
- Я и не думал ее обижать. И не хотел показаться слишком... напористым. Просто я в полете, я должен знать, стоит ли мне...
- Ты совсем не романтик, да? Или забыл, каково это – быть им? Ты думаешь, стоит ли тебе возвращаться, если она не та, кого ты ищешь? Не стоит.
А этот парень за словом в карман не лезет. Неприятно было осознавать, что он прав. Когда я был романтиком и был ли вообще? Что же произошло, что лишило мою жизнь той самой спонтанности, о которой ОНА писала? Пунктики и галочки – вот что осталось.
- Подумай, Паттинсони. Хорошо подумай, и все поймешь. Она мне ничего не рассказывала, и то догадался. Просто сложи части в одну картину. Сложишь – еще увидимся. Нет – прости. Я не буду помогать тому, кто ее не заслуживает, даже если дразнил когда-то. Ну втюрился человек, с кем не бывает. Любовь зла, сам понимаешь.
- Я бы попросил.
Все таки я ему навешаю, как только доберусь. Как только со всем разберусь, найду ее, зацелую...
Было почти невозможно ждать, терпеть вынужденное ожидание. Но надо было долететь, потом взять билет обратно, чтобы без промедления вернуться. И, если рассуждать трезво, мне было необходимо это время, чтобы решить задачку.
Подумал. Решил. Я долго сидел в шоке, прикрыв лицо рукой, но прятаться было не от кого, разве что от собственной глупости. Ведь все было так очевидно! Так очевидно, что, не будь я в последнее время ушедшим в себя занудой, точно догадался бы. Парень был прав – я веду себя, как заядлый холостяк сорока с лишним лет. Где чувство авантюризма, где радость жизни, порыв? Будто меня, как того хомяка, посадили в колесо и пустили бежать по кругу. И я, дурень, бегаю, не глядя по сторонам.
Разве не смешно, что один миг может изменить всю твою жизнь,
И ты не хочешь разбираться в том, что верно, а что – нет?
Разве не странно, что судьба может сыграть роль
В истории твоего сердца?
("Ain't It Funny", J Lo)
Теперь я бежал, глядя не только вперед, но и вокруг, потому что зал прилета был огромен, а то кафе – маленький островок в океане. Конечно, можно было идти спокойно и искать неспешно, потому что времени у меня было сколько угодно. Я сам его себе подарил, не собираясь отступать.
Дверь оказалась распахнутой, манящие ароматы мексиканской кухни плыли по воздуху, зазывая. Мне бы войти в зал, в этот час полный посетителей, отыскать свободное местечко и скрыться за газетой в лучших традициях романтических историй. Только там, похоже, парни совсем не волнуются. Там все идет, как по маслу – действуй и жди, когда к тебе очарованно кинутся на шею. А меня, скорее всего, ожидает половник. Во всяком случае, на ее месте я бы хорошенько дал себе по лбу.
Я бы так и топтался у входа, как последний неудачник, растерявший в последнюю минуту весь крутой запал, если бы мимо не проходил тот самый официант – юный, загорелый и наглый.
- Кого я вижу! Ты чего не заходишь?
Благо, он не завопил на все помещение свое фирменное «Робертиньо Паттинсони», отчего мое желание как следует ему врезать благоразумно отошло на задний план.
- Она здесь?
Игнорируя посетителей, он остановился в дверях, картинно скрестив руки на груди.
- Пропахшая мандаринами Бьянка? В подсобку пошла.
- Парень, ты нарываешься.
- А ты тупишь, сильно. Сложил, таки, пазл? Она же извелась совсем! Глаза на мокром месте. Нельзя так с влюбленными девчонками.
Прекрасно! Только этого мне и не хватало, поучений птенца. Правда, укол все равно достиг цели, более того, был заслуженным.
- Я здесь не для твоих нотаций. Покажи лучше, куда идти.
Он усмехнулся.
- За стойкой в коридор, направо по курсу во вторую дверь. Не стучи.
Я без труда нашел ее «чуланчик». Тот самый, рабочий. И я по-прежнему не знал, как открыть его без ключа, но надеялся войти без стука, как в ее сердце. Наконец, взялся за ручку, только в тот же момент дверь распахнулась, дав мне прямехонько между глаз. Не очень сильно, но пару искорок высекла.
- Мама мия, да куда ж ты прё...
«Пёр я к тебе и только к тебе», - захотелось ответить, прежде чем она отвела от пылающего лба мою руку.
Наконец, девушка узнала меня и застыла, в точности как в тот первый раз, широко распахнув свои большие карие глаза.
- Что это ты... вы, мистер... тут делаете?
Такой тон обрадовать не мог. Отчего-то она ощетинилась, как рассерженная кошка, даже не думая бросаться мне на шею. Хотя бы на ушиб подула, что ли.
- Только не говори мне «мистер» после такого поцелуя.
Она попыталась пройти мимо, но я не пустил, упираясь рукой в дверной косяк.
- Да не целовала я... что за бред?
