Форум Only Rob

Ему было едва за 20, когда его настигла всемирная слава. На счету актера десятки ролей, а на его счетах — десятки миллионов. Он стал идеалом для целого поколения женщин и одним из самых многообещающих актеров своего поколения. Но для Роберта Паттинсона жизнь – не вереница свершений, а путь от противного… к приятному.
Он явно хочет, чтобы вам в его присутствии было комфортно. Он подливает вам чай, предупредительно вытаскивает для вас салфетку из салфетницы, просит разрешения закурить. У актера фильма «Высшее общество», который выходит в российский прокат 11 апреля, странная и трогательная манера постоянно ерошить волосы. В ней есть неуверенность, тревожность, мальчишество.
Он часто и многообразно смеется — хихикает, улыбается, иногда хохочет — обычно над собой, над своими неудачами, нелепыми поступками или словами. Но весь его облик, его мягкие манеры — само отрицание беспокойства. Кажется, что перед Робертом Паттинсоном просто не стоят вопросы, вечно тревожащие всех нас, остальных, — достаточно ли я умен, к месту ли я вот это сейчас сказал, как я, вообще, выгляжу…

Я спрашиваю, как к нему обращаться — Роберт или Роб, он отвечает: да как вам удобно. А ему удобно сидеть у окна? В нью-йоркском кафе после ланча никого, мы можем пересесть туда, где точно не будет сквозняка. Он отвечает, мол, важно, чтобы было удобно мне, ведь это я тут на работе. А он разве тут для удовольствия? — язвлю я, не удержавшись. Роб же без тени сомнения отвечает, что однажды решил: в его жизни все будет удовольствием — и работа тоже. И эта гармония отмечает весь его облик.

От него просто веет спокойствием человека, который знает, по каким поводам нужно волноваться, а какие не стоят и выеденного яйца, на что тратить переживания, а что требует просто принятия решений. «Сугубо делового подхода», как формулирует он. Я завидую ему — не его вселенской славе, не его внешности, не даже его богатству, хотя гонорары каждой из трех главных звезд киносаги «Сумерки» исчисляются десятками миллионов.

Я завидую его непроницаемости для тревог, его желанию быть неизменно приятным собеседником даже для журналиста, хотя он, пожалуй, больше чем кто-либо настрадался от таблоидов. Я не понимаю, как он смог достичь этой просветленной безмятежности, хотя бурные выражения, которые имела его ранняя «сумеречная» слава, способствовали развитию прямо противоположных свойств. И решаю начать именно с этой темы.

Psychologies: Роб, сколько вам было, когда вы стали кумиром всех девочек-подростков на Земле?

Роберт Паттинсон: Когда вышли «Сумерки»? 11 лет назад. Мне было 22.

Вас накрыла всемирная слава. И продолжалась эта буря обожания лет пять, не меньше…

Роберт Паттинсон: И сейчас порой захлестывает.

Так как это все сказалось на вас? Кем вы стали после «Сумерек»? Что в вас изменила ранняя известность? Может быть, травмировала? Логично предположить, что могла…

Роберт Паттинсон: Ох, и до «Сумерек», и после, каждый раз, когда я вижу, как этот вопрос задают кому-то, думаю: сейчас еще один придурок расскажет, как его достали папарацци, какие невероятные слухи о нем распускают таблоиды, как это все не соответствует его чистой и богатой личности и какой это ужас кромешный, быть известным! В общем, моей целью стало не оказаться одним из таких придурков. Но это правда не­удобно — когда на улицу не можешь выйти, а если уж вышел, то с пятью телохранителями, которые берегут тебя от толпы девчонок…
И к тому же, ха, я выгляжу смешно среди них, охраняющих мое, так сказать, тело. Они парни дюжие, а я так, вампир-вегетарианец. Не смейтесь, правда — невыгодный фон. Но я не ищу выгодного фона, а в такой известности вижу… ну, что-то общественно-полезное. Типа: ты тронул какую-то нежную струну в душах, ты помог вылиться чувствам, которые были скрыты, это не твоя, может быть, заслуга, но ты стал образом чего-то возвышенного, чего так не хватало этим девчонкам. Разве это плохо? А в сочетании с гонорарами так и вообще прекрасно… Думаете, цинично?

Совсем нет. Просто я не верю в то, что, когда за вами день и ночь следуют три тысячи подростков, можно оставаться спокойным. И понятно: такая известность ограничивает вас, лишает обычного комфорта. Как можно относиться к этому философски и не измениться, не уверовать в свою исключительность?

Роберт Паттинсон: Послушайте, ну я же из Британии. Я из небедной, полной семьи. Я учился в частной школе. Папа торговал автовинтажем — старинными автомобилями, это вип-бизнес. Мама работала в модельном агентстве и как-то пропихнула меня, тогда младшего подростка, в модельный бизнес. Что-то я там такое рекламировал, но, кстати, был жуткой моделью — уже тогда за метр восемьдесят, но с лицом шестилетнего, ужас.
У меня было благополучное детство, денег достаточно, отношения в нашей семье… знаете, я вообще не понимал, о чем речь, когда читал про психологическое насилие — про весь этот газлайтинг и что-то в этом роде. У меня не было даже намека на такой опыт — родительского давления, конкуренции с сестрами (у меня их две, между прочим). Прошлое было вполне безоблачно, я всегда занимался, чем хотел.
Я неважно учился, конечно. Но родители считали, что отсутствие одних способностей компенсируется другого рода талантами — так папа всегда и говорил. Надо только их найти. Родители мне в этом помогли: я рано начал заниматься музыкой, играю на пианино и гитаре. Мне не приходилось самоутверждаться, отвоевывать свою территорию.
Так откуда у меня взяться зацикленности на неприкосновенности моей личной жизни? Мне очень повезло, так что я вполне могу и поделиться собой, если кому-то надо. Я недавно прочел, что в России в ГУЛАГе самый высокий процент выживших был среди бывших аристократов. По-моему, это потому, что у них было такое прошлое, которое не позволило развиться ощущению ущербности, усугублять беду жалостью к себе. Они оказались более стойкими, потому что знали, чего стоят. Это ведь из детства.

