Роберт Паттинсон и Уиллем Дефо играют главные роли смотрителей маяка в штате МЭН, которые в 1890-е годы сцепились в битве воли, когда шторм кипит и снаружи, и внутри, в триллере режиссера фильма «Ведьма» Роберта Эггерса.
В захватывающем представлении, насыщенном диалектом того периода и всплесками все нарастающего безумия, пропитанного ромом, Уиллем Дефо и Роберт Паттинсон играют опытного хранителя и его нового младшего помощника на Маяке, застрявших в изоляции на скалистом острове Мэн в 1890-е годы, когда предполагаемые четыре недели одиночества растягиваются все дальше и дальше по мере того, как все более враждебной становится обстановка.
После беспокойного дебюта в 2015 году с фильмом «Ведьма», в котором нас погрузили в самые темные уголки умов семьи изгнанных пуританских колонистов Плимута 1630-х годов, писатель-режиссер Роберт Эггерс новым фильмом подтверждает свою репутацию мастера готики Новой Англии.
Как и предыдущий фильм, «Маяк» сильнее с точки зрения пьянящей атмосферы и медленно растущем страхе, чем с точки зрения повествовательной ясности сюжета, а его яростные повороты по пути к кульминационной развязке могут оттолкнуть часть аудитории. Но режиссер, работая в паре со своим братом Максом Эггерсом в качестве со-сценариста, создал еще одну уникальную галлюцинаторную историю, на этот раз смешивая морскую легенду с древней мифологией, земными знаниями лесоруба, сверхъестественным внушением, всепоглощающим ужасом и бурлящей паранойей одиночества.
Как и «Ведьма», фильм изобилует множеством деталей, характерных для той эпохи, и он кажется слишком затянутым для камерного фильма двух актеров, но ради его бодрящей оригинальности он стоит того, чтобы его посмотрели, подогреваемые интересом к экстравагантному таланту братьев Эггерс.
Эта оригинальность черпает вдохновение из множества источников, начиная от Моби Дика до Сияния, и местами напоминая атмосферу документального фильма Роберта Флаэрти «Человек Арана». Снова объединившись с кинематографистом Ярином Блашке, Эггерс снимает фильм в чернильных текстурах черного и белого и в квадратном соотношении сторон Movietone, характерном для конца 1920-х и начала 30-х годов. Формат дает особенно богатое изображение лиц Дефо и Паттинсона, которые ничего не скрывают.
С самого начала Эггерс втягивает нас в атмосферу потустороннего одиночества, когда пронзительный луч маяка пронзает густой белый туман. Нервно-звенящая Атональная партитура Марка Корвена из меди, деревянных духовых и ударных смешивается со сложным слоистым звуковым ландшафтом грохочущих волн и жалящего ветра, и звуками сирен, которые можно было бы принять за крики китов или рев морских чудовищ.
Томас Уэйк (Дефо) и Эфраим Уинслоу (Паттинсон) впервые появляются в кадре, смотрящие прямо в камеру, их серьезные лица говорят нам, что тесному сожительству этих двух "фитилей" не суждено пройти хорошо. Затем камера отступает, чтобы показать блестящую работу дизайнера Крейга Лэтропа, полномасштабный Маяк, здание коммунальных служб и каменный коттедж охраны, построенные с нуля и расположенные в вулканической скале мыса Форчу в Новой Шотландии.
По сочной характеристике, в которую Дефо с поистине театральным наслаждением впивается зубами, Уэйк – старый моряк с дикими глазами, спутанной бородой и хромотой на негнущихся ногах, часто сопровождаемой пердежом. Он ясно дает понять, что он здесь главный, жестко управляя Уинслоу, пока тот занимается черной работой типа очистки цистерны, мытья полов и растопки печи. И сразу становится колючим собственником, когда молодой новичок просится по очереди поддерживать свет наверху башни. Уэйк настаивает, что именно он и никто другой является «хранителем света», а его ранний снимок, где он голым потягивает ром из жестяной кружки, греясь в лучах маяка, сигнализирует о странной сексуальной энергии, пронизывающей окружающую среду.
Настойчивое требование Уэйка, чтобы Уинслоу держался подальше от маяка, заставляет обиженного новичка еще более нетерпеливо ждать возможности испытать его (маяк), возможно, мистическую силу, и кадры с Паттинсоном, присевшем на лестнице под верхней кабиной, когда вращающийся луч играет на его загипнотизированном лице, являются одними из самых соблазнительных во всем фильме. На самом деле, интерьер башни вместо того, чтобы ограничивать возможности для движения камеры, создает камеру теней и света, которая соответствует психодраме, разыгрывающейся в голове каждого человека.
Уинслоу, немногословный скрытый тип, чей отказ от тоста в их первую ночь на острове наводит на мысль о неприятной истории, связанной с выпивкой, находит в своем матрасе спрятанную фигурку русалки, которая питает его мечты и мастурбационные фантазии. Хотя он старается не касаться своего прошлого, выясняется, что он был лесорубом на Гудзонском заливе, и после темной истории он стал менять работу за работой, надеясь скопить свое жалование и построить дом где-нибудь, где он ни с кем не будет связан.
То, чем был козел по имени Черный Филипп для «Ведьмы», тем стала сварливая Чайка в этом фильме, которая бросала зловещие взгляды на Уинслоу, как будто человек-нарушитель был самой птицей Питти Хедрен. Уэйк, наблюдая за противостоянием своего подчиненного и птицы, предупреждает Уинслоу, что убивать морских птиц – плохая примета, потому что они несут души погибших моряков, встретивших своего Создателя. Но неприятное столкновение с Чайкой заставляет Уинстоу забыть эти слова. С этого момента ветер меняется, предвещая то, что Уэйк зовет «грязной погодой», северо-восточный ветер, который превращается в страшную бурю, портит их провизию и гонит громовые волны, которые разбивают всю дорогу в коттедж.
Тост, которым Уэйк предваряет каждую вечернюю трапезу, завершается словами: «Бог, слышащий, как катятся волны, соизволил спасти просящую душу». Но ни Уэйка, ни Уинслоу никак нельзя назвать просителями, тем более что алкоголь – единственное, что их поддерживает. И в то время, как Уэйк держит свой дневник под замком так же строго, как и кабину маяка, вне пределов досягаемости, решимость Уинслоу раскрыть секреты старшего напарника превращает их существование в обостряющуюся битву воли, ужасное столкновение мятежа и безумия.
Дефо в своей стихии, сочиняет забавно высокопарные соленые стихи во время немного старомодного монолога Уэйка, в то время как Паттинсон кажется менее уверенным, борясь с неустойчивым акцентом. Но он становится все более властным, когда Уинслоу, чья истинная личность в конце концов раскрывается, восстает против власти Уэйка. Оба актера привносят бодрящую осязаемость в свою игру, а также комичность в некоторые сцены, особенно в ночь пьяного разгула, в которой они превращаются то в загульных моряков, то дровосеков, прежде чем погрузиться в грязный медленный танец, как измученные любовники. Временами кажется неясным, будут ли они драться или трахаться.
С самого начала понятно, что никто не выйдет из этого заключения целым, но Эггерс, его актеры и впечатляющая команда профессионалов, в которой ключевую роль сыграл саунд-дизайнер Дамиан Вольпе, делают головокружительное падение главных героев захватывающим зрелищем.
Перевод: uzhik, специально для only-r.com
