В новом фильме Кристофера Нолана российский актер сыграл подручного олигарха Андрея Сатора (Кеннет Брана) — брутального Волкова, человека не слова, а дела. Мы расспросили Колокольникова о том, как он попал в «Довод», как снимался фильм, как работает Нолан и все ли было понятно в сценарии с первого раза.
— Расскажите о Нолане. О нем много слухов ходит: для кого-то он диктатор, для кого-то визионер, для кого-то — гениальный фокусник…
— Ну, как вам сказать… Крис, наверное, в каком-то смысле режиссер-новатор. Он ни на кого не похож. Нолан — большая личность, очень сосредоточенный, немножко даже где-то… Ну нет, наверное, не аутист, но он настолько интроверт… У него, например, нет своего смартфона — только кнопочный телефон. Он не любит все эти гаджеты, технологии, его это все просто очень отвлекает.
Кажется, что у него в голове постоянно крутятся все эти идеи, картинки, все время происходит мыслительный творческий процесс. Очень любит свою работу, настолько ей отдается, что дай бог каждому. И, главное, он смог свои авторские идеи (которые, если на них посмотреть с другого угла, очень фестивальные, артхаусные даже) превратить в мощный зрительский, массовый продукт. Сумел их реализовать на все сто процентов благодаря визионерскому масштабу. Режиссеров, которые могут делать интертеймент для умного зрителя, мало — тем более, делать так, чтобы хотелось этот фильм несколько раз посмотреть. Плюс Нолан сам пишет сценарии, то есть все это рождается в его голове. Он прежде всего режиссер-визионер, складывает пазл, а все мы являемся элементами этой большой картины.
— Да, некоторые его фильмы не просто хочется, но и приходится смотреть по много раз, чтобы во всем разобраться во всем. А вы, скажем, «Интерстеллар» сразу поняли?
— В принципе да. Если знать немного теорию квантовой механики, физики и интересоваться устройством нашей Вселенной, то в фильмах Нолана видишь научные факты, которые он просто популяризировал. Там же все доступно. «Интерстеллар» — это история про чувака, который в космосе застрял между шкафами. Яндекс как раз делал исследование про то, по каким фразам люди ищут фильмы. И вот кто-то не помнил, как называется «Интерстеллар», и забил в поиск: «Про мужика, который застрял в космосе между шкафами». И все сразу понятно.
— А «Довод» про что?
— «Довод» — это про чувака, который запутался сам с собой. Про человечество, которое запуталось немножко. Но как запуталось, так и распуталось. Но потом опять запуталось. И так до бесконечности.
— Вы это сразу поняли, как сценарий прочли?
— В целом да. Это все равно настоящая головоломка, как любит Крис. Но, мне кажется, фильм получился очень доступным для понимания. Нолан все равно создает такие проекты, которые заставляют тебя думать, но при этом они массовое зрелище. Там у всего есть научная подоплека, поэтому будет интересно с этим разобраться, как-то исследовать, дополнительно что-то почитать.
— Вы увлекаетесь популярной наукой?
— Да, я это все очень люблю. Мы же знаем, из чего состоят вода или кислород. Космос — это тоже часть нас, как мы можем его игнорировать, не интересоваться? Я никогда не отделял наше существование на планете от существования нашей Вселенной, потому что мы часть космоса. Как можно это разделять? Мы же все висим в пустоте.
Мне очень понравился документальный сериал «Планеты» про историю Вселенной, как все зарождалось. Есть такой британский популяризатор и ведущий Брайан Кокс, физик, профессор, и вот он очень просто это все рассказывает, очень увлекательно и интересно. Наука ведь сложная вещь, и если ты ею занимаешься, то тебе нужно найти какие-то другие слова, чтобы все объяснить простым людям. Кокс рассказывает так, что многое понятно, и Нолану, мне кажется, в «Доводе» тоже это удалось.
— А не помните, какой у вас был главный научный вопрос к сценарию «Довода»?
