*4.04-10.58*Вопрос: У меня вопрос к
Дэвиду Кроненбергу и Роберту Паттинсону. Хочу спросить о вашем
сотрудничестве. Дэвид любит шутить о том, что он очень ленивый режиссер,
но я ни на секунду не поверил в это, потому что у него особый подход в
работе с актерами. Вы, Роберт, в каждой сцене этого фильма, и мне
интересно, как вы работали друг с другом, ведь это так отличается от
ваших прежних работ. Было бы хорошо, если бы первым ответил Роберт.
Роб:
Не думаю, что ты ленивый. Лучшее в тебе, как в режиссере, то…это
интересно, потому что у Дэвида есть привычка уходить в свой трейлер
после каждого отснятого дубля. Большинство режиссеров просто находятся
на площадке, наблюдают за съемкой. И я всегда задавался вопросом, куда
ты уходишь, я понятия не имел, куда ты исчезаешь постоянно. Возможно,
чтобы включить телевизор и отсмотреть все отснятые кадры, но как мне
казалось, он просто идет поспать. И это интересно, потому что на съемках
люди постоянно задают массу вопросов, и я думаю, режиссеры устают от
всего этого, работая с актерами таким образом, перестают слушать. А
Дэвид так внимательно слушает, когда снимается сцена, вникает во все
мельчайшие детали, и ты просто знаешь, что когда ты что-то чувствуешь в
сцене, он видит это, и это такое облегчение. Это заставляет тебя
обращать внимание на то, что ты делаешь и прислушиваться к себе.
А
что касается сцены с Бенно…у нас не было репетиций и мы вообще не
обсуждали эти моменты. Но я помню, ты сказал о размещении камер и о том,
насколько это будет влиять на нашу игру. Мне кажется, многие актеры и
режиссеры отказываются брать в расчет работу камер, для них это неловко
что ли, будто: «Нет, все равно нет никакой разницы…». Они не учитывают
того, что камеры тоже играют важную роль в съемках, и мне кажется это
нелепо. Намного лучше, когда происходит откровенный разговор об этом:
«Если камеры будут стоять здесь, то твоя игра будет выглядеть лучше». То
же самое и с расстановкой актеров в кадре, это тоже работа режиссера,
но у меня никогда раньше не было такого рода опыта.
Дэвид: Очень
интересно. Нужно будет подумать об этом. Это правда, я имею в виду, мы
знаем, что последние двадцать две минуты фильма довольно насыщенные, Роб
остается один, и я знал заранее, что об этой сцене – и она абсолютно
такая же, как в романе – люди скажут, что она очень театральна. Конечно,
можно укоротить эти двадцать две минуты и снять маленькую сцену, но это
не будет фильмом, это будет театр. И разница заключается в том, что
здесь ты работаешь с камерой, используешь при этом определенные линзы, и
получаешь эффект от этих линз, от передвижений камеры; насколько ты
близко подходишь к актеру, или наоборот, отдаляешься от него. Для меня
эти последние 22 минуты – сущность фильма. И еще раз скажу, что для меня
сущность фильма – это лицо человека и его речь. Ничего эпического,
просто говорящий человек – для меня это и есть сама суть. Таков мой
подход. И да, это правда – я уходил в трейлер, чтобы просмотреть кадры,
развитие сюжета и все в таком роде. Я абстрагировался от общения на
съемочной площадке, и таким образом мог подумать о кадре, ведь когда вы
приходите смотреть фильм, то не видите съемочную площадку, вы видите
только то, что происходит на экране. Так что я сосредоточился на этом, и
конечно, я вижу и вникаю во все, что происходит на съемках.
Вопрос:
Нам сказали не задавать вопросы о вампирах, но мы имеем дело с
кровососущими капиталистами. Я бы хотел задать вопрос Дэвиду Кроненбергу
и Роберту Паттинсону. Как вы справлялись с созданием этого персонажа,
ведь актеры приходят к вам со своим актерским багажом, с прошлыми
ролями? И пользовались ли вы частично этим багажом или полностью
игнорировали, играя эту роль?
