Выставка история
Выставка о самом известном шпионе среди археологов и археологе среди шпионов открылась в Кельне — она называется "Генезис одного мифа" и проходит в кельнском Rautenstrauch-Joest-Museum. О судьбах авантюриста и авантюризма в ХХ веке задумался специально для "Ъ" АЛЕКСЕЙ МОКРОУСОВ.
Когда в 1906 году 18-летний Томас Эдвард Лоуренс, отправился на велосипеде в путешествие по Франции, чтобы фотографировать старинные замки, никто не предполагал, что за этим последует. Во-первых, из незаконнорожденного сына сэра Чепмена, которым был Лоуренс, вырос последний удачный авантюрист ХХ века. Во-вторых, его вернувшийся из Франции велосипед стал одним из главных экспонатов на выставке в кельнском Музее Раутенштрауха-Йоста, посвященной жизни и деяниям Лоуренса.
Враги называли его шпионом, друзья — разведчиком. Турки, в борьбе против которых он помогал арабским шейхам, очень его не любили и до сих пор не в силах сказать о нем ничего хорошего. Арабы же превозносят как национального героя и склонны скорее идеализировать, чем сохранять объективность.
Обычно истина лежит где-то посередине, но быть в середине — не участь Лоуренса. Он мог бы стать ярким историком и археологом, ведь в 1911-1913 годах принимал участие в раскопках, организованных на Ближнем Востоке Британским музеем, а выпускную работу в Оксфорде посвятил влиянию Крестовых походов на военную архитектуру конца XII века, ее оригинал тоже здесь представлен. Ради нее он в 1909 году проехал с фотоаппаратом 1760 километров по Сирии и Палестине.
Он мог бы стать военачальником: советы, которыми Лоуренс снабжал шейхов, во многом помогли их победе над турками и привели в итоге к созданию нескольких новых государств.
Он мог бы закончить жизнь дипломатом: после участия в Парижской мирной конференции 1919-1920 годов в качестве переводчика и ближайшего помощника эмира Фейсала, он в 1922 году отправляется на конференцию в Каир — уже как советник Черчилля. Там решается вопрос о передаче Ирака и Иордании семье Фейсала. Лоуренс оказывается участником важнейших переговоров, чьи последствия мир ощущает до сих пор: появляется новая политическая карта Ближнего Востока. Он мог бы стать выдающимся литератором: он перевел "Одиссею", а его "Семь столпов мудрости" до сих пор издают в карманных изданиях, что есть признак популярности. А ведь первое издание, готовившееся более десяти лет, вышло библиофильским тиражом в 120 экземпляров; чтобы не разориться, автор опубликовал следом "Революцию в пустыне", ставшую бестселлером по обе стороны океана.
При этом он поступил под чужим именем рядовым в военно-воздушные силы. Тайны хватило на несколько месяцев: газета "Дейли экспресс" разоблачает псевдоним, Лоуренса увольняют, но вскоре он вновь поступает в ВВС, а затем едет солдатом в Индию. На Восток тянуло. Чтобы объяснить эту иррациональную тягу, устроители кельнской выставки не только выстроили в залах бедуинский шатер, но и повесили в качестве экспонатов работы знаменитого фотографа Бориса Беккера. Десятилетия спустя после Лоуренса он запечатлел те же места в Сирии и Иордании, где некогда бывал английский разведчик с задатками археолога,— и даже остатки вагонов на взорванной при участии Лоуренса железной дороге в пустыне, что по-прежнему стоят на путях, ведущих из ниоткуда в никуда (дорога была чудом немецкой инженерной мысли, ее подрыв Лоуренсу не простили не только турки, но и все поклонники технического прогресса). Пейзажи Беккера впечатляют. Еще больше впечатляет скорость, с которой обрастал миф Лоуренса. Американский журналист Лоуэлл Томас в конце войны заснял его в Каире и Иерусалиме — и сделал огромное театральное шоу с фото- и кинопроекциями. Премьера прошла в 1919 году в "Ковент-Гардене", в мировом турне его показали 4000 раз.
Мифу о Лоуренсе мешал сам Лоуренс — еще живой, увлеченный скоростными военными катерами и не желающий возвращаться в политику. Он погиб, как и положено герою не у дел: в 46 лет, нелепо, попав в аварию на мотоцикле, на котором любил гонять не смотря на спидометр. Обстоятельства смерти до сих пор вызывают подозрения у поклонников конспирологии. На ум приходит персонаж другой эпохи и других обстоятельств — Юрий Гагарин. Но, в отличие от первого космонавта, Лоуренс нигде не был первым. Всегда в тени, избегающий публичности, просто делающий свое дело. То ли ученый, то ли разведчик — попробуй тут обнаружить разницу.