«Неуместный трах, или Безумное порно» — радикальный фильм о стыде и сексе Об учительнице, интимное видео которой попало в интернет

На Берлинском кинофестивале показали фильм румынского режиссера Раду Жуде «Неуместный трах, или Безумное порно» — предельно откровенный фильм об учительнице, которой предстоит разбирательство в школе после публикации ее интимного видео в интернете. Название фильма полностью оправдывает ожидание от него — хотя в итоге картину нельзя считать порнографической; это авторский концептуальный фильм о сексе и интимности в эпоху пандемии. Кинокритик «Медузы» Антон Долин рассказывает об этой работе Раду Жуде.

Мужчина и женщина избавляются от одежды и набрасываются друг на друга. Фелляция, ролевые игры с маской, париком и плеткой, кульминация — мужчина сзади. В промежутках между этим всем он и она будут переговариваться с кем-то за дверью — видимо, бабушкой, которая присматривает за ребенком, пока родители заняты. Но дело они все-таки доведут до конца. Если вы не поверили названию фильма Раду Жуде «Неуместный трах, или Безумное порно», посмотрите первые три минуты: ожидания оправдаются с лихвой и даже будут превзойдены.

Впрочем, это все-таки не порнография, а концептуальное, умное, в меру жесткое и весьма непростое по форме авторское кино. Настоящий фестивальный хит, как и другая картина румынского режиссера Раду Жуде с таким же длинным названием «Мне плевать, если мы войдем в историю как варвары» (2018), победившая в Карловых Варах. 

Радикализм Жуде вызовет в памяти другое легендарное событие Берлинале — «Интим» Патриса Шеро, ровно двадцать лет назад получивший «Золотого медведя» и принесший новозеландке Керри Фокс актерский приз. Тогда публика была шокирована сценами несимулированного секса и присутствием съемочной группы в спальне любовников-анонимов. С тех пор утекло столько воды, что подлинный секс в игровом кино перестал казаться художественным завоеванием. Сегодня в этом приеме чаще видят нарушение этических границ и эксплуатацию актеров (искусная и натуралистичная сцена в начале «Неуместного траха…», кажется, все-таки не прожита, а разыграна). 

Изменился сам мир, в котором живут люди, мечтающие о сохранении своего интимного пространства. Об этом и рассказывает фильм. Его героиня, она же героиня открывающего хоум-видео, — школьная учительница по имени Эми (актриса Катья Паскариу показывает нам широчайший диапазон способностей — от откровенной эротики с полным обнажением до умозрительной дискуссии между людьми в медицинских масках — видны лишь их глаза). Снятый ее мужем эротический ролик утек в сеть, и теперь видео никак оттуда не изъять. Его посмотрели и ученики Эми, и их родители. Впереди родительское собрание, которое и решит вопрос о дальнейшем пребывании «порноучилки» (так Эми уже прозвали таблоиды) в престижной школе. 

Голливуд не раз обращался к аналогичному сюжету, каждый раз извлекая из него множество непристойных гэгов и утешительную мораль: любовь и чувства важнее любого компромата. Раду Жуде — мыслитель и провокатор, ставящий иную задачу. Любовь Эми и ее мужа Эуджена не ставится под сомнение, да и не обсуждается вовсе; остается не до конца проясненным и, в общем, неважным даже то, кто слил видео в интернет. Речь только о парадоксальной реакции: действительно ли человек, чья интимная жизнь внезапно стала видимой окружающим, этим скомпрометирован и не может больше занимать положение, сопряженное с воспитанием детей? И почему? 

«Неуместный трах…» снимался в эпоху глобальной пандемии, с соблюдением всех правил — например, в массовых сценах персонажи не снимают масок, а финальное родительское собрание происходит во дворе школы. Время действия стало для Жуде формальным поводом, чтобы выйти за границы привычного — даже лично ему — кинематографа. Он и вообще отличается от других знаменитых румынских режиссеров. Те прославились специфическим стилем и, можно сказать, оптикой: скрупулезный реализм, абсурдистский юмор, предельная скупость в изобразительных средствах. А Жуде не следит за чистотой стиля, он постоянно экспериментирует с формой, его картины непохожи друг на друга, есть среди них даже костюмная историческая «Браво!». Его муза — Клио, а главные ответы на вопросы современности он ищет в проблемном, травматичном, табуированном прошлом. Недаром и его героиня в «Неуместном трахе…» преподает именно историю. 

Под предлогом пандемических ограничений Жуде организует картину как фрагментарный эклектичный триптих, предпосылая ей подзаголовок «Скетч популярного фильма» (в интервью он приводит аналогию с эскизами Делакруа, которые художник ценил не меньше завершенных полотен) и добавляя эпиграф из «Махабхараты» о мире, тонущем в Океане Времени. Демонстрируя потенциал увлекательной остросоциальной комедии, режиссер время от времени как бы случайно срывается на демонстративно незрелищные приемы, раздражая зрителя и выводя его за границы зоны комфорта. 

