Форум Only Rob

Караваны Гертруды Белл



В июле 1926 года в Багдаде, в небольшом саду не берегу Тигра, сидела в плетеном кресле женщина. На ее коленях лежала раскрытая книга — «Диван» Хафиза. На Востоке по «Дивану» часто гадают. Здесь свято верят, что поэт своими пророческими стихами может помочь всякому, кто терзается сомнениями. Женщине 58 лет, ее гнетет дикая усталость. А ведь когда-то она могла месяцами идти по пустыне с караваном, не уставая и не унывая. Теперь все иначе. Она с трудом переносит жару. Ночью — бессонница или кошмары. Одиночество… Она наугад открыла страницу, и ей выпал такой бейт (стих):

«Если путь опасный долог,
будто нет ему конца,
все ж он кончится на радость
каравана — не тужи!»

Да, ее путь подходит к концу. В спальне на столике у кровати уже стоит пузырек со снотворным.

Гертруда Маргарет Лотиан Белл родилась 14 июля 1868 года в Англии, в графстве Дурам, в поместье своего деда Лотиана Белла Вашингтон-холле. Сэр Лотиан был видной фигурой викторианской эпохи. Он владел сталелитейными заводами на севере Англии и за свои «индустриальные» заслуги перед империей получил, правда, в пожилом возрасте, титул баронета.


Мисс Белл в возрасте восьми лет с братом Морисом…

После него семейное дело унаследовал старший сын Хьюго, отец Гертруды. Мать ее, Мэри, умерла в родах, когда девочке исполнилось всего три года. Еще через пять лет Хьюго Белл женился вторично на Флоренс Олайф, женщине образованной и добросердечной, которая с первых дней своей жизни в Вашингтон-холле относилась к падчерице как к родной. Девочка тоже очень привязалась к мачехе. Детство протекало безоблачно и беззаботно. Но в 15 лет домашнее образование (к которому ученица, впрочем, никогда не выказывала особого интереса) завершилось, и Гертруду отправили учиться в Лондон, в школу на Харли-стрит. Там учитель истории открыл в девочке недюжинные способности и настоятельно советовал ей продолжать образование. Флоренс и сэр Хьюго дали на то свое согласие, и вот уже их дочь — студентка оксфордского Колледжа леди Маргарет.

Отличница и модница

Женщина в плетеном кресле перевернула еще одну страницу «Дивана» и прочла:

«Срывай цветы веселья,
какие бог пошлет!»

Улыбнулась.

Да, было и для этого время... К концу первого курса подруги по Оксфорду стали подражать ей в одежде. Все поголовно обзавелись коричневыми туфлями на низком каблуке, точь-в-точь как у известной модницы, дочери Хью Белла. Она же продолжала менять наряды, танцевала до упаду, плавала, играла в теннис, каталась на лодке, участвовала в любительских спектаклях… Казалось, Гертруда уделяет занятиям не более двух минут в день. Однако сессия показала, что это только «казалось». После целой ночи танцев она явилась на первый устный экзамен разнаряженная и свежая, как майский тюльпан, и с порога заявила прославленному историку, специалисту по XVII веку, не дожидаясь его вопросов: «Боюсь, профессор Гардинер, что мое мнение о Карле I не совпадает с вашим»... На всех выпускных испытаниях ей поставили высшие баллы, и она в 1888 году получила диплом первой степени.

Когда, окончив Оксфорд, отличница вернулась домой, увенчанная славой, сэр Хьюго с ужасом обнаружил, что его дочь курит. Что за невыносимая привычка для юной леди! Не подалась ли она, неровен час, в эмансипантки, которых, по слухам, так много в девичьих университетских компаниях?

Гертруда успокоила отца. Правда, курить она уже не бросит, потому что привыкла, но к движению за дамские права не имеет никакого отношения. Ей представляется, что женщины должны оставаться женщинами и не вмешиваться в мужские дела. Заметьте, через много лет эта убежденная антифеминистка станет первой в британской истории женщиной-офицером военной разведки, а позже, в смутное время, после развала Оттоманской империи, будет решать судьбу нового государства — иракского.

Светская звезда



Она перевернула еще один лист и прочла:

«Просило сердце у меня
то, чем само владело.
В волшебной чаше увидать
Оно весь мир хотело».

Тогда, выпускницей, она вовсе не горела желанием видеть дальние страны, а тем более весь мир. К двадцати годам мисс Белл вполне еще мыслила сугубо викторианскими, «домашними», островными категориями. Но вмешался случай. Ее дядя, сэр Фрэнк Ласселз, посол Британии в Румынии, пригласил племянницу провести зиму в Бухаресте.

Столица Румынии, подражая Вене, жила тогда ночной жизнью. «Они здесь развлекаются так, точно этот день их жизни — последний», — писала Гертруда мачехе. Танцы начинались после одиннадцати, и девушка кружилась в вальсе всю ночь. Но она была молода, и ей вполне хватало нескольких часов сна. Белл даже открыла при английском посольстве что-то вроде школы, где учила всех желающих дипломатов бостону и теннису.

Однако все это — юношеские «легкомысленные глупости». А вот перед возвращением в Лондон она с дядей и тетей на короткое время оказалась в Стамбуле, и Восток произвел на нее по-настоящему глубокое впечатление. Очаровал. Ей казалось, что она чувствует его, понимает, что «люди полумесяца» имеют что-то общее с ней самой. Она вернется сюда, обязательно вернется…

После недолгого пребывания в Англии в мае 1892 года Ласселз был назначен послом в Тегеран и снова предложил Гертруде ехать с его семьей. «Если я отправлюсь туда этой зимой, моя жизнь изменится к лучшему», — пишет она уже уверенно в своем дневнике и начинает учить фарси. Девушке особенно понравилась пустыня на подъезде к шахской столице, хотя ее спутников-соотечественников она, напротив, удручала.

Сначала ее очень занимали светские визиты. Это выглядело примерно так: «Посреди дивного сада — фонтаны, деревья, пруды — стоит дом «из сказки». С голубой черепицей, украшенный крохотными кусочками стекла. Здесь пребывает величественный принц, одетый в длинные одежды. Он выходит встретить вас. Его дом — ваш, его сад — ваш, не говоря уже о его чае и фруктах. «Ваш преданный раб надеется, что милостью Божьей госпожа в добром здравии», «Госпожа здорова, хвала милосердию Создателя», «Не угодно ли госпоже присесть на эти подушки?» Госпожа садится на подушки и, пока под навесом в саду подают мороженое и кофе, проводит время, обмениваясь через переводчика цветистыми комплиментами с хозяином дома. После чего, освеженная и очарованная, вы едете домой, а вслед вам несутся благословения хозяина… Я поняла, что у нас на Западе нет гостеприимства и хороших манер. Я чувствовала себя пристыженной, точно была нищенкой с улицы».

Невеста навсегда

Женщина на берегу Тигра прочла следующий бейт:

«Смирись! В печи пылающей разлуки
расплавят муки, мудрость отольют».

И почему мудрость рождается лишь в страданиях?

Из тегеранских писем дочери супруги Белл узнали не только о сказочном гостеприимстве персов, благоухающих рощах и мертвой тишине, что царила в пустыне. Гертруда мельком упомянула и о первом секретаре посольства — статном молодом джентльмене 33 лет, замечательном наезднике и спортсмене, который «опекает ее сверх меры». Это был Генри Кадоген, младший сын известного аристократа графа Кадогена. Он стал постоянным спутником Гертруды в ее «вылазках». Пикники, балы, теннисные турниры, посещение базаров, соколиная охота, прогулки в горах — их везде видели вместе. Скоро до самого последнего клерка в дипмиссии «дошло», что молодые люди влюблены друг в друга.

Генри хорошо знал и любил Иран. Он давал Гертруде уроки, помогая совершенствоваться в фарси… А предложение сделал в духе «1001 ночи» — в сгущающихся сумерках, в саду, среди фонтанов, кипарисов и неизбежных роз. Невидимый в темноте слуга тихо наигрывал на сазе.

Наутро Гертруда попыталась привести в порядок мысли. Все же она была воспитана в строгих викторианских правилах, и при всей склонности к бунтарству ей и в голову не пришло бы согласиться на помолвку, не получив родительского благословения. Она написала в Йоркшир длинное письмо, и для влюбленных потянулись дни ожидания. Выезжая верхом, они предавались мечтам о том, как, поженившись, соберут караван и отправятся путешествовать по бескрайним пескам Месопотамии и Аравии, просвещать «дикие племена» и изучать их обычаи, но 14 сентября 1892 года пришел роковой ответ. Беллы требовали, чтобы Гертруда немедленно вернулась домой. Генри, судя по всему, не может рассчитывать на карьерный рост. Как он прокормит семью на свое скромное жалованье? И потом — так ли уж глубоки чувства их дочери или всему виной романтическая обстановка «сказок Шехерезады»?

Несостоявшаяся невеста без долгих раздумий собралась в дорогу. Конечно, последние дни в Персии они с Кадогеном не расставались. Прощались в отчаянии.

Но дома, в Англии, леди Флоренс и сэр Хьюго, словно в бульварных романах, сразу осознали, насколько глубоки чувства девушки к молодому чиновнику. Их дитя было мрачно или, наоборот, вдруг впадало в крайнее возбуждение, когда речь заходила о достоинствах Генри. И вскоре отец «капитулировал». Мир для выпускницы снова заиграл всеми своими красками.

Снова в путь!

Она захлопнула книгу. Вокруг цвели розы, очень похожие на те, тегеранские.

Гертруда Белл больше никогда не видела Генри Кадогена. Летом 1893 года он умер от холеры, проболев всего несколько дней.

«Весть пришла, что печаль моих горестных дней — не навечно.
Время — ток быстротечный. И бремя скорбей — не навечно».

…Она не станет оглядываться. Она пойдет вперед одна. Но не вернется к прежней легкой жизни. Она осуществит то, о чем мечталось тогда с Генри в Тегеране. Она соберет караван… Ее ничто не испугает.

К 1896-му выучен арабский и внимательно прочитан Коран. В нем ей лучше всего запомнился такой призыв: «Идите налегке, как одинокие и ни в чем не нуждающиеся». Очень хорошо. Так и надо поступить. Ведь она одинока и ничего больше не боится, потому что ей нечего терять… Да, вернуться на Восток. Но не теперь, когда воспоминания еще свежи, можно потратить некоторое время на книгу о первой поездке («Персидские зарисовки»), на собственный перевод «Дивана» и неторопливое, «как во сне», турне по Европе. За пять лет, прошедших после смерти Кадогена, Гертруда объехала почти весь этот континент, да еще и вокруг света. Мелькали страны, города, но ничего не оставляли в ее душе: по ночам ей все-таки снилась пустыня. Странно распорядилась судьба: увидев почти весь мир, она по-настоящему узнала и полюбила лишь небольшой его кусочек.