Я не сравниваю обстоятельства моей «сумеречной» известности с ГУЛАГом, но трезвое отношение к собственной персоне во мне точно было заложено семьей. Слава — это же своего рода испытание. Конечно, неприятно, что съемочная группа маленького арт-фильма из-за тебя вынуждена обедать в гостиничном номере, а не в ресторане и в окна этого номера доносятся вопли типа «Роб, я хочу тебя!» и летят камни, обернутые в записки примерно того же содержания… Ну, стыдно перед коллегами. Эта моя известность ассоциируется для меня скорее с такого рода стыдом, чем с реальными неудобствами. Ну и с сочувствием. А это дело я люблю.

Когда вам сочувствуют?!!

Роберт Паттинсон: Ну да. Поводов же реальных мало, а персонального внимания хочется всем. Поклонницы — это же не персональное внимание ко мне. Они обожают того прекрасного вампира, который был выше секса с возлюбленной.

О той возлюбленной тоже придется спросить. Вы не против? Это же довольно…

Роберт Паттинсон: Деликатная тема? Да нет, спрашивайте.

Вас с Кристен Стюарт соединили съемки в «Сумерках». Вы играли влюбленных и оказались парой в реальности. Проект закончился, а с ним и отношения. Не кажется ли вам, что роман был вынужденным, потому и завершился?

Роберт Паттинсон: Наши отношения распались, потому что нам было едва за 20, когда мы соединились. Это был порыв, легкость, почти шутка. Ну правда, у меня тогда была такая манера знакомиться с девушками: подойти к той, которая нравится, и спросить, не выйдет ли она когда-нибудь за меня замуж, ну, со временем. Почему-то это работало.
Придурковатость иногда очаровывает, да. Наша с Кристен любовь была сродни той шутке. Мы вместе, потому что это легко и правильно в этих обстоятельствах. Это была дружба-любовь, а не любовь-дружба. И я даже был возмущен, когда Крис пришлось извиняться за историю с Сандерсом! (Короткий роман Стюарт с Рупертом Сандерсом, режиссером фильма «Белоснежка и охотник», в котором она снималась, стал достоянием общественности. Стюарт пришлось принести публичные извинения «тем, кому она невольно причинила боль», имелись в виду супруга Сандерса и Паттинсон. — Прим. ред.) Ей не за что было извиняться!
Любовь кончается, это может случиться с каждым, и случается постоянно. И потом… Весь этот шум вокруг нашего романа. Эти фотографии. Эти поздравления. Этот надрыв — романтические герои романтического фильма в романтических отношениях в нашей неромантичной реальности… Мы давно уже чувствовали себя частью маркетинговой кампании проекта.
Один из продюсеров тогда сказал что-то типа: как сложно будет сделать новый фильм о вечной любви героев теперь, когда их любовь оказалась не вечной. Ну, черт! Мы оба стали заложниками «Сумерек», инструментами бизнеса по развлечению публики. И это меня застигло врасплох. Я растерялся.

И что-то предприняли?

Роберт Паттинсон: Ну… вспомнил кое-что про себя. Знаете, у меня ведь нет профильного образования — только занятия в школьном драмкружке и тренинги по случаю. Мне просто хотелось стать артистом. После одной театральной постановки у меня появился агент, и она устроила мне роль в фильме «Ярмарка тщеславия», мне было 15, и я играл сына Риз Уизерспун.
Мой лучший друг Том Старридж тоже снимался там, наши сцены шли одна за другой. И вот мы сидим на премьере, проходит сцена Тома. Мы даже как-то удивлены: нам все казалось игрой, а тут вроде бы да, получилось, он актер. Ну, моя сцена следующая… А ее нет. Нет, и все. В фильм она не вошла. О, это было ра-зо-ча-ро-ва-ние! Разочарование номер один.
Правда, потом кастинг-директор мучилась, ведь она не предупредила меня, что сцена не вошла в окончательный монтаж «Ярмарки…». И в результате из чувства вины убедила создателей «Гарри Поттера и кубка огня», что именно я должен играть Седрика Диггори. А это, сами понимаете, должно было стать пропуском в большую киноиндустрию. Но не стало.

Позже за считаные дни до премьеры меня сняли с роли в спектакле в Вест-Энде. Я ходил на пробы, но никого не интересовал. Ходил уже скорее по инерции. Я вообще-то уже решил стать музыкантом. Играл по клубам в разных группах, иногда соло. Это, между прочим, серьезная школа жизни. В клубе, чтобы привлечь внимание к себе и своей музыке, чтобы посетители отвлеклись от выпивки и разговоров, надо быть исключительно интересным. А я никогда не считал себя таковым. Но после эпизода с актерством хотелось начать нечто совершенно иное — не связанное с чужими словами и замыслами, что-то свое.

Почему же вы все-таки решили вернуться к актерству?

Роберт Паттинсон: Неожиданно меня утвердили на роль в «Преследователе Тоби Джагга», скромном телефильме. Я и пробовался только потому, что мне показалось это любопытным — сыграть инвалида, не поднимаясь с кресла на колесах, не пользоваться обычной пластикой. В этом было что-то бодряще-вызывающее…
Я вспомнил обо всем этом, когда завертелась суета с «Сумерками». О том, что жизнь идет иногда таким юзом… И понял, что мне нужно выйти из «Сумерек». На свет. На любой свет — дневной, электрический. В смысле, мне нужно попытаться играть в небольших фильмах, чьи создатели ставят перед собой художественные задачи.
Кто мог подумать тогда, что мне предложит роль сам Дэвид Кроненберг? (Паттинсон сыграл в его фильме «Звездная карта». — Прим. ред.). Что мне достанется подлинно трагическая роль в «Помни меня»? А еще я согласился на «Воды слонам!» — полное отрицание фэнтези и романтики «Сумерек». Понимаете, ведь правда не знаешь, где найдешь, где потеряешь. В арт-проектах больше свободы. От тебя больше зависит, ты чувствуешь свое авторство.