— Там много вопросов всплыло. Не могу рассказывать подробно, но там есть определенное физическое существование, которое не совсем соответствует обычному. Ты можешь просто идти, а можешь идти… по-другому. Я просто не понимал, как он эти вещи собирается воплотить визуально. Потом уже во время съемок стало понятно, что так и собирается, как написано.
— Вы имеете ввиду инверсированное время? Но это же, наверное, просто пленка идет назад?
— Нет.
— Что, реально вы прямо отыгрываете течение времени вспять?
— Ну, конечно. Есть еще главное отличие Кристофера Нолана от других режиссеров. Назовем это отличие аналоговым. Все, что вы видите у него в кино, — все это происходит по-настоящему. Никаких зеленых экранов и компьютерной графики. Если надо разбить самолет, то этот самолет будет по-настоящему врезаться в здание. Верьте мне, я свидетель. То же самое касается абсолютно всего, что происходит в кадре. Так как «Довод» про течение времени, про физические законы этого течения, про то, как время может идти в обратную сторону, и так далее, то, соответственно, все в нем, включая людей, течет в обратную сторону. Короче, при вот этом натуральном подходе Нолана представляете, с чем столкнулась съемочная группа? Вот вам задачка, дорогие товарищи. Пожалуйста, воплощайте. Так что все почесали затылки и давай воплощать.
К примеру, есть сцена, где все идут назад, дерутся задом наперед и тому подобное — то, что называется инверсией. И вот мы с группой начинаем постепенно это все разрабатывать: идем вперед, записываем на айфон и проматываем в обратную сторону. Смотрим, повторяем движения, так же репетируем драку, записываем, смотрим сцену в обратную сторону и уже репетируем именно обратный ход. Но это капля в море, поверьте мне. Вся погоня на шоссе тоже ведь в инверсии снималась, в режиме реального времени. Двигатели и систему автомобилей переделали, чтобы машины могли ехать задом с большой скоростью. Все эти поездки мы отрабатывали на отдельном полигоне, бывшей взлетной полосе военного аэродрома. Потом уже снимали на реальном 8-полосном шоссе, которое полностью блокировали. Это, наверное, была самая большая съемочная площадка в моем опыте, протяженностью 7 км.
Или сцены, где мы говорим наоборот. Есть специальное приложение на айфоне, которое записывает диалог и выдает инверсионный вариант. Вот мы его в таком виде заучивали и потом произносили.
— Звучит просто невероятно! Не представляю даже, чего стоит все это организовать.
— У Криса, безусловно, очень сильная командная работа, иначе ничего бы не получилось. Понятно, что актеры отвечают за игру, художники — за визуал, операторы — за съемку, но для Нолана очень важно каждое из этих подразделений, для него мы все прямо тяжелая дисциплинированная армия, которая отвечает за реализацию его идей. В течение полугода, с графиком по 16—18 часов работы, со всеми бесконечными переездами. Такое очень сконцентрированное производство. В кино же обычно как: тут пошутил, там посмеялся… Вообще кино — это весело, это такая тусовка и какое-то постоянное общение. Крис при этом создает высокий уровень концентрации, эта работа требует твоего постоянного вовлечения. Съемки шли в семи странах, в пяти из них — Эстония, Италия, Англия, Норвегия, и США — я был практически весь съемочный период, меня не было только в двух поездках. И вот 150 человек съемочной группы путешествуют по миру, их забрасывают, как десант, то в Индию, то в Норвегию — тут все департаменты должны быть максимально включены в работу. Тем более что мы снимали на пленку 70 миллиметров, и это тоже целая отдельная история: пленку надо все время разряжать, ее вывозили проявлять в Лос-Анджелес, потом привозили назад, потом рассматривали материалы… В общем, крутой процесс, очень интересный.
Крис каким-то образом собирает вокруг себя всю энергию, и после съемок ты можешь только лечь спать, больше ничего. Он тебя как в черную дыру засасывает, в сингулярность свою эту.
Продолжение следует...
|