Лишь на мгновение нечаянно прильнула ко мне, но этого хватило.
- Это была ты, Бьянка.
Казалось, ее смутили даже не мои слова – неожиданная ласка в голосе, чем я бессовестно воспользовался. Мягко подтолкнул девушку назад, в темноту, привлек к себе и поцеловал.
«Открой мне... ответь...»
Ее рот был упрямо сжат, и моя рука, нежно, нетребовательно поглаживая, прошлась по изгибу спины.
- Да что это вы... себе позволя... – потеряв бдительность, начала было Бьянка, но я только этого и ждал.
На этот раз захваченные врасплох губы раскрылись, ответили пылким моим – потому что иначе просто не могли.
«Я бы не переставала целовать тебя и признаваться тебе поцелуями, как ты прекрасен и желанен». Мои ладони нежно охватили ее лицо, наши дыхания снова опьяненно слились. Ее сердце отчаянно билось под моей грудью, пальцы сжимали футболку. Не знаю, сколько времени мы не отрывались друг от друга...
Не знаю, сколько мгновений прошло, прежде чем я впервые обнял мою Бьянку, бережно, благодарно.
- Прости, что не понял... тогда, перед отлетом.
Распустив ее волосы, я провел по ним губами, носом, вдыхая свежий, сладкий запах мандарина. Волнение сделало мой голос хриплым, и слова, звучавшие во мне с того момента, как я прочел их, стали сокровенным обещанием:
- Лицо мое горит, руки дрожат, и когда я буду любить тебя, буду с тобою близок каждой клеточкой кожи, каждым нервом...
Едва дыша, она приложила ладонь к моим губам. Медленно обвела их контур, потом смущенно шепнула:
- Не мечтай, что это случится слишком быстро.
- Я буду ждать, пока не придешь. Буду мечтать, даже если это смешно.
Она посмотрела на меня, и даже в темноте я увидел слезы в этих бархатных глазах.
- Ты запомнил.
- Запомнил... Потому что никто никогда не говорил мне такого. Тем более, не писал... и если я немножко влюбился в тебя с первого взгляда, немножко с первого звонка и еще больше с первого поцелуя, то после этих слов...
- Роб, о каком звонке ты говоришь?
Увидев замешательство на ее лице, я загадочно улыбнулся.
- Из чуланчика.
- Но как... это был ты? Как же...
Не раскрывая всех интриг новоиспеченной компании сводников, я молча притянул Бьянку к себе, чтобы в очередной раз закрыть ей рот самым приятным способом.
БЬЯНКА
Внезапно тьму прорезала резкая вспышка, от которой заболели глаза. Я не сразу поняла, что это зажегся свет – я вообще плохо соображала в тот момент. Но почувствовала, как напрягся тот, кого я все это время весьма плотно обвивала руками и ногами, сидя на тумбочке в углу.
- И кто это у нас тут прячется? – весело подначил Винченцо под дружное улюлюканье и смех.
- Эй, закройте дверь с той стороны! – не имея ни сил, ни желания разжать объятия, притворно возмутилась я.
Роберт, лицо корого видела только я, сделал большие глаза и почти беззвучно спросил:
- Там нет папарацци?
- Нет, только кучка друзей.
Кроме шеф-повара в засыпанном мукой переднике в проходе стояли чрезвычайно довольный собой Антонио, к которому льнула симпатичная блондинка, невозмутимый Дин и мой широко раскрывший рот братец.
- Там правда он?
Тут Роберт повернулся, приподняв одну бровь:
- Это кто спросил?
- Ну ничего себе. – Казалось, отвисшая челюсть Фабри никогда не вернется на место. Так ему и надо! За все «чмок-чмок» и «влюбилась», даже если это чертенок был прав.
- Так, Бьянка, твой отец напутствовал меня оберегать твою честь, потому не разрешай затаскивать себя в тесный чулан даже этому твоему...
- Робертиньо, - подсказал Антонио, еле сдерживая смех.
- Погасите-ка свет перед уходом, - безжалостно оборвала их я, утонув в самых красивых в мире глазах. Теперь я бы написала целый трактат о них, и о его губах, и о носе, и даже об ушах. И даже о своих – ведь именно так влюблена, по уши. Потому лишь рассмеялась, когда Винченцо на полном серьезе заявил:
- Пять минут, потом вернусь со скалкой.
Не обращая на него ни малейшего внимания, я обвила руками шею Роберта, чтобы снова поцеловать.
Вот она, моя маленькая вечность любви. Вот оно, счастье. И вовсе не на мгновение.
......................................................................................................................................................
Спасибо всем, кто прочел этот запоздавший мини-фанфик или сонг-фик, в общем, романтическую историю, которую мне очень хотелось закончить. Надеюсь, она подарила приятные минуты, улыбнула, настроила на романтичный лад. Напишите о впечатлениях, буду очень рада!
И пусть наши мечты сбываются, даже если кто-то считает их смешными...
Источник: http://www.only-r.com/forum/38-417-1