Я в детстве обожал папины рассказы про техники продаж, он же автодилер по призванию. Это своего рода сеанс психотерапии — специалист должен «прочитать» пациента, чтоб направить его по пути излечения. Мне кажется, это близко к актерству: ты указываешь зрителю путь к пониманию фильма. То есть продавать что-то для меня — это рядом с исполнением роли.
Какая-то часть меня любит искусство маркетинга. В этом есть что-то спортивное. И мне непонятно, когда актеры не желают думать о коммерческой судьбе фильма, даже и артхаусного. Это же и наша ответственность. Но, в общем, в итоге «Сумерки» указали мне верный путь — участие в серьезном кино, сколь малобюджетным оно бы ни было.

Cкажите, Роб, а сфера ваших личных отношений со временем тоже претерпела изменения?

Роберт Паттинсон: Нет, не то чтобы… Я всегда завидовал знакомым моего возраста и пола, которые плавно переходят из одних отношений в другие. И при этом никаких обид. У меня не так. Отношения для меня скорее нечто исключительное. Я одиночка по натуре и зримое опровержение теории, что тот, у кого была счастливая семья в детстве, стремится создать свою. У меня не так.

Вы не стремитесь создать семью?

Роберт Паттинсон: Нет, дело не в этом. Просто мои отношения как-то… легче, что ли. Не то чтобы они были несерьезными, они простые. Мы вместе, пока любим друг друга. И этого достаточно. Я как-то… не укореняюсь, что ли. Я, например, равнодушен ко всему материальному. Не считаю это проявлением своей особой духовности, я обычный человек, чья жизнь сложилась необыкновенно, и все.

Но вот на это, что я не увлекаюсь деньгами, мне недавно указала подруга. Причем с укором. «Расстанься на минуту с книгой, забудь про Пабста и посмотри на вещи трезво», — сказала она про мои обычные занятия — просмотр кино и чтение. Но, по мне, деньги — лишь синоним свободы, а вещи нас… заземляют. У меня есть небольшой — и не по голливудским стандартам, а вообще — дом в Лос-Анджелесе, потому что мне нравится быть среди мангровых зарослей и пальм, а мама любит загорать у бассейна, и пентхаус в Нью-Йорке — потому что папа помешан на историческом Бруклине. Но для меня не было проблемой жить и на съемных квартирах. Просто переезжать больше не хотелось… Может быть, это значит, что я начинаю пускать корни?

Вставки от автора статьи:

1.В НОВОМ АМПЛУА Роль в фильме «Высшее общество» в послужном списке Паттинсона закономерна. Конечно, актер, который хлебнул прелестей и ограничений голливудской франшизы, свернул с пути звезды — покорителя девичьих сердец и уже сыграл грабителя-неудачника в пессимистичном и бюджетно скромном «Хорошем времени», просто обязан был сняться у Клер Дени, одной из самых радикальных европейских режиссеров.
Дени почти повторяет путь, пройденный некогда Тарковским с «Солярисом»: ее «Высшее общество» — философско-нравственная фантастика, сюжет разворачивается в будущем на космическом корабле, на котором летят к некой черной дыре приговоренные преступники. Паттинсон играет одного из них — человека, ставшего преступником в ходе научного эксперимента и вопреки своей воле отцом…

2. ВЕЗДЕ БЫЛ ПРИНЯТ КАК ЖЕНИХ...

Это Пушкин будто про Паттинсона, а не про Ленского написал. 32-летнему завидному холостяку приписывают романы с десятком самых ярких девушек его поколения — от Эммы Уотсон до Мии Васиковской. На самом деле его личная жизнь не более увлекательна, чем у незнаменитых сверстников.
В юности у Паттинсона был долгий роман с моделью из Германии Ниной Шуберт. Четыре года актер был практически неразлучен с партнершей по «Сумеркам» Кристен Стюарт. А с универсально одаренной британкой FKA Twigs (она музыкант, продюсер, танцовщица и режиссер) в 2015-м Паттинсон даже обручился. Но через 2 года пара распалась.
Вскоре на горизонте Роберта появилась Сьюки Уотерхаус, с которой у Роберта много общего. Сьюки тоже из Лондона, происходит из семьи, далекой от искусства и шоу-бизнеса. Она достигла статуса топ-модели к 20 годам и тоже считает себе жертвой стремительной славы. Ну а теперь они еще и коллеги: Сьюки сыграла в десятке фильмов.

3. ТРИ ЕГО ЛЮБИМЫХ ФИЛЬМА 

«Пролетая над гнездом кукушки»
Картина Милоша Формана произвела впечатление на Роберта, когда он был подростком. «Я играл его в 12-13 лет», — так говорит актер о Макмерфи, герое фильма. «Я был чудовищно стеснительным, а Николсон-Макмерфи — воплощенная решительность. Можно сказать, в каком-то смысле он сделал меня тем, кто я есть».

«Тайны одной души»
Фильм снят в 1926-м. В это невозможно поверить!» — утверждает Паттинсон. И действительно, сейчас фильм смотрится хоть и стилизацией, но совершенно современной. Ученый страдает от иррацио­нального страха перед острыми предметами и желания убить жену. Георг Вильгельм Пабст был одним из первых киноавторов, кто вслед за пионерами психологии рискнул заглянуть в темные тайники человеческой души.

«Любовники с Нового моста»
Это кино — чистая метафора, считает Паттинсон. И продолжает: «Он не о слепнущей бунтарке и клошаре, он обо всех парах, о стадиях, которые проходят отношения: от любопытства к другому — к бунту друг против друга и воссоединению на новом уровне любви».