Зимой 1899 года Гертруда наконец выехала из Англии в Иерусалим, чтобы на краю песков готовиться к своему первому путешествию по ним. В марте 1900-го ее небольшой караван уже выступил в глубь Аравии. Белл с детства ездила верхом только в дамском седле, но теперь села на коня по-мужски. Сама спроектировала широкую юбку-брюки…

В этой первой, так сказать, ознакомительной дороге путешественница не упускала случая заговаривать со всеми, кто встречался: торговцами, паломниками, бедуинами. Так часто добывались, кстати, устные «рекомендательные письма» к друзьям и родным случайных попутчиков, что порой очень облегчало жизнь отряду.

А иногда — наоборот. В Мадебе, например, Белл встретила некоего американского фотографа, который сказал, что дальше двигаться небезопасно, и посоветовал попросить у турок вооруженную охрану. Неопытная Гертруда обратилась к властям, которые тотчас заподозрили в ней шпионку и запретили покидать Мадебу. Но находчивость — мать успеха. На другой же день англичанка явилась к ним с фотокамерой и заявила, что хотела бы сфотографировать всех местных османских чиновников. Такая дипломатия принесла плоды. Ей дали конвой и позволили отправиться дальше. Правда, после этого случая наша героиня зареклась когда-либо путешествовать с эскортом султанских солдат: при виде их формы все дружелюбие и гостеприимство арабов улетучивались как дым.

С другой стороны, в пустыне без официального «пригляда» — никуда. Стоило Гертруде, отдохнув в Иерусалиме после первой экспедиции лишь три недели, отправиться в новую (теперь караван держал путь в край друзов, по ливанским и сирийским землям), как после нескольких дней пути отряд был опять остановлен. «Куда направляется госпожа?» — «К друзам». В ответ — недоверчивые улыбки. Тогда Белл еще настойчивее заявила, что твердо решила попасть в Салхад — самое сердце таинственной страны этого племени. «Госпоже нечего там делать» — «Это уж мне виднее!»

В общем, после всех этих препирательств турки «признались», что получено специальное указание из Дамаска: иностранцев в эту область не пускать. «Иностранка» поняла, что это ложь, но притворилась расстроенной и сказала, что раз так, она… подумает (благо восточной манере переговоров уже научилась!). Усталые солдаты покинули лагерь, запретив ей трогаться в каком-либо направлении.

Когда на другой день они опять объявились, их не пустили в палатку Гертруды: «Госпожа больна, очень больна. Не может встать». Сержант спросил у одного из слуг, сможет ли, по его мнению, караван сдвинуться с места завтра утром? «Что вы, госпожа вряд ли дотянет до утра»... Турки снова уехали.

А в два часа ночи Белл вышла из своей палатки. Стоянку свернули в рекордно короткий срок. На рассвете граница страны друзов осталась уже далеко позади. Погони партия не опасалась — османы сами боялись «заступать» на территорию воинственного народа… А шейх друзов, когда услышал, как «хитроумный Одиссей в юбке» провел турок, так смеялся и радовался, что попросил своего «придворного» поэта сочинить в ее честь оду. Люди толпами шли с дальних кочевий, чтобы посмотреть на англичанку…

Зато с одним из бедуинских шейхов во время дальнейшего похода в Ливан она чуть было не поссорилась. Караван остановился в его лагере на ночлег. «Госпожу», естественно, пригласили выпить кофе и отведать баранины. Беседа затянулась. У валившейся с ног после длинного перехода европейки сами собой закрывались глаза, и она почла за благо потихоньку выскользнуть из-под тента, тем более что казалось, никто не обращает на нее особого внимания. А наутро один из слуг вбежал в ее палатку с вопросом: почему это она так оскорбила их хозяина уходом?! Пришлось искать примирения. А ей-то казалось, что она знает все арабские обычаи… Гертруда послала шейху в подарок револьвер, обернутый в шелковый платок, и тот остался очень доволен.

А караван продолжал свой путь до окрестностей Бейрута. Несколько дней он простоял там, на берегу реки Адонис, где, как гласит предание, сама Венера встречалась со своим возлюбленным... Затем уже была Яффа, где начальница экспедиции села на корабль до родных берегов. Но «я вернусь сюда очень скоро. Человек, хоть раз побывавший здесь, обречен на возвращение. Особенно если этот человек уже забрался так далеко, как я».

Прежде возвращения надо было напомнить о себе в Европе и многое успеть: штурмовать в мае 1902-го очень сложный пик Альп, Финстераархорн. Совершить второе кругосветное путешествие, в ходе которого посетить Индию. Побывать в Китае и увидеть в Порт-Артуре русскую эскадру, которой скоро предстояло погибнуть в огне войны с японцами. Заглянуть и к японцам, в Иокогаму. Наконец, вернувшись ненадолго в Лондон, сфотографироваться у известного Сарджента: у 34-летней Гертруды уверенный взгляд, твердая линия губ… Настоящая «носительница бремени белых» — идеал рубежа веков.

В 1905 году она знакомится с неким сэром Уильямом Рамси, археологом, специалистом по руинам и манускриптам Малой Азии. Когда Белл обмолвилась, что тоже «немного увлекается археологией», ученый посмотрел на нее недоверчиво. Он слышал об этой странной дочери сталелитейного магната, которая странствует по пустыням… Что за причуды, ей-богу.

Однако, представьте, к концу беседы от его скепсиса не осталось и следа. Напротив, он предложил Гертруде стать его компаньонкой! Как раз сейчас партия отправляется на раскопки, быть может, это ее заинтересует? Глаза Гертруды заблестели. Еще бы не заинтересовало! Правда, дела в Йоркшире позволили ей присоединиться к сэру Рамси только спустя два года, в 1907-м. Весь 1906 год она писала лирическую книгу «Пустыня и плодоносная земля».

На раскопки в Кархемиш

Снова шелест страницы.

«Где Кавус? Где троны Кейев?
Прахом славу их развеяв, плачем только вихрь пустыни
средь разрушенных палат!»

Точнее не скажешь. В новой малоазийской ипостаси она — «средь разрушенных палат», вся испачканная, осторожно смахивает метелкой песок с орнаментов и слов на давно поверженной колонне. Им с Рамси повезло: они обнаружили остатки многочисленных строений, оказавшихся при ближайшем рассмотрении руинами раннехристианских храмов. Увлеченная Гертруда целыми днями рисовала планы, копировала надписи. Весь следующий год компаньоны провели в литературных трудах над сочинением «1001 храм». Оно и сегодня пользуется авторитетом у ученых.

В то же самое время Гертруда неожиданно для всех вступает в «Женскую антисуфражистскую лигу» и даже становится ее почетным секретарем. Незадолго до этого знаменитая миссис Панкхерст, основательница движения за эмансипацию женщин, задалась целью популяризировать свои идеи в Англии. Флоренс Белл примкнула к ярым противницам развернувшейся кампании. Ее периодически возвращавшаяся с Востока падчерица просто последовала этому примеру. То ли из-за семейной солидарности, то ли в Гертруде все еще жила та викторианская барышня, которая твердо знала, что можно, а чего нельзя, и которая в 24 года по первому приказу родителей примчалась из Тегерана в Англию, оставив любимого человека, — кто знает?

Томас Лоуренс на раскопках в Кархемише

Оставив до поры и археологию, и антисуфражизм, в конце 1911 года Белл снова собирает караван в Дамаске, чтобы пересечь Сирийскую пустыню. А зима, как назло, выдалась такой суровой, что по утрам ее люди отказывались вылезать из-под тентов. Их начальнице приходилось выбивать колышки, дабы тяжелая крыша из верблюжьей шерсти падала на смутьянов, и им волей-неволей приходилось выбираться наружу.

В середине марта Гертруда впервые увидела минареты Багдада — города, который однажды станет ее домом и последним пристанищем. Но сейчас ей тут нечего задерживаться — надо вести караван к побережью, к древнему Кархемишу, где в это время вел раскопки ее старый знакомый, доктор Хогарт.

Его самого она, однако, не застала. Вместо Хогарта из палатки навстречу ей вышел невысокий юноша. Пока они пили кофе, он рассказывал ей, что учится в Оксфорде и хочет всю жизнь посвятить археологии. В общем, день прошел в беседе, а вечером, когда новые знакомые расстались, Гертруда не забыла упомянуть в своем дневнике, что молодой человек, похоже, скоро станет выдающимся ученым. Оксфордский же студент поведал своему личному журналу, что восхищен «женщиной, избравшей весьма своеобразный образ жизни».

Откуда же нашей героине было знать, что этот «кандидат в ученые» скоро возглавит знаменитое арабское «восстание в пустыне» и, восседая на белом верблюде, поведет на Дамаск тысячную армию? А «кандидату» (его, кстати, звали Томасом Эдуардом Лоуренсом), конечно, и в голову не могло прийти, что она однажды сделается «некоронованной королевой Ирака» и возведет на трон нового государства его верного друга шейха Фейсала.

Шпионка и любовница

«...В степи безлюдной я блуждал,
и страх меня сопровождал. Страшись пустынь! Страшись путей,
где сердцу нечего искать! Нет, мне до цели не дойти
и, видно, нет конца пути. Стоянок сотни было там
и сотни предстоят опять!»

Хаиль. Ну, конечно, Хаиль. Иногда ей казалось, что караван никогда не достигнет стен этого города…

Дамаск, «Палас-отель», зима 1913 года. Гертруда снова готова пуститься в путь, и по сравнению с тем, что она задумала сейчас, все ее прежние странствия по Аравии выглядят беспечными прогулками. Цель Белл — древний город Хаиль, примерно в тысяче километров от отправного пункта. Там находится резиденция принца ибн-Рашида, правителя центральной части полуострова. А уже из Хаиля она отправится к ибн-Сауду, смертельному врагу ибн-Рашида, владетелю южных земель.

Перед этой экспедицией Гертруда выступила с докладом в Королевском Географическом обществе. Ученые мэтры поначалу отнеслись к ней снисходительно. Конечно, удивительно, что мисс Белл, не имея специальных научных знаний, сумела уже проделать так много, но почему бы еще немного не поучиться?.. И ей предложили прослушать курс астрономии, основ топографии, а также научиться ориентированию на местности.