Дэвид: Скажу вам, что мы никак не справлялись с
этим. Легко сказать, что этот персонаж, Эрик Пакер, вампир или
оборотень Уолл-Стрит, но на самом деле, это довольно поверхностно. Он
реален, в фильме это реальный человек. И вы знаете, актер не может
играть абстрактное понятие, ты не можешь сказать актеру: «Ты символ
капитализма, я хочу, чтобы ты сыграл это». Я имею в виду, как это можно
сыграть? Нет, это реальный человек с историей и своим прошлым. И история
– это не «Сумерки», а «Космополис». Скажу лично за себя – я не думал о
своих прошлых фильмах, когда снимал этот фильм, вообще не думал, будто
их никогда не было, и это не имело для меня значения. И такие же мысли у
меня по поводу прошлых работ Роба - у него много фильмов и сыгранных
персонажей, но ты просто должен игнорировать это. Ты знаешь об их
существовании, но ты создаешь что-то новое и должен помнить об этом. И я
так и сделал, потому что на съемочной площадке прошлые роли никак не
помогут.
Ведущий: [обращается к Робу] Извините, вы хотите добавить что-то?
Роб: О, нет. Он уже все сказал.
*11.25-11.36*
Вопрос: Мистер Паттинсон, вам нравятся прошлые работы мистера Кроненберга, особенно те, в которых много крови?
*12.52-13.03*
Роб: Да, мне очень нравятся его фильмы.
Дэвид: У меня такое ощущения, что он никогда не видел моих фильмов.
*17.55-19.54*
Вопрос:
Первый вопрос - расскажите, как вы готовились к этой роли, и второй –
чему вы научились, играя с такими замечательными актерами, как Джаматти,
Бинош и Амальрик?
Роб: Я провел две недели в своем номере в
отеле, переживая, я был в замешательстве. А где-то за неделю до начала
съемок я позвонил Дэвиду – и должен сказать, мы даже не репетировали и
не говорили об этом прежде - и сказал: «У меня есть один вопрос – ты бы
не хотел немного поговорить о фильме?». А потом мы встретились и ты,
по-моему, тогда сказал, что все это неважно, «просто начнем, и как-то
будет». Что мне понравилось в сценарии – это его ритм. Обычно, когда ты
снимаешься в фильме, то можешь что-то изменить, но здесь мне вообще не
хотелось ничего менять, ни единого слова. [Обращается к Дэвиду] И ты
довольно требовательный в этом плане, вплоть до знаков препинания. И это
проще в каком-то смысле, свободнее себя чувствуешь, потому что, если
начинаешь много размышлять, то это просто глупо – актеры не должны быть
умными.
*21.21-23.25*
Вопрос: Хочу задать вопрос другим
актерам, сидящим за этим столом. Мистеру Паттинсону компанию в фильме
составили Пол Джаматти, Жюльетт Бинош, Матье Амальрик, Сара и Эмили. Вы
все просто появляетесь и исчезаете, появляется ваша сцена, и вы уходите.
Была ли другая динамика на съемках из-за этого или другой подход к
роли, может быть?
Эмили: Это определенно странно, что все мы
встречались с ним, но никогда не сталкивались друг с другом. Но
интересно, что у каждого из нас есть свой мини-фильм с Робом.
Сара:
Да, согласна. И мне кажется, это помогло понять сценарий. Я пыталась
разложить все по полочкам в этом сценарии, сосредоточилась на своем
персонаже и нашей истории, потому что она такая замкнутая. В общем, это
очень помогло, мне как актрисе сосредоточиться на своей работе и понять,
что от меня требуется.
Пол: Да, это интересно, что-то вроде
изоляции, что хорошо для меня. Был только я и Роб, у меня появилась
возможность посмотреть ему в глаза, это было здорово. У нас
действительно получились мини-фильмы, и это хорошо, в каждой сцене
только двое, такое не часто увидишь, так что это здорово.