ТЕКСТ: Подготовила Виктория Белопольская

Итак, все решено, говорит Роб Паттинсон, мы собираемся сделать аяхуаску вместе! Аяуаска - амазонский галлюциноген, который люди берут в путешествие в центр себя, обычно с шаманом, обычно на ретрите, и это совершенно нормальный и правильный способ провести один из наших двух дней вместе, я полностью согласен. Да, Роб, давай сделаем это. Для большого большого трюка нашего GQОбложка, давайте возьмем большие дозы аяхуаски. Давайте скользить вниз по клейким туннелям наших идентификаторов, пока мы Малкович Малкович Малкович. Тогда я смотрю это. У вас очень долгий период, когда вас просто рвет. Но нас ждет рвота! Никто здесь не новорожденный, который не может справиться с небольшой обратной перистальтикой! В конце концов, мы только что встретились, и какой лучший способ узнать друг друга, чем маленький каяк во внутренности друг друга? Я и Роб Паттинсон! Рвота до шторма! Что за история! Но ... но ... может быть, из-за этой рвоты будет трудно говорить? Может быть, это непоправимо изменит нашу психику и вернет нас к нашим любимым навсегда измененным? Может, да? Вернуться к доске для рисования. Но вы знаете, что они говорят: в мозговом штурме нет неправильных идей.

Итак, все решено, говорит Роб Паттинсон, мы будем плавать с акулами! Никто не сделал этого, верно? Он думает, что лучший способ приблизиться к какому-нибудь краю существования - это плавать с акулами, осмеливаясь съесть нас. Я полагаю, что, возможно, аяхуаска тоже приведет нас к краю существования? И не трудно ли мне написать это, если один из нас (меня) съест один из этих акул? Конечно, конечно, он понимает это. Во всяком случае, он говорит: «Боюсь, что-то случится, что заставит меня выглядеть как киска». Это справедливо, и поэтому мы не собираемся этого делать.Итак, все решено, говорит Роб Паттинсон, мы собираемся на русский курорт в Западном Голливуде! Конечно! Давайте посидим вместе в спа-салоне, я в моем купальнике, а вы, Роб Паттинсон, в вашем, и вы можете поговорить о вашем режиме тренировки, и я могу рассказать вам об уходе и уходе за моими шрамами кесарева сечения! Оба из них! Ага, но друг сказал ему, что он видел там Джастина Бибера, а Паттинсон, похоже, ни в коем случае не будет производным от Бибера, которого я поддерживаю. (И обычно курорты разделены по полу?)

Так что все решено, говорит Роб Паттинсон, он придет ко мне! Да, он хочет проникнуть в мою загородную жизнь. Как это для того, чтобы перевернуть все это с ног на голову? Он будет приходить туда, где я пью кофе каждый день, в «Able Baker», а у нас будет латте и печенье, а затем перевезет их в лагерь, чтобы забрать детей. Да! Я и Роб Паттинсон! В нью джерси! Да, давай, Роб. Детей забирают в 3:50! Принеси перекусить, или младший сразит тебя часами! Блин, нет, он должен поехать в Париж, чтобы сфотографироваться для своей кампании Dior через два дня, так что это не сработает с моим крайним сроком.

Благослови его, Паттинсон приносит нефильтрованный, необрезанный огонь каждой идее. Я, я получаю хлесткий удар от энергичного кивания, поскольку я рассматриваю их. Я взволнован, просто чтобы засвидетельствовать его энтузиазм по поводу того, как ты можешь есть мир. Но я также вдохновлен им. Он действительно хочет, чтобы мы ушли отсюда с удивительным планом.

Здесь, между прочим, очень тихое, практически неизвестное кафе, которое ему нравится, всего в нескольких кварталах от его дома в какой-то части Лос-Анджелеса. Он спрашивает, что я не печатаю, где это, потому что он часто сюда приезжает, в основном из-за [секретности]. Он сидит здесь каждый день за одним столом, ест одну и ту же [домашнюю специальную схватку], держит [вещь, которая делает схватку восхитительной], и он никогда никого здесь не видит, и он хотел бы, чтобы все было так. Конечно, я говорю.

Внезапно его глаза лихорадят. Он знает, что мы собираемся сделать. «Давайте сделаем пересадку фекалий», - говорит он. Это примерно его девятое предложение (я вас немного пощадил) о том, как мы могли бы проводить время вместе, но это номер один в экспериментальных процедурах, которые еще не полностью одобрены FDA. Он читает об этом - он читает обо всем, от историй о психологии до лингвистики и фекалий - и он не может перестать думать о возможностях. «Это работает», - настаивает он. «Вы можете поместить в себя дерьмо спортсмена, а потом стать спортсменом». Представьте себе это! Дерьмо спортсмена! Превращаю тебя в спортсмена! Это реально! Это может быть реальным. Это, вероятно, не реально. Но он только что прочитал о женщине с хронической усталостью, которая сделала самодельную фекальную трансплантацию, и теперь она в полном порядке.На самом деле, кто-то, кого знает Паттинсон, сделал это; он говорил с кем-то только вчера, и что в результате чья-то жизнь существенно изменилась - он не может сказать мне, кто это, потому что этот кто-то - это кто- то, но, боже мой, мы должны это сделать. Итак, вот в чем дело: мы собираемся пересадить фекалии друг друга! Я стану больше похож на Роба; Роб станет больше похож на меня. Никто никогда не делал этого раньше, верно?
Я поднимаю глаза от своей тетради и моргаю. Он втирает тонкий слой стерни, удачно опираясь на линию челюсти, на которую можно повесить свою химчистку. Мы отсиживаемся и рассматриваем. Знаешь, если это будет слишком сложно, мы могли бы просто прийти сюда снова, говорю я. Может быть, мы могли бы просто ничего не делать и просто прийти сюда. Он качает головой. Это не будет делать. Нет, мы собираемся что- то сделать .