Она, ничуть не обидевшись, последовала совету. А что? Все это очень пригодится. К тому же при соблюдении этого условия ей обещана официальная миссия — делать карты и фотографии для общества. Турецкие власти, как всегда, подозревают, что эти карты отправятся прямиком в британское Министерство иностранных дел. Они даже не знают, насколько близки к истине! Родная страна поставила перед Гертрудой важную задачу — содействовать сплочению разрозненных арабских племен под руководством Альбиона. Ходят слухи, что турки подкупили ибн-Рашида. Так ли это? Путешественница должна все выяснить. Что и говорить, заманчивая задача для авантюристки. Правда, на душе у нее как раз в это время скребут кошки…

Чуть ранее, в июле того же года, в Вашингтон-холле она познакомилась с майором Чарлзом Дауи-Уайли, и ей показалось, будто в пасмурном Йоркшире запели тегеранские соловьи. Дауи женат на ее подруге? Ерунда, зрелая женщина, она не позволит глупым условностям еще раз сломать ее жизнь! Новые знакомые обменялись страстными письмами, встречались тайком, и их роман с каждым днем становился все более мучительным. Но Дауи так и не решился на разрыв с супругой. Гертруда более не в силах жить в постоянном нервном напряжении, и ее поспешный отъезд на Восток похож на бегство: «Я буду рада уехать, я хочу уехать! Я хочу обрубить все связи с миром, это самое лучшее и разумное»...

16 декабря 1913 года Белл снаряжает свою партию, нагрузив 17 верблюдов и 8 мулов провизией на 4 месяца, походным снаряжением и подарками для вождей племен. Перед этим она встречается с одним из агентов принца ибн-Рашида и передает ему 200 фунтов, которые должны ждать ее в Хаиле, — следует перестраховаться от грабежей.

Кроме того — неприятность: накануне отъезда заболевает тифом преданный личный слуга Фатух, и скрепя сердце Гертруда оставляет его в Дамаске — всякое промедление увеличивает риск быть остановленной османскими властями. По мере того как караван удалялся от цивилизации, она «чувствовала, как спадают оковы, кольцом сжимавшие ее сердце». Но с другой стороны, стало физически очень тяжело, кожа на ее лице лопалась от постоянного ветра. По силам ли ей миссия?.. «Я уже готова была повернуть назад, — вспоминала Белл много позже. — Ужасный холод, отсутствие Фатуха — все вместе собралось в огромную гору трудностей. Я могла только думать и думать без конца, обратив взгляд назад».

По ночам она ведет путевой дневник, предназначенный только для Дауи-Уайли. «Я уже погрузилась в пустыню, будто это мой родной дом. Тишина и одиночество опускаются на меня плотной вуалью. Я хотела бы, чтобы ты увидел пустыню и вдохнул воздух, который идет из самого источника жизни. Несмотря на пустоту и безмолвие, это прекрасно». Близ города Зиза свою госпожу нагнал Фатух. Он привез ответные письма от Чарлза: «Ты сейчас в пустыне, а я в горах, в местах, где под облаками хочется сказать так много. Я люблю тебя. Становится ли тебе от этого легче там, где ты сейчас? Становится ли от моих слов пустыня менее огромной и бесприютной? Возможно, когда-нибудь я расскажу тебе об этом в поцелуе».

24 февраля 1914 года, проведя в пути три месяца, караван достиг Хаиля. Разбив лагерь за его стенами, Белл послала Фатуха к правителю. Вернулся «оруженосец» в сопровождении троих верховых, вооруженных пиками: эмир ибн-Рашид в отъезде, но его дядя Ибрагим, который оставлен наместником, готов принять ее. Гертруде показалось, что Фатух незаметно делает ей какие-то знаки, но им не удалось перекинуться даже словом.

Ворота Хаиля захлопнулись за караваном. Во дворце ее провели в какую-то комнату, где через некоторое время появился наместник в одеждах из китайского шелка и в окружении толпы нубийских рабов. Гостья и хозяин обменялись приветствиями, и на этом… разговор завершился. Ибрагим только обронил, уходя, что, поскольку принц отсутствует, будет лучше, если госпожа подождет его здесь, в этих покоях. Сказано это было самым вежливым тоном, но Гертруда сразу поняла что к чему. Она под арестом. Ну и ладно. В конце концов, она смертельно устала, да и верблюдам нужен отдых.

Прошло, однако, несколько дней. К ней никто не приходил, кроме черкешенки Туркиеш. Та трещала без перерыва, замолкая лишь в одном случае: если Гертруда спрашивала, сможет ли она в ближайшее время уехать. Это не в ее, Туркиеш, власти. Неразумно задавать такие вопросы наложнице... Да еще иногда во дворец допускали Фатуха.

…Евнухи, эмиры, наместники, рабы, наложницы… Такое впечатление, словно она попала в Х век. Как же вернуться в свою эпоху? И тут находчивость вновь помогла Гертруде Белл. Она потребовала новой встречи с Ибрагимом. На сей раз ее привели в эмирский сад. Меж фонтанов и деревьев гуляли эмирские же дети, наместник с придворными пил кофе в голубом павильоне. Британка завела разговор об отъезде, но все, как и ожидалось, только улыбались и подливали горячего напитка. Тогда в ярости — разыгранной ли, неподдельной ли она вскочила с подушек, повернулась, ушла. И услышала за спиной у себя мертвое молчание — лишь журчание фонтанов. Такой жест мог позволить себе только шейх, смельчак, привыкший повелевать.

Если бы в павильоне была дверь, Гертруда бы ею хлопнула. Она понимала, что нанесла наместнику оскорбление (как когда-то у бедуинов), которое тот не простит. Очутившись в своих покоях, приготовила пистолет.

Но через некоторое время вошел главный евнух и объявил мисс Белл, что она свободна. Более того, протянул ей кошель с теми самыми двумя сотнями фунтов, которые она «перевела» сама себе в Хаиль. Поцеловав на прощание милую забавную Туркиеш, наша героиня собралась в дорогу после месяца, проведенного в «золотой клетке», и, как оказалось, вовремя. Армия ибн-Сауда стояла почти у стен города. Ибн-Рашид готовился к активной обороне. Еще немного, и Белл очутилась бы под перекрестным огнем армий двух принцев. В этой зловещей предгрозовой атмосфере она едва успевает сделать альбом фотографий города, ради которого пересекла пустыню.

В мае 1914-го опытная путешественница опять возвращается в Англию, не выполнив данных ей секретных политических поручений. И вообще, она не догадывается, что это было ее последнее странствие по пескам.

Осенью того же года Ближний Восток уже представлял собой поле боя. Британия решительно вовлекла в войну арабов, обещая им независимость в случае победы над османами.

А в Лондоне происходит наконец тайная встреча Гертруды с тем, для кого она при свече, слушая, как хлопает на ветру ткань палатки, писала ночами свой дневник. Всего одна ночь вместе. Чарлз уже получил приказ отбыть в действующую армию для участия в десанте против султанских войск под Галлиполи. Он уезжает на днях.

Восточный секретарь


Покровитель и «лучший друг английских археологов», а также лично Гертруды Белл, король Фейсал Иракский с ручным леопардом

«Свеча, свиданье с мотыльком
считай подарком рока: его, как только над землей
заря взойдет, не будет»

Женщина в плетеном кресле читает эти слова шепотом, чтобы не услышал садовник, занимающийся цветами шагах в десяти от нее.

Чарлз Дауи-Уайли погиб под Галлиполи и был похоронен на песчаном дарданелльском берегу. Белл некоторое время всерьез собиралась покончить с собой. В дневнике появляются кривые, разбегающиеся во все стороны буквы: «Подожди меня! Я не боюсь перехода, я пойду с тобой»… Но у нее не хватает решимости.

…В первый год войны Гертруда работает в ведомстве, занимающемся учетом пропавших и раненых, — сначала во Франции, затем в Лондоне. Неожиданный вызов в Каир воодушевил ее. Она будет служить в Арабском бюро под началом генерала Герберта Клэйтона, ее знания и опыт вновь понадобились родине. Белл приехала в Египет в ноябре 1915 года. Здесь состоялась ее вторая встреча с Лоуренсом, теперь они коллеги. Томас и Гертруда упорно трудятся в течение шести недель, разрабатывая план «восстания в пустыне», причем голубоглазого вояку бумажная работа тяготит, он все время мотается на передовую, а его напарница с видимой легкостью просиживает в офисе дни и ночи. Вскоре, после непродолжительной командировки в Индию, ее вместе с Лоуренсом и знаменитым разведчиком сэром Перси Коксом переводят в Басру. Все лето и зиму 1916—1917 годов они проводят там. Из-за жары она почувствовала себя плохо, и ей пришлось лечь в больницу. А в марте последовал вызов в недавно захваченный Багдад. Мисс Белл консультирует здесь официальных представителей британского командования.

После ухода турок в городе царил полный разброд, требовалось срочно создать временное правительство, и здесь Гертруда незаменима. Многие шейхи не доверяют англичанам. Но они доверяют женщине, которую давно знают. Далее, англичане уверены, что арабы сами не в состоянии управлять своими землями. Гертруда старается убедить соотечественников в обратном... В 1919 году, уже после войны, она ездила на Парижскую мирную конференцию: «Меня уговаривали остаться на дипломатической работе в Европе, но я не могла себе представить, как можно в такой момент быть там. Я не могу думать ни о чем, кроме того, что будет с Ближним Востоком». Еще годом позже заслуженную путешественницу, бывшую шпионку, офицера в отставке, обладательницу ордена империи назначили Восточным секретарем Высшей Британской комиссии в Междуречье.

Когда в 1921 году в Каире состоялась конференция по вопросам будущего этой страны, Черчилль пригласил на нее самых крупных экспертов по Ближнему Востоку: 40 человек, единственной женщиной среди них была Гертруда Белл. Наконец, именно она сыграла решающую роль в приходе к власти Фейсала I из Дома Хашимитов, первого короля на троне Ирака — государства, созданного волей британцев и не в последнюю очередь волей и фантазией дамы, к которой арабы прислушивались. Перед «выборами» она путешествовала с Фейсалом по стране, представляя его «избирателям» — вождям племен. Тогда Фейсал и Гертруда и стали близкими друзьями. А вот замуж она так ни разу в жизни не вышла и детей не родила…

…Теперь она живет в Багдаде, в обычном доме. По утрам выезжает верхом или купается в Тигре. Новые иракские лидеры принимают решения о будущем страны у нее за чашкой чая. Она рада и простым людям — в любое время. «Те бесчисленные беседы, что я провожу ежедневно с этими джентльменами в тюрбанах, кажутся мне самым важным делом на свете».

Мир — красавице невесте

Женщина в плетеном кресле перевернула предпоследнюю страницу «Дивана».

«Видишь надпись на своде сияющем?
Все на земле, кроме добрых деяний на благо людей, не навечно».

Гертруда устала уже даже от этих деяний. Год назад она съездила в Англию посоветоваться с врачами. Те вынесли вердикт: на Восток возвращаться нельзя, тамошний климат убьет ее. Умолял остаться и отец. Тем не менее она собралась обратно в Багдад, рассеянно ответив: «Восток вошел в меня настолько, что я уже не понимаю, где он, а где я сама». Ею овладела странная апатия, и мысль о смерти, скорее, привлекала, чем пугала.