На протяжении всей первой части фильма под названием «Улица с односторонним движением» знакомая нам героиня идет по городу. Это кажется бесконечным. Иногда по пути Эми говорит по мобильному с мужем или матерью (видео уже утекло онлайн, мы не знаем, каким образом), заходит к директрисе школы обсудить предстоящее родительское собрание, на обратном пути — в пару магазинов и аптеку. Городской пейзаж превращается в психоделическое пространство, перегруженное вывесками, рекламными щитами и самодельными объявлениями, мусором и пустыми, не ведущими никуда символами и слоганами. Камера еще и постоянно отвлекается от целеустремленной героини, рассматривая то оторванную ногу манекена, то случайную аварию, то какого-то старика с арбузом, то пробившийся через асфальт цветок.

По аналогии с порнороликом Эми эту прогулку можно назвать примером урбанистической порнографии: кричащие антиэстетичные образы, не наполненные никаким смыслом, монотонно бомбардируют мозг и демонстрируют не туристическое, будничное и неприглядное, будто бы физиологическое нутро нашего повседневного пространства. Ощущение усиливается отовсюду звучащими ругательствами, в которых даже на слух опознается аналог русского мата, — и ты вдруг ясно осознаешь порнографичность языка оскорблений, на который переходит человек в состоянии стресса.

Если в первой части героиня постоянно куда-то идет и почти не говорит, то в завершающей главе «Практика и недосказанность (ситком)» абсолютно все сидят и разговаривают. Это то самое родительское собрание, которому предстоит решить судьбу Эми. Атакуют ее с разных фронтов, защищается она в одиночку. Унизительный повторный просмотр интимного видео, ставящий ее в положение подсудимой, разворачивается в гротескное судилище, где по ходу дела секс-ролик объявляют «детской порнографией» (ведь его где-то нашли и посмотрели дети!), а учительницу — дешевой шлюхой («приличные женщины не практикуют оральный секс»). Доходит дело до конспирологии и ксенофобии, споров о «грязных цыганах» и еврейском заговоре — по мнению присутствующих, Гитлер был евреем, а Холокост организовал ради того, чтобы выгнать палестинцев с Ближнего Востока и учредить там государство Израиль. В нарастающем абсурде настоящее уже неотделимо от прошлого. И Эми приводит в свою защиту порнографическое стихотворение Михая Эминеску, главного национального поэта Румынии, а немым свидетелем действа становится бюст другого классика, именем которого названа школа, — Никифора Крайника, знаменитого теолога, идеолога фашизма и антисемитизма. Кто победит, решать не персонажам или автору, а самому зрителю. Ведь у фильма три финала, на выбор.  

Центральный сегмент «Неуместного траха…» — восхитительный «Короткий словарь анекдотов, знаков и диковин». В алфавитном порядке Жуде перечисляет понятия, из которых складывается двойная мораль современного обывателя — конечно, не только румынского. Между изображением, словом и пояснением к нему всегда есть некое ироническое несоответствие. Например, открывающая перечень «Армия» — на экране торжественный парад танков — сопровождается рассказом об участии румынских вооруженных сил в подавлении гражданских беспорядков, а «Церковь» — справкой о том, как во время революции 1989 года церкви отказались открыть двери перед демонстрантами, спасавшимися от пуль. «Рождество» (на экране милый вертеп) помогает узнать о срочном уничтожении трех тысяч цыган и евреев в оккупированном Симферополе — чтобы немцы могли встретить сочельник в праздничной обстановке. «Семья» (на экране мальчик со спиной, исполосованной шрамами) — о домашнем насилии в современной Румынии, «Уважение» (на экране фотосессия нарядной невесты с букетом и собачкой на поводке) — о том, что избитым женам в Румынии рекомендуется не будить полицейских своими звонками по ночам и подождать до утра. 

Не обходится и без сексуальной темы. Мы увидим половые органы крупным планом (весьма точно Жуде повторит «Происхождение мира» Курбе), узнаем об этимологии слова «порнография» и о том, что «минет» в Румынии — на первом месте среди слов, которые ищут в онлайн-словарях; второе занимает «эмпатия». Как несложно догадаться, секс в «Неуместном трахе…» не просто элемент провокации или способ привлечь внимание публики, а хирургический инструмент для вскрытия тела социума, пораженного застарелым и вряд ли излечимым недугом. Порнография же — последний островок честности, в котором «быть» уравнено в правах с «казаться». 

В своем словаре режиссер приводит и слово «Кино». Нейтральные хроникальные кадры вечерней автострады и города под снегопадом сопровождаются титрами: искусство подобно щиту Афины, в котором Персей рассмотрел смертоносную горгону Медузу, чтобы отрубить ей голову. Подобно Медузе, нас парализует прямой взгляд на ужасы жизни и истории, но киноэкран служит нам отполированным щитом. Не агитируя своего зрителя, не унижая его пропагандой или идеологией, Жуде вооружает его юмором и скепсисом, и «набросок к фильму» вдруг оказывается сильнее множества полноценных кинокартин, бегущих от правды и порождающих иллюзии.