Он смотрит на ледяной кофе, который он заказал. Раньше он выпивал «миллион» чашек в день, но в последнее время, когда ему исполнилось 31 год, он обнаружил, что это сводит его с ума. «Да, - говорит он, - если у меня будет немного слишком много, я вдруг подумаю, что люк в нижней части моей жизни падает». Плюс, слишком много кофе для него как сыворотка правды (эй, что если мы делали сыворотку правды?), но он все еще любит кофе. До сих пор у него было, возможно, полтора пальца чашки обычного размера. Он прикладывает кулак к своему сердцу. «Я уже чувствую, что у меня есть спидбол». Он издает хихикающий смех после того, как он говорит это - возвращайся назад, взлетая вверх, - но это выходит почти как лунный вой. Он смеется так почти после всего, что говорит, что является интенсивным способом общения. Когда он говорит, он дергает волосы на груди возле ключицы, так что кусочки кожи, прикрепленные к каждому фолликулу, подтягиваются и образуют миниатюрный горный хребет. Мы сидим перпендикулярно друг другу, и он держит свои очки Хельмута Ланга. Иногда он смотрит на меня, но в основном он смотрит на свою схватку и на свою собаку Соло, которую он привел с собой - он делится собакой со своим романтическим партнером, экспериментальным британским музыкантом FKA Twigs, и у которого есть ирокез.
Итак, фекальная пересадка. Проверьте. Доктор проникнет (или она!) В наши кишки и заменит наши корма друг на друга. Почему бы и нет? Что мы должны рисковать, кроме инфекции и смерти?

Так что все решено, говорю я. Я игра за это. Я был игрой и для всех остальных, потому что это волнительно для меня, для кого-то быть таким же интересным, как и я. Может быть, он хочет сделать что-то, чего никогда не делал раньше, или увидеть то, чего никогда не видел раньше, или быть кем-то, кем он никогда не был раньше. Кажется, что это единственный критерий того, как он хочет тратить наше время, точно так же, как это, кажется, единственный общий знаменатель среди фильмов, которые он выбирает снимать сейчас: это должно быть что-то новое. Это должно доставить реальное соединение. Он должен научить его чему-то самому и испытать его.Его новый фильм - его первая главная роль за последние годы, снятая парой талантливых молодых братьев по имени Бен и Джош Сафди, - безусловно, является испытанием. Это называется Good Time, и это локомотив, который будет хватать вас за волосы на груди возле вашей ключицы в течение 100 минут; Паттинсон классифицирует его как «жанр паники». Он играет отчаянного мошенника на низком уровне в Квинсе, пытающегося защитить своего младшего брата после того, как ограбление банка пошло не так. Не отдавая слишком много, давайте просто скажем, что опьяняет, когда кто-то никогда не замедляется в течение 24 часов и ни разу за это время не принял правильного решения.Да, новый Роб Паттинсон определяется своей готовностью сходить с ума или идти домой. Но, возможно, это просто на экране. Паттинсон уже пересматривает фекалию. Фекальные пересадки, вероятно, не то, что можно организовать за один день, даже если вы Роб Паттинсон. Вероятно, вам нужен диагностический код или что-то. Они, вероятно, не так легко доступны, как двоеточие, и на данный момент, кто не сделал двоеточие с журналистом? Во всяком случае, добавляет он, возможно, с некоторой угрозой: «Если бы мы сделали обмен, я не знаю, сумеете ли вы справиться с моим дерьмом».

Поскольку мы продолжаем обсуждать идеи для нашего большого дела, я отбрасываю свои мысли о том, что общего между этими идеями, а именно, что все они делают меня недееспособным, неспособным задавать ему какие-либо вопросы, а он не может ответить на любые. Мы были бы в разных комнатах, или в галлюциногене, или в животе акулы, или в хирургии, для Криссаке. Но нет, этого не может быть. Должно быть так: после долгих лет игры в мертвых Роб Паттинсон снова чувствует себя живым.Да, так и должно быть.

Он провел свои формирующие актерские годы в « Сумерках», играя роль вампира, который в основном стоял там, размышляя - инертный эмо-реактор к своей героине-цис-смертной, которую сыграла Кристен Стюарт. Если вы никогда не слышали об этом, потому что вы находились в подземной тюрьме без доступа к внешнему миру или даже к другим заключенным, краткий обзор: речь идет о двух подростках, состоящих в совместной зависимости (один из которых был подростком в течение 100 лет). лет) в супертоксичных отношениях, которые разворачиваются в течение пяти фильмов в маленьком городке Форкс. Кровь этой одинокой девственной девочки-подростка испускает запах, похожий на героин, для этого подростка-вампира, который живет там, то есть он хочет съесть ее, но также и того, что он хочет любитьей. К концу третьего фильма они все еще не спали вместе. Наконец, в четвертом фильме они занимаются сексом, который, как они опасались, может убить ее. Но она сразу же становится беременной, и это на самом деле убивает ее. Что является противоположностью подтекста? Я упоминал, что город, где это происходит, называется Форкс?

Когда камеры перестали вращаться, Паттинсон был окружен океанами поклонников, которые сделали его мир маленьким и параноидальным. Таким образом, вы можете понять, почему, освобожденный всеми этими гробами, полными остатков Сумерек , Паттинсон теперь делает то, что он всегда хотел делать: делать фильмы, которые неумолимы, темны, кинетичны и подрывны. Он мог бы пойти разными путями после Сумерек; мир любит бледного британского суперзлодея. Но это было бы более неподвижно: CGI, зеленые экраны, ожидание в его трейлере. Кроме того, он говорит: «Я думаю, что вы должны иметь определенный тип уверенности, чтобы быть в этих фильмах». Он был уверен, что он не сделал. Он не мог просто стоять там и быть вызывающим, как злодеи. Он не мог остаться на одной ноте и иметь в виду это.