Последнее, что она задумала в жизни, — это создать в Ираке настоящий археологический музей (пришлось опять бороться с мнением большинства соотечественников, считавших, что куда разумнее вывозить все найденное в Европу). Много времени и сил ушло на поиски подходящего здания, планирование помещений, сортировку экспонатов. Фейсал, конечно, не отказал дорогой подруге в просьбе торжественно открыть ее детище. И на волне энтузиазма весной ее болезни на некоторое время отступили. Но внезапно вышел из берегов Тигр, и жарким багдадским летом Белл пришлось активно работать в Комитете помощи пострадавшим. Это окончательно подорвало ее здоровье.


25 июня 1926 года она нашла в себе силы присутствовать на банкете, который король давал в честь подписания тройственного договора между Турцией, Великобританией и Ираком. Все заметили ее отсутствующий взгляд, и с этого дня Гертруда больше никого не принимала. Утром 12 июля 1926 года она не вышла из своей спальни в привычный час. Слуги нашли хозяйку мертвой в постели. На столике лежали пустой пузырек из-под снотворного и книга стихов Хафиза, открытая на последней странице:

«Мир — красавица невеста,
за нее калым велик: жизнью выкуп платит каждый,
кто посватался всерьез...»

Наталья Клевалина
«Вокруг Света»
источник

Тайна Лоуренса Аравийского: свой среди чужих, чужой среди своих

Сэр Томас Эдвард Лоуренс был равнодушен к деньгам, женщинам и славе. Его единственной страстью было преданное служение Британской империи. С детства воспитанный на рассказах о тамплиерах, он с упорством фанатика пронес в себе рыцарский кодекс до самой смерти. Лоуренс Аравийский и по сей день является одной из самых блестящих и романтических фигур в истории разведки

Воплощение тамплиера



В детстве ничего не выдавало в Лоуренсе будущего героя. Он был слабеньким, некрасивым и достаточно замкнутым ребенком. Даже собственная мать призналась, что никогда не понимала его. Лоуренс уже с детства стремился обозначить свою полную свободу от всех. Расплатой за своенравие была тройная порция розг, но ребенок терпеливо сносил наказания и продолжал жить в своем собственном мире.

В юные годы обделенный внешней красотой подросток предпочитал своему унылому настоящему героическое прошлое из книг. Его излюбленным занятием стало изучение развалин древних замков рыцарей храмовников. Сражавшиеся в Святой земле тамплиеры с их обетами бедности, послушания и беззаветного служения ближним стали настоящим идеалом для юного Лоуренса.

Школу будущий герой ненавидел от всей души, так как она отвлекала его от главных увлечений – чтения книг о крестовых походах и археологии. Эти два предмета он знал досконально, как и все что касалось Ближнего Востока.

Будучи студентом Оксфорда в период с 1910 на 1914 годы, он работал в качестве ассистента на предпринятых Британским музеем раскопках Хеттского города Кархемиш на реке Евфрат. Там Лоуренс тщательно изучил быт, нравы и обычаи местного населения. Он безукоризненно знал нюансы религии арабов и наречия многих бедуинских племен.

Чудаковатый учитель археологии Лоуренса профессор Джадд впоследствии утверждал, что в его ученике возродился дух одного из сражавшихся в Аравии средневековых рыцарей Храма. Говоря об этом, он выстроил целую цепь аргументов. Те, кто копьем и мечом служил Господу в Сирии и Месопотамии, там, где много веков спустя сражался Лоуренс Аравийский, почитали прекрасную даму, но отвергали чувственную любовь; умерщвляли плоть, ценили честь выше славы, а земное богатство не ставили в грош. Тот, кто ступал на этот путь, не знал ни отчаяния, ни надежды – и жизнь Лоуренса Аравийского целиком и полностью отвечала уставу рыцарей Храма.



Аравийские приключения

После начала Первой мировой войны Лоуренс был направлен в отдел британской разведки в Каире. Его обязанностью было следить за развитием националистических движений в границах Османской империи, которая в то время контролировала Сирию, Ливан, Палестину, территорию нынешнего Израиля и Саудовской Аравии. В связи с началом войны на богатые нефтью земли арабов позарилась Британская империя. Однако воевать с турками английскими регулярными войсками в суровых пустынях Аравии было очень тяжело. Здесь нужны были небольшие мобильные отряды, привыкшие к долгой жизни в безводной и безлюдной пустыне, способные быстро перемещаться по ней и совершать диверсии. Кроме того, это давало возможность Британии воевать с турками чужими руками, сохраняя основные силы на других фронтах.

Как раз в этот время в святом городе Мекке против Османской империи восстал арабский эмир Хусейн. Посланный для установления связей с мятежниками Лоуренс сумел завоевать безграничное доверие эмира Фейсала, самого решительного сына Хусейна.

На ранних этапах мятежа британские и французские военные консультанты понуждали арабов к захвату турецкой военной базы в Медине, чтобы перерезать окончательно железную дорогу Хедиза, по которой шли военные эшелоны с поставками от Дамаска до Хедиза. С этой целью и с помощью Королевского военно-морского флота, весной 1917 года войска эмира Фейсала переместились севернее по побережью Красного моря, что создало серьезную угрозу турецким линиям связи и войскам, остававшимся без поддержки основных сил. Однако когда британский штаб узнал, что турки готовятся оставить Медину, они поняли, что перемещение таких крупных сил в Палестину создаст определенную угрозу войскам Британии, поэтому официальный Каир откладывал наступление арабов на Медину.

Теперь уже сам Лоуренс во имя интересов Британии всячески старался оттянуть штурм арабами священного города. Ему приходилось просто разрываться надвое, доказывая арабам необходимость пока беречь силы. То есть вначале он помог им в создании тактики ведения войны, которая привела к блестящим результатам, а затем ему же пришлось сдерживать действия арабов, чтобы они не добились победы слишком быстро. В результате всех этих хитросплетений вывод турецких войск из Медины стал невозможен, турки были заняты тем, чтобы сдерживать натиск арабов и ремонтировать железнодорожные пути, грабя местное население для добычи провианта. Всякий подвоз пищи был прерван. Таким образом, к этому времени Лоуренс не только объединил арабов для борьбы с Османской империей, но и фактически возглавил их. На родине в Англии Лоуренсу было присвоено звание полковника. А по месту свершения подвигов за ним закрепилось прозвище Аравийский. Оценили его старания и враги: турецкие власти назначили за голову строптивого англичанина награду в двадцать тысяч фунтов.

АРАБСКИЙ РЫЦАРЬ


К середине 1917 года стараниями Лоуренса мятежники развернули грандиозное освободительное движение. Для нанесения решающего удара он предлагает нападение на главную базу турецких войск в городе Акаба. План захвата города поддержали лидеры арабов. План Лоуренса казался немыслимым. Строптивый англичанин предложил арабским племенам почти самоубийственный переход через всю пустыню и удар по Акабе с тыла. 6 июля 1917 года Акаба была взята. Это удивило не только турков, но и руководителей Британской штаб-квартиры, куда Лоуренс прибыл на верблюде всего через четыре дня после захвата города и изнурительного перехода по пустыне из Каира в Акабу и обратно сквозь зной и безводье. Раненый, с солнечными ожогами, он явился требовать неотложных поставок мятежникам, захватившим и удерживавшим Акабу. Англичане сами были в шоке от своего резидента. А Лоуренс тем временем воспользовался беспорядочным отступлением турецких войск и с небольшим отрядом арабов на верблюдах занял столицу Сирии Дамаск.

После череды громких побед и окончательного разгрома турецких войск Лоуренс отправился Англию с целью убеждения необходимости дарования независимости арабским землям. Прожив много лет бок о бок с арабами, ставшими его побратимами, Лоуренс искренне проникся менталитетом этого народа. В этих же целях он работал в британской делегации на мирной конференции в Париже в 1919, тесно сотрудничая с эмиром Фейсалом. Однако идеи арабской независимости никак не соответствовали устремлениям империалистических держав, которые и войну-то затеяли только для захвата новых территорий и передела пространства. Военные и правительство были категорически против предоставления независимости кому бы то ни было, особенно если эти кто-то живут на богатейших и стратегически важных землях. Сирия, Палестина и Месопотамия (Ирак) надлежащим образом были распределены между Францией и Великобританией как мандатные территории – колонии в полном смысле. Арабские войска были изгнаны из Сирии и Палестины, а бывший друг и соратник Лоуренса Аравийского Эмир Фейсал объявил англичанина предателем и проклял как злейшего врага.

Уставший, обессиленный и горько разочарованный Лоуренс Аравийский вернулся в Англию и засел за мемуары о своих похождениях. Книгу он назвал «Семь столпов мудрости».

В 1921 году по предложению Уинстона Черчилля Лоуренс стал его политическим советником по делам Среднего Востока. На этой должности Лоуренс Аравийский приложил все усилия, чтобы искупить свою вину перед Фейсалом. Он уговорил Черчилля сделать Фейсала королем Ирака, после чего неожиданно покинул свой пост, чтобы пойти на службу… рядовым в британскую военную авиацию.

Герой без наград



Рядовой Росс был самым нескладным солдатом во всем батальоне. Неуклюжий недомерок – в придачу ко всем недостаткам ему было под тридцать, и на фоне юных новобранцев он смотрелся странно. Тот, кто завербовался в армию, должен знать, на что идет, – и солдат Росс терпеливо сносил издевки товарищей и брань двадцатидвухлетнего лейтенантика. Он был рассеян, и взыскания сыпались на него постоянно – Росс неделю драил солдатские уборные, и его форма провонялась нечистотами. Товарищи по казарме не пожелали этого терпеть: ночью ему устроили «темную» и сломали ребро. Не успел Росс выйти из госпиталя, как лейтенант учинил ему очередной разнос. «Ослы должны работать в каменоломнях, а не служить в войсках Его Величества Георга V»! – негодовал он.

Росс безропотно сносил оскорбления офицера. Ничто не выдавало в нескладном солдате героя Аравии. Раскрыть правду удалось случайно. Прямо на плацу из кармана рядового Росса выпало письмо, что поначалу привело лейтенанта в еще большую ярость. Подхватив листок, офицер прочел первые строчки вслух и замер неподвижно. В тексте письма владелец престижного журнала «Бель-летр» предлагал «дорогому полковнику Лоуренсу» место главного редактора! Даже недавно окончивший военное училище лейтенантик твердо знал, что полковник Лоуренс в британской армии только один.

Его Королевское и Императорское Величество Георг V широко раскрыл монарший рот – во время дворцовой церемонии Лоуренс отверг и орден Бани, и рыцарское звание. В своем ответном слове Лоуренс сказал: «Я стыжусь той роли, за которую получил эти ордена. От имени Англии я давал известные обещания, и они не выполнены – быть может, мне еще придется сражаться с Вашим Величеством!».