*27.43-29.18*Роб: Возможно, я сейчас скажу глупость, но, когда я
впервые посмотрел фильм, я даже не задумывался о степени обхвата
проблем в нем. Когда я впервые увидел реакцию людей, все эти вещи о
нигилизме и все в этом роде…мне кажется, что это фильм, полный надежды.
Все журналисты спрашивают, о чем фильм, и я отвечаю: «Не знаю, понятия
не имею». И один журналист, который есть сейчас в зале, сказал мне, что
он о конце мира, и я задумался об этом. Возможно, в каком-то смысле так и
есть, но в нем есть надежда. Он о представлении мира, который больше ни
для кого не имеет смысл, и мне кажется финансы – лучшая метафора для
этого. Здесь есть до абсурда несоразмерно большая власть. Вы говорите,
что он о конце мира, но конца мира не существует, он возрождается. И
если об этом задуматься…когда я смотрю на мир - возможно, я немного
депрессивный, но иногда я думаю о том, что мир нуждается в том, чтобы
его помыли и отчислили. В этом и надежда. Есть сцена в книге, в фильме
её нет, когда Эрик…я чувствую, что выставляю себя идиотом, потому что
этот вопрос адресовался не мне. Но вы ошибаетесь, это полный надежды
фильм.
*30.28-33.05*Вопрос: Мистер Паттинсон, вы как-то
откровенно рассказывали о трудностях жизни с вашей популярностью. Мне бы
хотелось узнать, сравниваете ли вы себя с вашим персонажем, который
заперся в своем автомобиле и наблюдает за миром сквозь его окно.
Роб:
Я не очень хорош в таких сравнениях. Я не сознательно приношу что-то из
своей жизни в работу. Эрик просто пытается найти что-то, это еще одна
сторона той надежды, о которой я говорил. Он не сдается или отказывается
от всего. Мне кажется, это похоже на то, когда иногда возникает такое
чувство страха - ты смотришь на некоторые вещи, и твой мир становится
таким маленьким. Но я бы не сказал, что похож на него. Боже, почему я не
могу просто ответить на вопрос, я вам тут надоел уже, перескакиваю с
одной мысли на другую.
Дэвид: Я попытаюсь объяснить эту связь
между жизнью Роба и жизнью Эрика Пакера, как знаменитости. Они
отличаются, я имею в виду, Пакер создал свой лимузин, чтобы находится в
своем собственном мире, контролируемом и изолированном. И он заставляет
всех, кто работает с ним, приходить к нему, в его собственный мир.
Поэтому я сделал сцену с персонажем Жюльетт Бинош в лимузине тоже, в то
время как в романе все происходит в её квартире, потому что мне нравится
такая структура, что он заставляет всех, с кем работает, приходить в
его странный тихий мир. Потому что, в машине особые звуки, и если вы
ждете шум улиц, звуки колес, то знайте, что она звукоизолирована. Эрик
Пакер вовсе не знаменитость, но он создал свой аквариум, в котором
живет. Роб не такой, он совсем другой человек.
Роб: Мне постоянно казалось, что ты пытаешься меня убить в этом лимузине.
Дэвид: Ну, это личное.
*37.45-38.53*Дэвид:
Хочу упомянуть интересный момент, где Эрик стреляет в своего
телохранителя, что должно быть шоком и неожиданностью для некоторых.
Возникнут вопросы, почему он сделал это. Смысл в том, что весь его день –
это поиски освобождения, и Торвал был тем, кто защищал его, Эрик
находился в его плену, в плену своей собственной жизни. И он просто
пытается убежать от своей жизни, но это вовсе не самоубийство в его
случае - а ведь это единственный способ попрощаться со своей жизнью –
для него эта стрижка – возвращение в прошлое, возвращение в детство,
невинность и чистоту. Эта та динамика, которую я вижу в этом фильме.
Перевод: Оля Кашина
Источник