Вместо этого он погрузился в серию жестких арт-хаусных фильмов, что, конечно, является стратегией, которую предпочитает каждый кумир-подросток, пытающийся стать законным. Но это отличается тем, что он, кажется, не выбирает эти проекты с расчетливым взглядом на престиж или даже преимущество. Его недавние фильмы объединены прежде всего тем, что в них участвуют замечательные режиссеры, в большинстве своем необъяснимые, и персонажи, которых немного страшно играть. Вряд ли кто-нибудь видел эти фильмы, и он говорит, что никогда не ожидал их. Дело не в том, чтобы люди смотрели фильмы. И до сих пор он был прав почти каждый раз. Пока что кажется, что у Роба Паттинсона убийственный вкус.

«Космополис», его первый фильм после « Сумерек », дал ему возможность поработать со своим героем на всю жизнь и любимым режиссером Дэвидом Кроненбергом и попробовать свои силы в (очень мрачной) комедии. Его персонаж, нигилист-финансовый брат в возрасте Occupy Wall Street, сидит на заднем сиденье лимузина на протяжении всего фильма. Он любил Кроненберг. Он любил работать на своего героя. Но все же не было много движения. Самым примечательным атрибутом Эдварда Каллена, помимо его внешности - пудровое лицо, крепкая губа, стиснутая челюсть, которая пробивалась сквозь его руку, если бы он положил ее там - была его неподвижность. После этого он хотел немного движения. Он хотел сказать это.

Он начал замечать, как второстепенные роли стали более дикими и эксцентричными, как они не подчинялись жестким требованиям лидера, поэтому он пошел и сделал кучу таких - Ровер, Королева Пустыни, Затерянный Город Z - гораздо меньшие фильмы, которые позволили ему двигаться, повозиться, изменить его внешний вид. Вы могли бы смотреть Ровер,жестокий постапокалиптический австралийский рассказ о ограблении и ограблении, не осознавая, пока не начнутся титры, что вы все время наблюдаете за Робом Паттинсоном. «Да?» - радостно спрашивает он, когда я говорю ему это. Он любит это. Слышать это лучшее, что он мог услышать. Далее: проект с визуально роскошным французским режиссером Клэр Дени, с которым он хотел работать вечно. «Это много о сексуальных фантазиях, - говорит он мне, - и о том, как твое прошлое смешивается, и о том, как будто у тебя украли сперму у тебя на космическом корабле и как насильственно пропитывающих людей». Ищите это в кинотеатрах в ближайшее время!

Паттинсон сталкивался с братьями Сафди в своем бесконечном чтении. Что привлекло его глаза был один стоп - кадром из последнего фильма они режиссера, гораздо восхищались 2014 героиновая наркоманка драмы под названием Heaven Knows Что: Это было крупный план звезды фильма, Ариель Холмс-волокнистым волосы и смотрел с опаской под ярко-розовый фильтр - с которым Сэффди однажды встретились в алмазном районе Манхэттена и решили снять фильм. Когда Паттинсон впервые увидел это изображение на веб-сайте киномана, фильм еще даже не вышел. Но он не мог отвести взгляд. Он немедленно обратился к ним со слепой запиской, сказав, что он большой фанат и что он хочет участвовать в их следующем проекте. Просто чтобы повторить: он еще даже не видел фильм.Но ему было все равно. Он был подключен. «Я хочу исчезнуть в роли», сказал он им.
Доброго времени не существовало ни в какой форме, пока Паттинсон не протянул руку. Safdies были в середине другого фильма, когда они получили записку Паттинсона, но они пригласили его поговорить и показали ему законченную версию Heaven Knows What. «Он сказал, что просто хотел быть частью этой энергии», - сказал мне Джош Сафди. «Роб постоянно переворачивает камни, чтобы узнать, найдет ли он червяка, чтобы поесть. Он искренне заинтересован в обнаружении вещей ».
Чтобы подготовиться к Good Time, Паттинсон провел несколько недель в Нью-Йорке, просто прогуливаясь по Квинсу, прося друзей братьев Сафди прочитать ему строки из его сценария, пока он не получил правильный акцент. Он прочитал «Песнь палача» и « В животе зверя»потому что Джош упомянул их мимоходом. Он похудел, покрасил волосы в блондин, получил две настоящие серьги (он не понимал, что дыры никогда не исчезнут) и начал ползти в роли Конни, мелкого преступника с сомнительной моралью,
искупленного только его преданностью своему умственно отсталый брат. Однажды Паттинсон и Бен Сафди, который играет брата, пошли в «Dunkin 'Donuts in Yonkers», и Бен попытался заказать кофе по своему характеру, становясь все более и более взволнованным, как и его персонаж. Паттинсон тоже по характеру старался не так мягко подчинить его. «Когда я нахожу кого-то, к кому у меня есть инстинкт», - говорит Паттинсон, - «который собирается просто двигаться вперед, я нахожу, что очень легко полностью отдаться этому человеку.
С другой стороны, теперь, когда он - звезда, теперь, когда фильмы намного меньше, чем франчайзинговые машины, работающие на собственной мощности, такие как « Сумерки», у него есть новый набор обязанностей. Он знает, что такой фильм, как « Good Time» , не будет предметом пристального внимания - помните, что, вероятно, его даже не будет существовать - без его имени на нем. Он знает, что достиг стадии своей карьеры, где он может использовать свою огромную известность, чтобы привлечь внимание к очень достойному, очень сложному фильму, подобному этому. Но теперь, сидя здесь, он понимает, что он действительно не знает, что мне сказать об этом. Он не любит эту часть, часть продажи, и он борется за правильные слова. «Я не очень хорош в отправке сообщения», - говорит он мне.
Это загадка Роба Паттинсона в 2017 году. Он может исчезнуть в роли. Он может стать кем-то новым. Но когда он появляется, чтобы поговорить о своей карьере, о карьере его мечты, люди все еще принимают его за то, что он чувствовал себя бульварным подростком несколько лет назад, чья личная жизнь была повсюду, кто знал, что его спросят об этом в каждом интервью и ненавидел каждую секунду этого. Он все еще делает, поэтому каждую минуту мы вместе видим, как он настороженно наблюдает за мной, ожидая, чтобы я набросился.