Лоуренс Аравийский блестяще выполнял все поручения монарха, спас Англию от небольшой колониальной войны и сэкономил бюджету около двадцати миллионов фунтов. Однако от всех почестей и должности статс-секретаря министерства по делам колоний он отказался до конца оставшись верным кодексу тамплиеров. Однако вскоре полковник Томас Эдвард Лоуренс вновь вернулся на службу английской короне. В своих воспоминаниях он объяснял это так: «Моя страна – это моя страна, хороша она или плоха, но это моя страна!».

Так никем и не побежденный Лоуренс Аравийский погиб в катастрофе, разбившись на мотоцикле в 1935 году. Он похоронен в лондонском соборе святого Павла среди военных героев и знаменитых аристократов Британии.

источник

Биография

Томас Эдвард Лоуренс
Thomas Edward Lawrence

Т. Э. Лоуренс родился 16 августа 1888 года в валийской деревне Тремадок, незаконный сын сэра Томаса Чэпмена. В детстве жил в Оксфорде, а в 1907 году поступил в оксфордский Колледж Иисуса. Изучал историю и археологию. Лоуренс обследовал средневековые замки во Франции и Сирии и написал свою первую книгу «Замки крестоносцев» (Crusaders Castles, 2 т., опубл. в 1936 году). С 1911 по 1914 Лоуренс участвовал в производившихся под руководством Д. Хогарта, К. Томпсона и К. Вулли раскопках Кархемиша (Джераблуса), хеттского города в верховьях Евфрата, а в 1912 в раскопках в Египте, которыми руководил Флиндерс Питри. В 1911 году ненадолго вернулся в Англию, затем снова поехал на Ближний Восток. Много путешествовал по Аравии, изучил арабский язык.

В январе 1914 года был зачислен в британскую армию в чине лейтенанта, в нестроевые части, в связи с хилым сложением и маленьким ростом (рост Лоуренса составлял всего 5 футов 4 дюйма, что равняется 165 сантиметрам). Как знатока арабского языка Лоуренса отправили в Египет в Бюро по арабским делам в Каире. В марте 1916 его командировали в Месопотамию — вести переговоры с турецкими генералами, чтобы добиться почетной капитуляции британского гарнизона, осажденного в Куте. В мае того же года Лоуренс присоединился к принцу Фейсалу из Мекки (будущему королю Ирака Фейсалу I), вставшему во главе Арабской освободительной армии, и подсказал ему, как, перерезав в ряде мест Хиджазскую железную дорогу, снабжавшую турецкий гарнизон в Медине, лишить подвижности превосходящие турецкие силы. В ходе этой кампании Лоуренс получил 32 ранения. 6 июля 1917 ему удалось взять Акабу, что существенно помогло британским частям, предпринявшим в это же время наступление в Палестине. Отправившись на разведку под видом черкесского новобранца турецкой армии, Лоуренс был доставлен в штаб турецкого командующего в Дераа, где, после того как он отверг сексуальные домогательства бея, его подвергли издевательствам и пыткам — Лоуренс был избит и изнасилован турецкими солдатами губернатора Хаким Бея. В книге «Семь столпов мудрости» Лоуренс писал о том, что после того как охранники его жестоко выпороли и его воля была полностью сломлена «они забавлялись со мной так, что об этом нельзя рассказать».


Эдвард Лоуренс в 1917 году.
После того как генерал Алленби начал сражение при Газе, Лоуренс развил и упрочил успех союзников, разрушив железнодорожный узел в Маане и направив племена бедуинов против разбитых турок. Лоуренс вступил в Дамаск во главе британских войск.
Огастес Джон. Лоуренс Аравийский, карандашный набросок, 1919

По завершении войны Лоуренс отказался от присвоенного ему графского титула и других высоких почестей, но принял звание члена совета All Souls College. В 1919 он принял участие в Версальской мирной конференции, где безуспешно выступал в поддержку требования арабов о предоставлении им независимости, одновременно сочувствовал стремлению евреев создать национальное государство. Переговоры завершились неудачей из-за отказа арабов признать британский мандат над Ираком и Палестиной и французский мандат над Сирией. В результате последовавших беспорядков на Ближнем Востоке министр по делам колоний Черчилль в 1922 предоставил Лоуренсу фактически полную свободу действий при подготовке мирного соглашения по Ближнему Востоку. Тем временем Лоуренс был захвачен написанием книги «Семь столпов мудрости» (Seven Pillars of Wisdom), рассказа очевидца об арабском восстании.

Доведя то и другое до завершения, Лоуренс, по собственному желанию, был зачислен рядовым под фамилией Росс в ВВС Великобритании. Через несколько месяцев его отправили в отставку после того, как один из офицеров выдал газетчикам его истинное имя. В марте 1923, взяв фамилию Шоу, Лоуренс поступил в Королевские танковые части, а в свободное время испытывал новые модели мотоциклов. В 1925 ему вновь разрешили поступить в военно-воздушные силы. Следуя совету своего друга Бернарда Шоу он продолжал работу над «Семью столпами мудрости» и в 1926 выпустил книгу в виде прекрасно оформленного издания, отпечатанного в количестве 128 экземпляров, распространявшихся по подписке. Чтобы окупить расходы на публикацию, в 1927 выпустил сокращенный вариант под названием «Восстание в пустыне» (Revolt in the Desert). Эта книга имела огромный успех во многих странах мира.
Эдвард Лоуренс. 1917 г.

В 1927 году Лоуренса перевели в Карачи (теперь в Пакистане), где с 1927 по 1928 он работал комендантом военных казарм и завершил книгу «Чеканка» (The Mint), эмоциональное повествование о своем обучении в качестве новобранца в школе королевских ВВС в Аксбридже (в Англии книга была издана лишь в 1955 г.). В 1930—1935 гг. Лоуренс участвовал в работе по модернизации скоростных военных судов в Саутгемптоне. В 1932 был опубликован его перевод «Одиссеи» Гомера. Срок его службы в ВВС истек в феврале 1935 г., а 19 мая того же года Лоуренс скончался в Мортоне (графство Дорсет) от последствий мотоциклетной аварии (по официальной версии). Это случилось рядом с его домом близ Уэрхэма. Вечером Лоуренс заехал на почту и отправился обратно. Подъезжая к своему дому, мотоциклист резко свернул в сторону, чтобы не налететь на мальчишек на велосипедах, вылетел из седла и ударился головой о край тротуара. Свидетели подоспели к месту происшествия слишком поздно, когда Лоуренс был уже при смерти. Ему было всего 46 лет.

Лоуренс Аравийский Lawrence of Arabia


Огастес Джон. Лоуренс Аравийский, карандашный набросок, 1919 год

Томас Эдвард Лоуренс Thomas Edward Lawrence (он же Лоуренс Аравийский Lawrence of Arabia) — британский разведчик и писатель, сыгравший большую роль в Великом арабском восстании 1916—1918 годов. Во время этих событий он стремился обеспечить участие арабов в первой мировой войне на стороне Англии. Лоуренс считается военным героем как в Великобритании, так и в ряде арабских стран Ближнего Востока.
Британский разведчик. Окончил Оксфордский университет. В начале первой мировой войны молодой археолог был завербован британскими секретными службами. В 1916 году его внедрили в ряды арабских повстанцев. Благодаря своим приключениям стал человеком-легендой, "Лоуренсом Аравийским ". Автор книг "Восстание в пустыне " и "Семь столпов мудрости ". Погиб в результате несчастного случая.

Тот вечер выдался особенно душным в Каире, и гости, собравшись на очередной дипломатический раут, который устроил шеф британской военной миссии — Арабского бюро — генерал Клейтон, с нетерпением ожидали того момента, когда можно будет покинуть отель, не обидев хозяина приема

Англичане и французы, присутствовавшие на рауте, были союзниками в только что вспыхнувшей мировой войне.

Маркиза Маргерит д'Андюрэн, неизменно вызывавшая восхищение мужчин не только своим шармом, но и весьма легкомысленным отношением к святости брака, была в тот вечер чем-то сильно озабочена. На прием она пришла без мужа Впрочем, маркиз Пьер д'Андюрэн, преподнесший своей жене не только титул, но и весьма приличное состояние, давно уже махнул рукой на ее шалости. Война застала их в Египте во время свадебного путешествия, и маркиз не очень торопился возвращаться в родные пенаты. Маргерит тоже не торопилась в Париж, поскольку коллекция ее поклонников пополнилась еще одним, на сей раз молодым английским офицером

Белокурый, голубоглазый молодой человек стоял в углу зала, держа в руке фужер с сельтерской, в котором плавали кусочки льда. Потом со скучающим видом подошел к ней, церемонно поклонился и, тихо шепнув: "Я жду вас в номере на втором этаже", вышел из зала
...Это было самое странное свидание в богатой любовными приключениями жизни Маргерит. Офицер сказал очень просто, как будто они были знакомы много-много лет "Моя дорогая маркиза, помогите Британии. Нам крайне необходимо, чтобы вы познакомились с Саид-пашой. Завтра вас примет генерал Клейтон. Мы не останемся в долгу Согласны"
Нет, она не могла устоять перед странной, гипнотизирующей обворожительностью его голоса и согласилась. Через несколько месяцев маркиза Маргерит д'Андюрэн стала любовницей одного из вождей арабских племен и начала поставлять необходимую информацию Военный разведчик Лоуренс получил из Лондона благодарность за очередную вербовку...

Лоуренс был незаурядным военным разведчиком Он прекрасно знал арабский язык и наречия многих бедуинских племен, изучил не только их быт и нравы, но и религию. Еще до начала первой мировой войны он исколесил практически всю Аравию, установил тесные связи с вождями наиболее крупных арабских племен, знал их слабые стороны, что и позволило ему выдвинуться в первые ряды организаторов арабского восстания
Томас Эдвард Лоуренс родился 15 августа 1888 года в Северном Уэльсе. Его отец Томас Чапмен, ирландский землевладелец, сбежал с нянькой своих детей Сарой Лоуренс, оставив жену, четырех детей и большую часть своего состояния. Он взял ее фамилию. После длительных скитаний по Шотландии и Британии семья осела в Оксфорде Когда родился сын, жили они довольно бедно.
"Школа, — писал Эдвард впоследствии, — была бесполезным и отнимавшим много времени занятием, которое я ненавидел от всей души" Уже тогда он увлекался историей. В университете Лоуренс написал дипломную работу на тему "Влияние крестовых походов на средневековую военную архитектуру Европы", которая была отмечена первой премией Высокая оценка работы Оксфорда была не случайной. Прежде чем сдать диплом, Лоуренс побывал в Сирии, где изучил все известные доселе развалины замков крестоносцев
Проучившись год, Лоуренс поступил в университетский стрелковый клуб и офицерский кадетский учебный корпус.

"Моя бедность, — писал Лоуренс в мемуарах, — позволила мне изучить те круги людей, от которых богатый путешественник отрезан своими деньгами и спутниками. Я окунулся в самую гущу масс, воспользовавшись проявлением ко мне их симпатий... Среди арабов не было различия ни в традициях, ни этнических различий, за исключением неограниченной власти, предоставленной знаменитому шейху. Арабы говорили мне, что ни один человек, несмотря на его достоинства, не смог бы быть их вождем, если бы не ел такой же пищи, как и они, не носил бы их одежды и не жил бы одинаковой с ними жизнью". Культуру древних и жизнь современных арабов Лоуренс изучал не один. Им руководил известный археолог профессор Хоггарт, человек, сыгравший не последнюю роль в резком повороте судьбы подававшего большие надежды молодого историка Дело в том, что Хоггарт был профессором не только археологии, но и в шпионаже, которым занимался долгие годы, работая на британскую разведку. Готовясь к мировой войне, Англия постоянно держала на границе Турции с Египтом ту или иную "экспедицию", которую неизменно возглавлял профессор Хоггарт. Известный английский писатель Р. Олдингтон не без иронии замечает' "Так как честность — лучшая политика, было принято решение произвести топографические съемки, прикрываясь археологической экспедицией, в составе которой был и Лоуренс, направленный на Синай по требованию военного министерства"

Лоуренс проработал бок о бок с профессором Хоггартом с 1910 по 1914 год, неоднократно выезжал по его заданиям в Сирию и Палестину для сбора необходимой британской разведслужбе информации и установления перспективных контактов. Начав военную карьеру в географическом отделе военного министерства, Лоуренс перешел затем в филиал Интеллидженс сервис, постоянно действовавший в Каире под названием Арабского бюро, которое с началом первой мировой войны превратилось в координационный центр английской секретной службы на Арабском Востоке.

Английскими и неанглийскими историками исписаны не одна сотня страниц, посвященных тому, как Лоуренс стал незаменимым человеком в свите саудовского короля Хуссейна, а затем вторым "я" одного из его сыновей — Фейсала, под властью которого находились многие племена. Удачно брошенный лозунг объединения арабов для борьбы с Турцией, воевавшей в союзе с Германией против Антанты, позволили Фейсалу — Лоуренсу поднять восстание среди местного населения, сплотить его и создать вполне боеспособную армию, состоявшую из диверсионных отрядов, которая доставляла много неприятностей регулярным турецким войскам. До самых последних дней войны полковник Лоуренс находился при армии Фейсала в качестве официального военного советника и офицера связи арабского фронта со ставкой английского командования на Среднем Востоке. Время от времени меняя мундир офицера британской армии на арабские одеяния, а бронемашину на верблюда, Лоуренс вел свою армию в бой против грозных турецких соединений — и побеждал.

Арабы верили Лоуренсу, потому что он был ловким актером, умевшим завоевывать доверие вождей, получать власть над территориями и людьми, "без расточительства" подкупать шейхов, маскироваться и играть свою роль в "чужом театре", не зная отдыха, с риском для жизни, но всегда безошибочно.

В многотомном труде "История шпионажа", выпущенном итальянским институтом "Агостини", посвящено немало страниц "Лоуренсу Аравийскому", в частности, там говорится: "Только в лоне Арабского бюро Лоуренс смог до конца раскрыть свой талант авантюриста. Он был по-лисьи хитер, дьявольски ловок, не считался ни с кем и плевал на начальство, чем восстановил против себя почти весь британский генеральский штаб. Только небольшая группа экспертов ценила его поистине энциклопедические знания и умение вести дела с арабами. Лоуренс знал, что у него имеются влиятельные друзья в Лондоне. Поэтому он, не стесняясь, гнал от себя тех, которые мешали ему или просто не нравились ему. Самоуверенный и дерзкий, мечтательный и надменный, Лоуренс в двадцать лет стал офицером отделения Интеллидженс сервис в Каире, лучше всех изучил арабов и имел наиболее широко разветвленную и хорошо организованную агентурную сеть на территориях, занятых турками. Замкнутый, тщеславный, обожающий преклонение перед собой, он был храбр перед лицом опасности и авантюристичен до предела. Лоуренс превратился в настоящего кочевника, носил одежду бедуинов, прекрасно ездил на верблюдах, был неприхотлив в еде, легко переносил жару и жажду и превратился в конце концов в руководителя арабских повстанческих отрядов, которые весьма эффективно боролись против турок. Он был похоронен в лондонском соборе святого Павла среди британских военных героев и артистических знаменитостей".

Майор Стэрлинг, один из офицеров связи со штабом британских войск, вспоминал: "Прибыв в Абу-Эль-Лиссал, я нашел Лоуренса, только что возвратившегося из успешного набега на железную дорогу, в его палатке сидящим на великолепном персидском ковре, добытом из какого-то турецкого поезда. Он был одет, как обычно, в белые одеяния с золотым кинжалом Мекки за поясом. Снаружи, развалившись на песке, находилось несколько арабов его охраны, занятых чисткой винтовок... Охрана была весьма необходимой предосторожностью, так как голова Лоуренса была оценена в 20 тысяч фунтов стерлингов, а арабы являлись вероломным народом, пока они вам не присягнули и пока они не получают денежного вознаграждения. Любой человек из охраны Лоуренса с восторгом отдал бы за него жизнь... Что же позволяло ему властвовать и держать в своем подчинении арабов? На этот вопрос ответить трудно. Арабы отличаются своим индивидуализмом и дисциплине не подчиняются, но, несмотря на это, любому из нас было достаточно сказать, что Лоуренс хочет, чтобы то или другое было сделано, и это делалось. Каким образом он приобрел себе такую власть над ними? Частично это может быть объяснено тем, что Лоуренс прикидывался сторонником освободительного движения арабов. Последние поняли, что он оживлял их дело, что он стоял наравне с шейхами или потомками пророка, что эмир Фейсал обходился с ним как со своим братом, как с равным, что он, по-видимому, обладал безграничным запасом золота, а средний араб является самым продажным человеком..."
В апреле 1920 года в Сан-Ремо состоялось совещание союзников Антанты. Под давлением Франции Англия вывела свои войска из Сирии, и французы заняли Дамаск, куда в сентябре 1918 года с небольшим отрядом арабов на верблюдах первым вошел Лоуренс, воспользовавшись отступлением турок. Лучший "друг" англичан Фейсал, свергнутый с трона, осыпал проклятиями своего вероломного "брата" полковника Лоуренса.
Но удача сопутствовала ему далеко не всегда. Во время шпионской миссии в городе Дераа, железнодорожном узле между Амманом и Дамаском, Лоуренс был схвачен, избит и изнасилован турецкими солдатами губернатора Хаким Бея. В книге "Семь основ мудрости" Лоуренс писал о том, что с ним произошло: "Этот человек при помощи своих охранников жестоко выпорол меня, а затем, когда я был совершенно сломлен, они принялись омерзительно развлекаться со мною".
Существует мнение, что Лоуренс окончательно порвал с Интеллидженс сервис и удалился от практических дел, потому что был глубоко оскорблен тем, что англичане не выполнили обязательств перед арабами. Но есть и более прозаичное объяснение: Лоуренс как военный разведчик выполнил поставленную задачу и занялся другими делами.
В 1921 году Уинстон Черчилль, возглавлявший министерство по делам колоний, предложил ему пост политического советника в новом управлении по делам Среднего Востока. Когда возник вопрос о вознаграждении, Лоуренс запросил тысячу фунтов в год. Черчилль, заметив, что это была самая скромная просьба, с какой к нему когда-либо обращались, назначил новому советнику денежное содержание в сумме 1600 фунтов стерлингов.
На конференции в Каире в марте 1921 года Лоуренсу удалось убедить Черчилля посадить на трон Ирака изгнанного из Сирии Фейсала. Таким образом, полковник оплатил свой старый долг бывшему "брату". После этого Лоуренс подал в отставку и, несмотря на уговоры Черчилля, оставил министерство по делам колоний. В августе 1922 года он неожиданно поступил рядовым в британский воздушный флот под фамилией Росс Сам Лоуренс мотивировал это следующим образом: "Каждый должен или сам поступить в авиацию, или помогать ее развитию".

Маршал авиации, командующий вооруженными силами Хью Тренчард послал начальнику личного состава ВВС распоряжение: "Настоящим постановляю, что полковнику Т. Э Лоуренсу разрешено поступить на военную службу в английские военно-воздушные силы в качестве рядового авиатехника под именем Джона Хьюма Росса до получения от него какой-либо информации или его просьбы об увольнении". Однако Лоуренс не смог сохранить свое инкогнито. Примерно через шесть месяцев службы его признал один из офицеров, который считал полковника своим старым врагом. Он передал эти данные газетам за небольшое вознаграждение. После этого английская разведка решила отправить его подальше, где скандал с разоблачением мог быстрее угаснуть. Лоуренса вновь перекрестили в бортмеханика Шоу и священнослужителя Пир-Карам-шаха. Первый титул предназначался для общения с англичанами, а второй —для индусов: его послали в Индию, в приграничный поселок-форт Мирам-шах, близ Афганистана.

В то время на афганском престоле сидел эмир Аманулла, он по своей доброй воле решил провести в стране некоторые социальные реформы. Это не понравилось Лоуренсу. Было решено любыми средствами сорвать планы Ама-нуллы, убрать его с престола и заменить послушным эмиром. Одним из главных исполнителей этого плана и стал Лоуренс — Пир-Карам-шах.

Прибыв в форт Мирам-шах, Лоуренс стал наводить "мосты" с Кабулом. В средствах он не был стеснен, ему разрешили подкупать и перекупать продажных мулл, бандитов, которые постоянно переходили в этих приграничных районах из Индии в Афганистан и наоборот.

Лоуренс узнал, что бывший бухарский эмир Сеид Алим-хан поселился под Кабулом и ведет торговлю каракулем с Лондоном. У него есть самые достоверные сведения о действиях басмачей, которым он подкидывает деньги, вырученные от сбыта шкурок каракуля. Кроме того, еще одно привлекло Лоуренса. Бывший эмир Бухары имел надежную связь с Бачайи Сакао. Этот головорез был настолько жесток и беспощаден, что убил собственного отца, жену, муллу... Лоуренс решил, что о лучшем союзнике можно лишь мечтать. С помощью Бачайи Сакао Лоуренс решил дискредитировать все начинания эмира Амануллы, а затем прибрать к рукам всю власть в Афганистане через своих лиц. Но найти сразу Бачайи Сакао не удалось. Бандит грабил караваны где-то в горах и старался не показываться возле населенных пунктов. Иногда он переходил границу и проводил в кутежах целые недели под Пешаваром. Наконец Бачайи Сакао все же был представлен Лоуренсу. Зная хищный нрав разбойника, Пир-Карам-шах сразу пошел ва-банк: если Сакао поможет ему сбросить Амануллу, он, Пир, гарантирует ему кабульский трон.