Паттинсон был сыгран в « Сумерках», когда ему был 21 год, и в течение его четырехлетнего пробега его и его коллег по званию тянули в торговые центры для продвижения по службе. Это были дни, когда он говорил свободно. Нервные девушки спрашивали его обо всем, начиная с того момента, когда Эдвард и Белла, наконец, собирались в кости, и до того, как он укладывал волосы. Он сказал им: «Мне 12-летние девственницы лижут». Он был в капюшоне и увлекся обучением СМИ со стороны руководителей студии, и с тех пор в любом интервью, которое он делал, его окружали несколько взволнованных публицистов, готовых дразнить его, если он снова вышел из строя.

Папарацци обрушились на него так, как мы не видели с тех пор, как Бен Аффлек и Дженнифер Лопес были чем-то особенным. (Они когда-то были одним!) Таблоиды разбили лагерь возле его дома. «Люди говорили:« Хорошо, кого это волнует? » - говорит он сейчас. «Это просто фотографии или что-то в этом роде». Они скажут: «Просто живи своей жизнью». Но это не жизнь для меня, если кто-то наблюдает за этим.

Во время сумерекбезумие, он заставил каждого из своих друзей позвонить Уберсу, когда он торговал ими с ними в ванной комнате ресторана, чтобы фотографы не знали, в какую машину он сел, и затем он отправил всех уберов в разные стороны, потому что упал замертво. Он постоянно катался в багажниках автомобилей, - говорит он, потому что трахнул тебя. В какой-то момент у него было пять прокатных автомобилей, и он хранил их вместе со сменой одежды на парковках по всему городу. Если за ним следят, он погрузится в один из лотов, поменяет одежду и машину и уйдет. Однажды, возвращаясь домой из Венеции, он понял, что за ним следят. Он ехал часами, потому что не хотел, чтобы кто-нибудь знал, где находится его новый дом. Наконец, когда взошло солнце, он остановился, вышел из машины и подошел к одному из фотографов. «Ты получил свои фотографии», - сказал он. «Могу я просто пойти домой сейчас?» «Нет», - сказал ему парень. «Мой босс говорит, что я не смогу вернуться, пока не узнаю, где находится твой новый дом. Извини, чувак. Паттинсон никогда не пытался договориться или обратиться к их человечеству снова.

Наконец он победил. И он не выиграл, потому что таблоиды изменились, или потому, что « Сумерки»закончились, или даже потому, что он и Кристен Стюарт расстались, разрыв, спровоцированный, конечно, теми самыми папарацци, которых они так усердно пытались уклониться (посмотрите). Нет, он выиграл, потому что у него было больше денег, чем у них: они просто не могли позволить себе газ и неоплачиваемые часы, которые не давали оплачиваемого выстрела. «Как только я увидел хвост, я просто исчезал бы снова. Это сработало через некоторое время. Они просто как: «О, парень просто хлопот». Он взломал код; он был свободен. «Есть способы исчезнуть, например, довольно легко», - говорит он мне. «Но вы должны жить довольно странной жизнью. Это просто требует усилий, и большинство людей не могут потрудиться приложить усилия ».

Теперь все стало проще; не идеально, но проще. Буквально вчера он выгуливал Соло - его подруга по кличке собака - и он увидел фотографа, и он спрятал свое лицо, а затем разозлился на себя, потому что он знает, что скрыть свое лицо - это история. Когда он рассказывает мне об этом, он сжимает ту челюсть, эту челюсть, ту челюсть, которую вы можете спускать вниз, но затем он расслабляется и вспоминает, как это было раньше. Скажем так: он выгуливал собаку на улице. Он думает, что Instagram снял с него тепло; это сняло часть огня из преследования бульварных кинозвезд. Теперь они гоняются за моделями Insta и звездами реальности. Иногда они преследуют друг друга. Но у него нет вражды ни к одному из них, говорит он. «Они просто неудачники, которые пытаются выполнять свою работу».

То, что он пытается сказать, - без обид, конечно, лично для меня - он предпочел бы не быть здесь. «Технически это часть моей работы, но я никогда не был в этом хорош», - говорит он. И в любом случае: «Меня никогда не волновало, увидит ли кто-нибудь фильм», что, как он знает, нельзя произносить вслух, и, возможно, это не совсем значит, но вот, пожалуйста. Его глаза ненадолго смотрят на меня с подозрением. Он уверен, что это то, что мне нужно - что-то зажигательное, может быть, даже что-то о его бывшей девушке или что-то о Твигах. (Он лишь случайно сообщает мне, что называет ее так: «Веточки» - дважды: один раз в отношении того, кто назвал собаку, которой они оба владеют, а также в отношении безобразия, которое они испытали, когда их отношения стали публичными, и люди в Твиттере извергли расистский мусор о ее.) На самом деле, Паттинсон говорит мне, он несколько лет назад ходил на терапию, и терапевт часто отмечал, насколько хорошо он говорил, ничего не говоря. Теперь он применяет этот навык всякий раз, когда ему приходится тусоваться с такими людьми, как я. «Если бы я мог молчать, - говорит он, - я бы».
Он убежден, что я возьму все, что узнаю, и превращу жизни его близких в ад. В сумерках кто-то гуглил имена своих сестер и начал преследовать их на работе. Он понял, что никогда не должен произносить чье-либо имя - ни имя своего бывшего, ни имя Твигса. (Просто посмотрите на это. Я: «Вы женитесь?». Он: «Э ...», затем смеется.) Он пытается подчеркнуть в своих интервью то, что ничего не сказал, что еще не известно: «Я всегда думаю, что вознаграждение за риск очень сильно взвешено в неправильном направлении ».