"Что в первую очередь надо сделать? — наставлял бандита Лоуренс. — Развернуть среди населения агитацию против реформ Амануллы. Идеи, которые могут вызвать недовольство людей, состоят в следующем. Во-первых, Аманулла отвергает ношение чалмы, которая узаконена пророком. Он хочет, чтобы все носили шляпы. Во-вторых, Аманулла отвергает исламские одежды, которые носили предки афганцев. Он отдал распоряжение всем женщинам снять чадру. В-третьих, он повелел женщинам и девушкам ходить в школы. Он решил, что мужчинам необязательно носить усы и бороду. В-четвертых, он усматривает добро в пренебрежении к религии. Аманулла отправляет наших жен за границу учиться хорошим манерам, что противоречит установленному. В-пятых, он хочет, чтобы мы лечились у врачей. Он уничтожил лунное летоисчисление .."

Бачайи Сакао воспринял этот инструктаж как приказ действовать. Через неделю-другую начались бунты, выступления с оружием в руках против правительства
Одновременно Пир-Карам-шах распространил через своих агентов сфабрикованные фотографии полуголых девиц, внешне похожих на афганских женщин, сидящих на коленях у мужчин. Подпись под фотографиями гласила: "Вот как эмир Аманулла исполняет святые веления пророка и священного шариата о том, что никто не имеет права показывать чужим мужчинам свою жену".
Это вызвало бурю гнева во всех уголках Афганистана. В Лондоне были довольны. В одном из посланий Лоуренс писал: "Только что распространил по стране заявление нижеследующего содержания от имени всех правоверных: "Мы, все мусульмане, устраняем Амануллу от царствования над нами и признаем себя согласно божьему велению и указаниям великого пророка истинными подданными эмира Бачайи Сакао. Мы добровольно признаем его правителем Кабула... Да не останется в живых тот, кто не хочет вечности для падишаха. С наилучшими вестями и пожеланиями Пир-Карам-шах".
Последняя фраза: "с наилучшими вестями и пожеланиями" — служила кодом. Немедленно подняв со своих аэродромов в Индии военные самолеты, английское командование направило их на территорию Афганистана. Некоторые боевые машины долетали до самого Кабула. А под шум авиационных моторов Бачайи Сакао уже вел тайные переговоры с британским послом в Афганистане Хэмфрисом. Британская газета "Дейли мейл" 28 февраля 1929 года сообщила: "Хэмфрис помог Бачайе Сакао встать у власти". Вполне понятно, что главным действующим лицом всей этой авантюры был не Хэмфрис, а полковник Лоуренс.
Бачайи Сакао захватил Кабул и провозгласил себя эмиром Афганистана. Действуя по указанию Пир-Карам-шаха, Бачайи Сакао развернул бурную антисоветскую деятельность. Лоуренс же прекрасно понимал, что трон Бачайи Сакао непрочен, и в феврале 1929 года он вернулся в Лондон. Именно тогда члены лейбористской партии послали запрос в английском парламенте относительно "похождений Лоуренса на границах Афганистана".
Лоуренс решил поставить точку в своей авантюристической биографии. Решил заняться словотворчеством.
Его перу принадлежат две книги: "Восстание в пустыне" и "Семь столпов мудрости". Свою афганскую авантюру он не успел воплотить в книгу.
...Вечером 19 мая 1935 года мощный мотоцикл мчался на полной скорости по извилистому переулку деревушки Дорсет. Ездок был в восторге от скорости, от почти чувственного возбуждения. Меньше чем за минуту машина промчалась от его домика до армейского лагеря. Он заглянул на почту и отправился в обратный путь. Подъезжая к своему дому, мотоциклист резко свернул в сторону, чтобы не налететь на мальчишек на велосипеде, вылетел из седла и ударился головой о край тротуара. Свидетели подоспели на место происшествия уже тогда, когда мотоциклист был при смерти. Им оказался сэр Томас Эдвард Лоуренс, 47 лет.. Через семь дней, не приходя в сознание, он умер в местном госпитале. Куда спешил бывший английский военный разведчик? Из некоторых источников известно, что за день до катастрофы Лоуренс получил от одного из своих друзей письмо, в котором тот предложил ему организовать встречу с Гитлером Обдумав это предложение, Лоуренс помчался на почту (он жил за городом), чтобы отправить срочную телеграмму о своем согласии на встречу. На обратном пути с мотоциклом произошла авария. Известно также, что незадолго до смерти Лоуренс завязал тесные отношения с английскими фашистами и их фюрером Освальдом Мосли.

Неделю спустя десятки людей заполнили крошечную местную церковь в Моретоне, чтобы проститься с ним. Здесь были генералы, известные литераторы и даже сам Уинстон Черчилль, больше знавший авиатора Шоу как полковника Лоуренса Аравийского.

Так кем же был полковник Лоуренс?

Сам о себе Лоуренс однажды сказал так: "Я, в общем-то, похож на ловкого пешехода, который увертывается от автомобилей, движущихся по главной улице".

"Сто великих авантюристов"- автор-составитель И.А. Муратовисточник

Вся правда о мифе


Выставка о Лоуренсе Аравийском в Кельне

Осматривая египетские пирамиды в компании Уинстона Черчилля, знаменитый английский разведчик Лоуренс Аравийский умело сливался с толпой
Фото: Liddell Hart Center for Military Archives, King´s College, London

Выставка история

Выставка о самом известном шпионе среди археологов и археологе среди шпионов открылась в Кельне — она называется "Генезис одного мифа" и проходит в кельнском Rautenstrauch-Joest-Museum. О судьбах авантюриста и авантюризма в ХХ веке задумался специально для "Ъ" АЛЕКСЕЙ МОКРОУСОВ.

Когда в 1906 году 18-летний Томас Эдвард Лоуренс, отправился на велосипеде в путешествие по Франции, чтобы фотографировать старинные замки, никто не предполагал, что за этим последует. Во-первых, из незаконнорожденного сына сэра Чепмена, которым был Лоуренс, вырос последний удачный авантюрист ХХ века. Во-вторых, его вернувшийся из Франции велосипед стал одним из главных экспонатов на выставке в кельнском Музее Раутенштрауха-Йоста, посвященной жизни и деяниям Лоуренса.

Враги называли его шпионом, друзья — разведчиком. Турки, в борьбе против которых он помогал арабским шейхам, очень его не любили и до сих пор не в силах сказать о нем ничего хорошего. Арабы же превозносят как национального героя и склонны скорее идеализировать, чем сохранять объективность.

Обычно истина лежит где-то посередине, но быть в середине — не участь Лоуренса. Он мог бы стать ярким историком и археологом, ведь в 1911-1913 годах принимал участие в раскопках, организованных на Ближнем Востоке Британским музеем, а выпускную работу в Оксфорде посвятил влиянию Крестовых походов на военную архитектуру конца XII века, ее оригинал тоже здесь представлен. Ради нее он в 1909 году проехал с фотоаппаратом 1760 километров по Сирии и Палестине.

Он мог бы стать военачальником: советы, которыми Лоуренс снабжал шейхов, во многом помогли их победе над турками и привели в итоге к созданию нескольких новых государств.

Он мог бы закончить жизнь дипломатом: после участия в Парижской мирной конференции 1919-1920 годов в качестве переводчика и ближайшего помощника эмира Фейсала, он в 1922 году отправляется на конференцию в Каир — уже как советник Черчилля. Там решается вопрос о передаче Ирака и Иордании семье Фейсала. Лоуренс оказывается участником важнейших переговоров, чьи последствия мир ощущает до сих пор: появляется новая политическая карта Ближнего Востока. Он мог бы стать выдающимся литератором: он перевел "Одиссею", а его "Семь столпов мудрости" до сих пор издают в карманных изданиях, что есть признак популярности. А ведь первое издание, готовившееся более десяти лет, вышло библиофильским тиражом в 120 экземпляров; чтобы не разориться, автор опубликовал следом "Революцию в пустыне", ставшую бестселлером по обе стороны океана.
При этом он поступил под чужим именем рядовым в военно-воздушные силы. Тайны хватило на несколько месяцев: газета "Дейли экспресс" разоблачает псевдоним, Лоуренса увольняют, но вскоре он вновь поступает в ВВС, а затем едет солдатом в Индию. На Восток тянуло. Чтобы объяснить эту иррациональную тягу, устроители кельнской выставки не только выстроили в залах бедуинский шатер, но и повесили в качестве экспонатов работы знаменитого фотографа Бориса Беккера. Десятилетия спустя после Лоуренса он запечатлел те же места в Сирии и Иордании, где некогда бывал английский разведчик с задатками археолога,— и даже остатки вагонов на взорванной при участии Лоуренса железной дороге в пустыне, что по-прежнему стоят на путях, ведущих из ниоткуда в никуда (дорога была чудом немецкой инженерной мысли, ее подрыв Лоуренсу не простили не только турки, но и все поклонники технического прогресса). Пейзажи Беккера впечатляют. Еще больше впечатляет скорость, с которой обрастал миф Лоуренса. Американский журналист Лоуэлл Томас в конце войны заснял его в Каире и Иерусалиме — и сделал огромное театральное шоу с фото- и кинопроекциями. Премьера прошла в 1919 году в "Ковент-Гардене", в мировом турне его показали 4000 раз.

Мифу о Лоуренсе мешал сам Лоуренс — еще живой, увлеченный скоростными военными катерами и не желающий возвращаться в политику. Он погиб, как и положено герою не у дел: в 46 лет, нелепо, попав в аварию на мотоцикле, на котором любил гонять не смотря на спидометр. Обстоятельства смерти до сих пор вызывают подозрения у поклонников конспирологии. На ум приходит персонаж другой эпохи и других обстоятельств — Юрий Гагарин. Но, в отличие от первого космонавта, Лоуренс нигде не был первым. Всегда в тени, избегающий публичности, просто делающий свое дело. То ли ученый, то ли разведчик — попробуй тут обнаружить разницу.
источник

Я любил тебя и потому взял в руки людские волны
и волю свою написал во все небо средь звезд,
чтобы стать достойным тебя, Свобода,
гордый дом о семи столбах, чтоб глаза могли воссиять, когда мы придем к тебе.

Смерть, казалось, была мне служанкой в пути, пока еще не дошли;
ты нас ожидала с улыбкою на устах,
но тогда в черной зависти смерть обогнала меня,
забрав тебя прочь, в тишину.

Любовь, утомившись идти, нашла твое тело на миг,
безысходное это касанье во тьме нам было наградой,
пока нежная длань земли твои черты не узнала;
и вот ты стала поживой безглазым червям.

Люди просили возвысить наш труд, воздвигнуть памятник нашей любви,
но его я разрушил, едва начав; и теперь
из нор выползают мелкие твари, спеша укрыться
в тени твоего оскверненного дара.

ПОСВЯЩАЕТСЯ С. А.
Томас Эдвард Лоуренс

ЛОУРЕНС, ТОМАС ЭДВАРД



ЛОУРЕНС, ТОМАС ЭДВАРД (Lawrence, Thomas Edward) (1888–1935), британский военный деятель, писатель и археолог, более известный на Западе как Лоуренс Аравийский или Т.Э.Лоуренс. Лоуренс, второй из пяти сыновей лорда Чепмена, ирландского барона, принявшего фамилию Лоуренс, родился в Тремадоке (Северный Уэльс) 15 августа 1888 и провел раннее детство в Динаре (Франция), а с 1896 жил в Оксфорде. Лоуренс окончил здесь среднюю школу, после чего поступил в Джизус-колледж Оксфордского университета, где получил диплом с отличием по специальности история. В 1908–1910, во время каникул, Лоуренс обследовал средневековые замки во Франции и Сирии и написал свою первую книгу Замки крестоносцев (Crusaders Castles, 2 т., опубл. в 1936). С 1911 по 1914 Лоуренс участвовал в производившихся под руководством Д.Хогарта, К.Томпсона и К.Вулли раскопках Кархемиша (Джераблуса), хеттского города в верховьях Евфрата, а в 1912 в раскопках в Египте, которыми руководил Флиндерс Питри.

В январе 1914 Лоуренс присоединился к имевшему военно-разведывательные цели проекту лорда Китченера «Обследование Синая», который его исполнители выдавали за топографическую съемку, и подготовил доклад Пустыня Син (The Wilderness of Zin, опубл. в 1915). В декабре 1914, после того как разразилась Первая мировая война, он поступил в Бюро по арабским делам в Каире. В марте 1916 его командировали в Месопотамию – вести переговоры с турецкими генералами, чтобы добиться почетной капитуляции британского гарнизона, осажденного в Куте. В мае того же года Лоуренс присоединился к принцу Фейсалу из Мекки (будущему королю Ирака), вставшему во главе Арабской освободительной армии, и подсказал ему, как, перерезав в ряде мест Хиджазскую железную дорогу, снабжавшую турецкий гарнизон в Медине, лишить подвижности превосходящие турецкие силы. В ходе этой кампании Лоуренс получил 32 ранения. Захват им после продолжавшегося 2 месяца марша на верблюдах порта Акабы на Красном море (6 июля 1917) существенно помог британским частям, предпринявшим в это же время наступление в Палестине. Отправившись на разведку под видом черкесского новобранца турецкой армии, Лоуренс был доставлен в штаб турецкого командующего в Дара, где его подвергли издевательствам и пыткам. После того как генерал Алленби начал сражение при Газе, Лоуренс развил и упрочил успех союзников, разрушив железнодорожный узел в Маане и направив племена бедуинов против разбитых турок. Лоуренс вступил в Дамаск во главе британских войск.

По завершении войны Лоуренс отказался от присвоенного ему графского титула и других высоких почестей, но принял звание члена совета Олл-Cоулз-колледжа Оксфордского университета. В 1919 он принял участие в Версальской мирной конференции, где безуспешно выступал в поддержку требования арабов о предоставлении им независимости, одновременно сочувствовал стремлению евреев создать национальное государство. Переговоры завершились неудачей из-за отказа арабов признать британский мандат над Ираком и Палестиной и французский мандат над Сирией. В результате последовавших беспорядков на Ближнем Востоке У.Черчилль, в ту пору министр по делам колоний, в 1922 предоставил Лоуренсу фактически полную свободу действий при подготовке мирного соглашения по Ближнему Востоку. Тем временем Лоуренс был захвачен написанием книги Семь столпов мудрости (Seven Pillars of Wisdom), рассказа очевидца об арабском восстании.

Доведя то и другое до завершения, Лоуренс был – в качестве рядового по фамилии Росс – зачислен в военно-воздушные силы, однако его отправили в отставку после того, как один из офицеров выдал газетчикам его истинное имя. В марте 1923, взяв фамилию Шоу, Лоуренс поступил в Королевские танковые части, а в свободное время испытывал ежегодно выпускавшиеся новые модели мотоциклов «Браф». В 1925 ему вновь разрешили поступить в военно-воздушные силы. Следуя совету своих друзей Б.Шоу и Э.М.Фостера, он продолжал работу над Семью столпами мудрости и в 1926 выпустил книгу в виде прекрасно оформленного издания, отпечатанного в количестве 128 экземпляров, распространявшихся по подписке. Чтобы окупить расходы на публикацию, в 1927 выпустил сокращенный вариант под названием Восстание в пустыне (Revolt in the Desert).

Лоуренса перевели в Карачи (ныне Пакистан), где с 1927 по 1928 он работал комендантом военных казарм и завершил книгу Чеканка (The Mint), эмоциональное повествование о своем обучения в качестве новобранца в школе королевских ВВС в Аксбридже (в Англии книга была издана лишь в 1955). С 1930 по 1935 Лоуренс участвовал в работе по модернизации скоростных военных судов в Саутгемптоне. В 1932 был опубликован его перевод Одиссеи Гомера. Срок его службы в ВВС истек в феврале 1935, а 19 мая того же года Лоуренс скончался в Мортоне (Дорсет) от последствий мотоциклетной аварии.источник

Цитаты из книги Знакомьтесь - Вернер Херцог



Кроме того, пошёл слух, будто бы для того, чтобы верблюд в финальной сцене столько времени простоял на коленях, я перерезал ему сухожилия. Я очень быстро усвоил урок, пригодившийся мне через много лет на съемках "Фицкарральдо": побороть слухи можно только ещё более дикими слухами. Так что я немедленно заявил, что на самом деле верблюд был прибит к земле гвоздями. Все тут же умолкли.

Вам когда-нибудь бывает скучно?

Нет, никогда. В моем лексиконе и слова-то такого нет. Я могу целыми днями стоять и смотреть в окно, пусть на улице ничего и не происходит. Жена даже пугается. Со стороны кажется, будто я в ступоре, но это не так. Внутри может бушевать ураган. По-моему, Витгенштейн описывал ситуацию, когда человек смотрит на фигуру за окном, которая мотается из стороны в сторону. Изнутри не видно, что снаружи свирепствует буря, и болтающаяся фигурка кажется такой нелепой.

Не дадите ли какой-нибудь совет читателям?

Не так давно я смотрел фильм, посвященный Кэтрин Хепбёрн. Кино было задумано как дань уважения таланту Хепбёрн. Она действительно была хорошей актрисой, но я, к сожалению, увидел исключительно ее приторные, ванильно-сиропные эмоции. В финале она сидит на камне на берегу океана, и кто-то за кадром спрашивает: "Мисс Хепбёрн, что бы вы посоветовали молодому поколению?" Она сглатывает, в глазах ее стоят слезы, долго молчит, как будто всерьез размышляет над ответом, потом смотрит прямо в камеру и говорит: "Слушайте песню жизни". На этом фильм заканчивается.
Это было чудовищно. Даже вспоминать неприятно. Я настолько был потрясен, что даже написал в Миннесотской декларации, это пункт десять, то, что теперь повторю вам, Пол. Глядя вам в глаза, я говорю: "Никогда не слушайте песню жизни".

Я искренне верю, что образы в моих фильмах принадлежат и вам. Только они скрыты у вас в подсознании, дремлют до поры до времени. Когда вы видите эти образы на экране, ваши внутренние образы пробуждаются, как будто я знакомлю вас с вашим братом, которого вы никогда прежде не видели. Потому столько людей по всему миру ощущают связь с моими фильмами. Единственное различие между вами и мной в том, что я могу с некоторой ясностью передать это неозвученное и невысказанное из наших общих снов.

Я никогда не был из тех, кто гонится за счастьем. Само понятие вообще странное - счастье. Это не для меня. И никогда не было моей целью. Я не мыслю такими категориями. Для многих людей счастье - цель жизни, а у меня целей нет. Подозреваю, мне нужно что-то иное.

Чтобы стать пианистом, надо учиться играть с детства, а начать снимать кино можно в любом возрасте. Я имею в виду чисто физиологическую составляющую: чтобы хорошо играть на фортепиано, надо начать заниматься в очень раннем возрасте. Конечно, и взрослый человек может научиться играть, но у него не будет необходимых интуитивных качеств. Когда я только начинал, то прочел в энциклопедии страниц пятнадцать о кинопроизводстве. Из этой книги я почерпнул достаточно, чтобы взяться за дело. Мне всегда казалось, что все, что в ребенка насильно запихивают в школе, вылетает из головы уже через пару лет. Но то, чему ты решаешь учиться сам, чтобы утолить жажду знаний, не забывается никогда.

Чтобы снимать кино, надо быть физически крепким человеком - тут требуется не научное мышление, а сильные колени и бёдра. И умение вкалывать двадцать четыре часа в сутки. Это знает любой режиссёр, у которого за плечами есть хоть один фильм - у критиков, как правило, нет ни одного.

Вернер Херцог

У каждого внутри есть карлик. Как некий сгусток или сжатая форма, воплощающая то, чем мы на самом деле являемся, и отчаянно рвущаяся наружу. [...] Это довольно распространённый кошмар: человек просыпается среди ночи с сознанием того, что по сути своей, внутри он всего лишь карлик.

В последнее время я подумывал, не открыть ли киношколу.Так вот: если бы я все-таки решился, обязательным условием для поступления стало бы пешее путешествие в одиночку, скажем, от Мадрида до Киева, тысяч пять километров. А в дороге абитуриент должен был бы записывать свои впечатления - а потом сдать их мне. Я бы сразу определил, кто действительно проделал этот пусть, а кто - нет. Шагая по дороге, вы узнаете куда больше о том, как снимать, чем сидя за партой. За время путешествия вы узнаете больше, чем за пять лет в киношколе. И ваш опыт будет полной противоположностью теоретическим знаниям, а для кино чистая теория - смерть. Теория - антоним страсти.

Вот, наверное, самый ценный совет, который я могу дать тем, кто собирается заниматься кино: пока вы молоды и сильны, пока можете добывать деньги физическим трудом - не занимайтесь офисной работой. И остерегайтесь как огня ужасающе бессмысленных секретарских должностей в кинокомпаниях. Изучайте реальный мир, поработайте на бойне, в стрип-баре вышибалой, надзирателем в психушке. Ходите пешком, учите иностранные языки, освойте профессию, не имеющую отношения к киноиндустрии. В основе режиссуры должен лежать жизненный опыт. Очень многое в моих фильмах - не вымысел, это жизнь, моя жизнь. Читаешь Конрада или Хемингуэя и видишь, сколько в этих книгах правды жизни. Вот уж кто снял бы великие фильмы - хотя хвала небесам за то, что родились они писателями.

Выбор у меня был невелик: либо позволить, чтобы книгу обо мне составили из замшелых интервью, где все или переврано, или просто выдумано, - либо участвовать в работе. Я выбрал худший вариант: участвовать.


Вернер Херцог