Но это не только его личная жизнь, в которую он отказывается погружаться. Он также встревожен тем, что, если он скажет что-то не так о фильме, который он пытается продвигать, это может быть катастрофой. «Мы живем в очень тяжелые времена», - говорит он. Он говорит, что это один неверный ход, и он становится историей фильма, отменившего тяжелую работу хороших людей. Я полагаю, но он не подтвердит, что он ссылается на несколько фрагментов фильма, которые могут пройти через какую-то компьютерную линию, которую провел Интернет.

Я прошу его привести мне пример - один пример - фильма, в котором это произошло, где одно замечание или сплетня разрушили все это. Он смотрит на меня в поисках, качая головой. Он не хочет ничего называть, потому что он предполагает, что это тоже доставит ему неприятности, гадить на чужой фильм. Но я сижу спокойно и жду. Я могу ждать весь день. Наконец, у него есть один.

«Как , например, Водный мир ».

Я поднимаю глаза от своей тетради и щурюсь. Фильм Кевина Костнера?

«Это один из величайших фильмов, когда-либо снятых, - продолжает он, - и все говорили, что это плохо. И в течение многих лет все говорили: «Это ужасный фильм». И теперь люди смотрят это, и завеса убирается ».

Я на мгновение потерял дар речи. Тогда я подтверждаю, видел ли он на самом деле Водный мир. У него есть. Позже я проверю, чтобы убедиться, что нет фильма Сидни Люмета, который также называется Waterworld. Нет

Он уже сожалеет об этом, ссылаясь на свой любимый Водный мир. Он смотрит на кофе. Он смотрит в глаза далеким взглядом и смотрит прямо через плечо на стену ресторана. Он снова смотрит на меня и выдвигает микро-вздох.

Он рассказывает мне историю о съемках «Ровера» в 2014 году в австралийском городке с населением 90 человек, в нескольких часах езды к северу от Аделаиды. Он мог выделиться в открытой пустыне, пописать. «Я знаю, что никто этого не видит», - подумал он тогда. Он едва мог разобраться с этим. Всего четыре года назад он снимал фильм в Центральном парке, и 3000 человек вышли посмотреть. Для всех остальных это будет просто обычная моча. Для Паттинсона это было мочеиспускание освобождения.

Так что после всего этого мы заканчиваем тем, что играем в гольф, чего он никогда раньше не делал, а я сделал только для других статей. Это было его предложение так же неожиданно, как и другие. Он застрял просто потому, что это было последнее, о чем он думал, прежде чем не было времени думать о чем-то еще, поэтому мы получили время в последнюю минуту.

На этот раз он появляется в пестрой рубашке, расстегнутой чуть ниже грудной клетки, бейсболке и кроссовках. Он меньше беспокоится, чем вчера; он счастливее, когда он движется. Спокойнее тоже. Мы берем напрокат тележку для гольфа и проходим ровно через одну дыру, прежде чем становится ясно, что сочетание нашей неумелости в гольфе и хохота с хриплым лунным ревом не вяжется с грязным юмором ангеленцев, которые могут играть в гольф на Пятничный полдень в 3:12 - время, которое называется «Сумеречный слот», если вы можете в это поверить. Мы не знаем, куда положить наши тройники. Мы не знаем, куда мы должны целиться. Люди позади нас и люди перед нами, и, возможно, мы не думали, как очень, очень серьезно другие люди относятся к гольфу.Мы решили внести залог. Я забираюсь с ним в гольф-кар, и он должен ехать назад, чтобы мы смогли сбежать. Он делает это на полной скорости, отклоняясь назад с уверенностью человека, которого преследовали невинно выглядящие Приусы с обманчиво выглядящими фотографами, вывешивающими окно со стороны водителя.«Мы едем очень быстро», - говорю я.

Он кратко поворачивается ко мне и смешно смотрит на меня. "Нет, мы не."

Я был прав с самого начала, вы знаете. Конечно, да, все действия, которые он предлагал, были связаны с тем, чтобы делать что-то классное, чего он никогда раньше не делал, но в основном они были о том, чтобы не разговаривать. Может быть, я был наивен, но вы должны знать, что я вхожу в каждый из них с сердцем, омраченным оптимизмом и готовностью верить в лучшее во всех. Он ищет что-то новое в своей работе и в своей жизни - это все реально. Но его скрытый мотив стал неизбежным после того, как мы сыграли одну лунку в гольф. 

Вы пытаетесь задать вопрос с помощью магнитофона, застрявшего под ремешком бюстгальтера, а блокнота - под мышкой, чтобы вы могли ударить по мячу в непосредственной близости от отверстия.

После того, как мы вернем телегу, Паттинсон и я попали в ресторан в клубе. Мы сидим с пивом в бокалах размером с аквариум и едим хот-доги (кетчуп и горчица). Я пытаюсь снова хоть на йоту интимного разговора. Но он просто спрашивает меня, почему он когда-нибудь ответит. Поэтому я вспоминаю все интервью, которые я давал, и очень честно говорю ему, что я думаю, что это потому, что люди хотят, чтобы их услышали. Большинство из нас, даже самые известные из нас - иногда особенно самые известные из нас - хотят, чтобы их поняли.

«Не знаю», - говорит он. «Я хочу, чтобы меня неправильно поняли. Люди постоянно меняются, и чем больше вы печатаете что-то, люди формируют мнения, и они постоянно создают то, кем себя считают. Если вы делаете что-то, что противоречит этому, или если вы делаете что-то, что выходит из этой коробки, то вы можете выглядеть как лжец или что-то в этом роде ».

Видите ли, он предпочитает оставаться проворным. Позже будет меньше сражаться, если кто-то вроде меня не сможет бросить свои слова в лицо. Это просто не стоит того, говорит он. Особенно сейчас. Особенно сейчас, когда он наконец вернулся к жизни. Жизнь - это выбор фильмов, которые вы хотите, реагирование на мир по мере его появления. Жить выгуливает собаку. Вот почему он не дает мне дерьмо, он говорит мне. Он надеется, что я понимаю. Это к лучшему, говорит он. Он снова жив. Наконец он снова жив